– Я карпатец, не человек, хотя ты упорно продолжаешь считать меня им. У меня много различных способностей, о чем я тебе не раз говорил, – его голос был преднамеренно мягким и успокаивающим.

– Да ты просто псих, вот и все. Людей подобных тебе просто не существует в природе, Люциан, так что выкинь это из головы, – она потерла свой лоб. – Ты не можешь больше поступать подобным образом.

– Ты не дышишь, милая. На минутку прислушайся к своему телу, – посоветовал он, сохраняя свой голос мягким и убедительным.

И сразу же она поняла, что ее сердце бьется слишком часто, что ее легкие задыхаются от нехватки воздуха. Мгновением позже Джексон ощутила его сердцебиение, медленное и стабильное, ощутила воздух, с легкостью проходящий через его легкие. И ее тело незамедлительно начало подстраиваться под его. Джексон подняла руки, сбрасывая его ладонь со своей шеи.

– Видишь? Вот! Ты не можешь делать этого. Никто не может синхронизировать сердцебиения так, как это делаем мы. Чтобы ты ни делал, прекрати сейчас же. Ты сводишь меня с ума.

Его рука не покинула ее затылок, и это необычайно интимное прикосновение она, не смотря ни на что, находила довольно успокаивающим. Джексон вздохнула и откинула голову на его руку.

– Ты сводишь меня с ума, – вновь пробормотала она устало.

– Ты считаешь, что не сможешь принять то, о чем я тебе говорю, но, в конечном счете, твое сознание преодолеет человеческие ограничения, – он промолвил это так нежно, что у нее дрогнуло сердце.

В тот момент, когда она уступила неизбежному и расслабилась возле него, ее сердце и легкие незамедлительно подхватили медленный и спокойный ритм его. Люциан привлек ее в свои объятия и начал покачивать, как ребенка, от чего она почувствовала себя защищенной и в безопасности. Джексон посмотрела в его лицо, такое неподвижное, словно высеченное из камня, такое красивое, что он мог бы позировать для статуй греческих богов.

– Я не хочу ничего чувствовать к тебе, – она очертила его совершенную челюсть кончиком пальца. – Это слишком сильно ранит.

Он тенью скользил в ее сознании, осторожно, стараясь, чтобы она не распознала его прикосновения, и успокаивая хаос ее мыслей. Он с легкостью распознал ее ужасный страх за него. За него . Она боялась не его.

– Послушай меня, Джексон, и на этот раз услышь то, что я скажу. Тайлер Дрейк – человек. Он не вампир. У него нет сверхъестественных способностей. У Дрейка нет ни единого шанса против такого, как я. Я нахожусь в твоем сознании, я был рядом с тобой, когда ты исследовала места, который он выбрал, чтобы следить за домом. Ты действительно думала, что я оставил тебя в одиночестве и без защиты? Неужели ты веришь, что я не знаю о том моменте, когда ты приняла решение покинуть этот дом? Я бы узнал о его присутствии, едва он снова приблизился бы к нашей собственности. В любом случае Тайлер Дрейк не сможет мне навредить.

– Если ты знал, что я покинула дом и разыскиваю Дрейка, ты не опасался, что я могу столкнуться с ним? – с вызовом спросила она. Человек подобный Люциану обеспечил бы ей защиту, если бы действительно об этом знал.

Легкая улыбка тронула жесткие уголки его рта.

– Я бы уничтожил его издали. Я нахожусь в твоем сознании, милая. Я могу «видеть» твоими глазами. А все, что я могу увидеть, я могу уничтожить. Если я общаюсь с человеком, и он слышит мой голос, я могу уничтожить его. И, как я уже говорил, у меня есть определенные способности.

Она спокойно лежала в его объятиях, стараясь осознать то, что он говорил ей.

– Люциан, как что‑либо из этого возможно? Как кто‑то, подобный тебе, может существовать все это время, и при этом ни один человек не знает о тебе?

– Некоторым известно о нас. Мы родом с Карпатских гор, и называем себя карпатцами. Есть люди, которые охотятся на нас, стараются убить. Есть ученые, которые с радостью поместили бы нас в лабораторию. Они боятся, что мы вампиры, и, хотя нас немного, они боятся нашей силы.

– Ты напугал меня до смерти.

– Не думаю. Просто твоему сознанию трудно принять различия. Не путай это со страхом. Как тебе известно, я никогда не причиню тебе боли. Я не способен причинить тебе боль. Ты – мое сердце и душа. Воздух, которым я дышу. Ты несешь свет в ужасную темноту моей души, – он взял ее руку и поднес к своему теплому рту. – Бывают моменты, когда я чувствую, что ты можешь собрать все пропавшие частички моей души и поставить их на место, тем самым вновь сделав меня целым.

– Это так ты видишь меня, Люциан? – большие глаза Джексон уставились в темные, пустые глубины его глаз.

– Это то, кто ты есть, Джексон, – тихо ответил он. – Я нуждаюсь в тебе. Весь остальной мир не нуждается в тебе так, как я. Чтобы жить. Дышать. Ты – мой смех и, как я подозреваю, мои слезы. Ты – вся моя жизнь.

– Ты не можешь чувствовать ко мне всего этого, так как повстречал меня совсем недавно. Ты совсем не знаешь меня.

– Я побывал в твоем сознании много раз, Джексон. Как я могу не знать тебя? Ты уже пленила мое сердце. Именно я должен найти способ заставить тебя полюбить меня, не смотря на все мои грехи.

– У тебя их так много? – мягко спросила она. Он вывернул ее наизнанку своим признанием. Он казался таким независимым, как он вообще мог нуждаться в ком‑либо, и менее всего в ком‑либо с ее проблемами?

– Моя душа так запятнана, любовь моя, что реальной возможности когда‑либо очистить ее нет. Я темный ангел смерти. Я выполнял свой долг в течение стольких столетий, что не знаю иного образа жизни.

– Опять это слово. Столетия,  – слабая улыбка прогнала тени с ее лица. – Если ты настолько темная, страшная персона, то почему я не чувствую зла, когда нахожусь рядом с тобой? Я знаю, что у меня нет твоих…, – она на мгновение запнулась, не в силах подобрать верное слово, – …талантов, но я обладаю врожденным чувством настроенности на какое‑либо зло. Я незамедлительно ощущаю его присутствие. Ты никак не можешь иметь черную душу, Люциан.

Затем он поднялся, всего лишь легкое движение мышц, и вот он стоит на ногах с Джексон в своих объятиях.

– Ты должна поесть, малышка. Иначе зачахнешь прямо на моих глазах.

– Учитывая то, с какой легкостью ты меня поднял, я думаю, ты должен оценить, что во мне нет лишних фунтов.

Люциан усадил ее на кухонный стол:

– Надеюсь, ты не собираешься сказать мне, что не ела из‑за опасения, что я буду не в состоянии тебя поднять?

Она скрестила ноги и подняла одну бровь.

– Меня больше волновало, что ты потянешь спину, – она старалась не смотреть, как под тонкой шелковой рубашкой играют его мускулы.

Люциан тихо посмеивался над этим ее возмутительным намеком, собирая ингредиенты для супа.

– В вопросах безопасности ты отныне всегда будешь повиноваться мне, Джексон.