Одновременно Павел I подписал указ об организации крейсерства в Балтийском море еще трех эскадр: адмирала Круза, вице-адмирала Скуратова и контр-адмирала Шишкина. В Кронштадте готовилась еще и резервная эскадра контрадмирала Карцова.

А посол Сотен уже вещал в Генуе, что Бонапарт хочет перерезать Суэцкий перешеек, затем прорыть канал из Средиземного моря в Красное, чтобы переправить флот на Индию. В самом же Париже распускали слух, что десант Бонапарта будет высажен в Вест-Индии. Европа терялась в догадках, а французы тем временем заканчивали последние приготовления.

28 апреля в Тулон для генерального смотра войск прибыл Бонапарт. Обойдя полки, он взобрался на холм.

— Солдаты! — обратился он к своей армии. — Я принял над вами командование, когда вы были голы и безоружны! Я повел вас в Италию, я наградил вас за вашу храбрость! Ныне же я хочу вести вас в Новый Свет за новой славой. Я обещаю каждому из вас по четыре десятины земли в самой богатой и плодородной из стран!

Речь командующего была встречена криками восторга.

Для участия в экспедиции был собран 36-тысячный корпус, в состав которого помимо регулярных полков входили несколько батальонов colonnes mobiles, собранных из приговоренных к каторге уголовников. Кроме этого, в экспедицию отправлялись почти две сотни ученых, художников, археологов и инженеров со всем необходимым оборудованием. Французский военный флот состоял из семидесяти двух судов, транспортный — из четырехсот. В состав флота были включены захваченные венецианские суда. Республика Святого Марка прекратила свое существование, но ее большой торговый флот тут же обрел нового хозяина.

Перед самым отплытием был пущен слух, что экспедиция отправляется к Дарданеллам, чтобы изгнать турок из Европы. Для чего это понадобилось французам, не мог понять никто, однако все твердо усвоили, что "якобинцы" желают "ограбить области, принявшие их порядок, и отнять у них все золото и серебро".

8 мая флот вышел в море, взяв курс на Корсику. На траверзе Аяччо состоялась встреча с еще одним подошедшим отрядом кораблей. Генерал Бонапарт поднял свой флаг на 120-пушечном линейном корабле "Ориент", где находился и командующий флотом вице-адмирал Брюес.

Стоя на квартердеке [7]флагманского корабля, Бонапарт вглядывался в длинную вереницу боевых и транспортных судов.

— С такой силой мы непобедимы! — самодовольно заметил он, опустив подзорную трубу.

— Пока не напоремся на англичан! — сухо заметил Брюес.

В это время эскадра Нельсона на всех парусах мчалась на перехват французского флота. В ее состав входили 74-пушечные линейные корабли "Вэнгард" под командой капитана Эдвара Берри, "Орион" Джеймса Сомареца и "Александер" Джона Белла, а также четыре легких фрегата и бриг для ведения разведки. Чтобы сохранить секретность, корабли Нельсона отделились от основного флота глубокой ночью. Вскоре они уже миновали Гибралтар. И сразу же повернули к южным берегам Франции. А затем на английский отряд обрушился жесточайший шторм. Ветер отнес английские корабли от французского побережья и разбросал по морю. "Вэнгард" потерял в битве со стихией фок-мачту и две стеньги. Ни мастерство флаг-капитана Берри, ни опыт самого Нельсона, сутками не сходившего с квартердека, не могли помочь.

— Это не просто шторм, это небесная кара за мою непомерную гордыню! — признался в минуту отчаяния капитану Берри Нельсон.

Ветром "Вэнгард" отнесло к Сардинии. Линейный корабль "Александер" под командой храброго капитана Белла успел взять своего флагмана на буксир, иначе того выбросило бы на скалы. Некогда Нельсон познакомился с Беллом во Франции, куда ездил изучать язык, а заодно и едва не женился. Тогда Белл Нельсону почему-то не понравился. Не был он в восторге и от назначения Белла в свой отряд. Зато отныне контр-адмирал объявил Белла своим лучшим другом и не изменил этого отношения к капитану до конца своей жизни.

Повреждения "Вэнгарда" были столь серьезны, что требовали долгого ремонта в доке. Но этого Нельсон позволить себе не мог. Обстановка требовала иного решения, и он приказывает ремонтироваться прямо на переходе своими силами. Что-что, а мобилизовать команду Нельсон всегда умел. К счастью, на корабле оказался некто Джеймс Моррисон — лучший плотник всего королевского флота, под началом которого матросы за каких-то четыре дня поставили стеньги и соорудили временную фок-мачту. Теперь "Вэнгард" был вполне способен выполнять боевые задачи.

Пока на палубе визжали пилы и стучали топоры, контр-адмирал наскоро писал в каюте письмо своей жене: "Я должен рассматривать случившееся с "Вэнгардом" не как простое приключение, ибо я твердо уверен, что Господь Бог попустил это, чтобы обуздать мое безумное тщеславие. Я надеюсь, что этот урок сделает меня лучше как офицера; я чувствую, что как человек я уже стал лучше… Представь себе в воскресенье вечером на закате горделивого человека, прохаживающегося в своей каюте. Вся эскадра, устремив взоры на своего начальника, видела в нем одном того, кто ведет ее к славе. И этот начальник, полный доверия к своей эскадре, был уверен, что нет во Франции таких кораблей, которые в равном числе не спустили бы перед ним свои флаги. Вообрази себе теперь того же человека, такого тщеславного и гордого, на восходе солнца в понедельник — с обломанным рангоутом, с рассеянной эскадрой, то есть в столь отчаянном положении, что самый дрянной французский фрегат явился бы ему в ту минуту неблагоприятной встречей".

Но на этом испытания Нельсона не закончились. Прибыв с линейными кораблями в условленное место, он не обнаружил там ни одного из своих фрегатов. Как оказалось, их капитаны, видя бедственное положение уносимого к Сардинии "Вэнгарда", не сомневались, что тот будет вынужден идти для ремонта в Гибралтар, а потому и сами направились туда. Нельсон рвал и метал. Фрегаты — это глаза и уши любой эскадры, и теперь он остался без таковых, причем в самый ответственный момент!

31 мая он в том же духе писал уже и графу Сент-Винсенту: "Мой дорогой лорд! Моя гордыня была слишком велика для человека, но я верю, что мои друзья будут думать, что я вынес посланное мне наказание как настоящий мужчина. Господу Богу было угодно оказать мне благодеяние, и я опять здесь, у Тулона".

Однако пока контр-адмирал собрал свои потрепанные корабли и пока они добрались до Тулона, там было уже пусто: огромный флот Бонапарта с десантным корпусом на борту скрылся в неизвестном направлении.

Как оказалось впоследствии, противники прошли буквально в паре миль друг от друга, но взаимному обнаружению помешали густой туман и отсутствие у Нельсона легких разведывательных судов. Пока удача была на стороне Бонапарта.

Немедленно преследовать ускользнувшего противника Нельсон не мог. Корабли все еще нуждались в ремонте. Разбитую волнами обшивку латали прямо на плаву в открытом море. Это было чрезвычайно трудно, но иного выхода не было. Кроме этого, Нельсон поджидал обещанный ему резервный отряд от адмирала Джервиса.

25 мая, когда отряд Нельсона находился на широте Корсики, его настиг бриг "Мутайн" под командой любимца Нельсона капитана Томаса Харди. Прибыв на борт "Вэнгарда", Харди бойко доложил:

— За мной следуют одиннадцать кораблей под брейд-вымпелом капитана Трубриджа!

— Отлично! — обрадовался контр-адмирал. — Теперь наступает время самых активных действий!

Вскоре на горизонте показались паруса эскадры Трубриджа. Это были: "Куллоден" (капитан Томас Трубридж), "Минотавр" (капитан Томас Луис), "Дефенс" (капитан Джон Пейтон), "Зилиес" (капитан Самуил Гуд), "Голиаф" (капитан Томас Фолей), "Меджестик" (капитан Джон Блегден Уэсткотт), "Беллерофонт" (капитан Генрих д'Эстер Дарби), "Тезей" (капитан Ральф Уильет Миллер) и "Свифтшур" (капитан Бенжамин Галлоуэль). Все линейные корабли имели по 74 орудия. Уже на переходе к Тулону к Трубриджу присоединились 74-пушечный "Одасьез" (капитан Дэвид Гульден) и 50-пушечный "Леандр" (капитан Томас Бульден Томпсон).