-Мы нашли в саду мужские следы. Признайся в том, что у тебя было тайное свидание.
-Кому признаться?
-Признайся перед Богом и людьми в своих греховных поступках.
-В каких именно?
-Ты встречалась со своим любовником.
У меня с языка срывается шутливая просьба:
-Только Советнику Найту об этом не говорите.
У нее что-то блеснуло в глазах... что это было? Удовлетворение? Предвкушение? Что?
-Эту ночь ты проведешь в комнате Смирения.
-С какой стати?
Эта ненормальная машет у меня перед носом своим пальцем и восклицает:
-Смирись, грешница. Через твое непослушание и дерзость Сатана овладел твоей душой! Покайся и прими постриг, чтобы Бог простил тебе твои грехи!!!
Арина, только держись, только не дай своей улыбке коснуться твоих губ, потому что грешно смеяться над убогими.
-Э-э-э, спасибо за то, что с таким рвением беспокоитесь о моей душе, но позвольте мне самой решать то, каким образом и за что мне просить у Бога прощение.
Начальница не считает нужным снизойти до того, чтобы ответить мне на мою последнюю реплику, гордо разворачивается и выходит из комнаты.
Провести на ногах целый день - тяжкое испытание не только для смертного, но и для моего "устойчивого" организма. О том же, чтобы лечь спать на холодный пол, не может быть и речи. Что ж, проведу эту ночь не в лежачем, а в сидячем положении.
Моя попа почувствовала то, что это - не лучшая моя идея, уже спустя несколько минут. Арина, сними свою камизу, потом сложи ее в несколько раз и сядь на эту "подстилку" - мягче тебе от этого не станет, но вот теплее будет точно.
Мне долгое время не удается придать своему телу хоть сколько-нибудь удобное положение - моя спина возмущается твердостью и прохладой подпирающей ее стены, моя голова не хочет укладываться на мое плечо, мои согнутые в коленях ноги норовят вытянуться на холодном полу...
Заснуть мне так и не удалось - максимум, на что меня хватило, так это на то, чтобы погрузить себя в полудремотное состояние, из которого меня вывел резкий звук открывающейся двери.
Я сонно щурюсь на своих "посетительниц".
Начальница смотрит на меня с явным лицемерным возмущением:
-На тебе мужская рубашка - ты и дальше будешь упорствовать в своих уверениях, что не совершала ничего греховного?
Итак, еще один непростительный пробел в моих знаниях - я не имею ни малейшего представления о том, будет ли применена к Найту "анафема", если я признаюсь в том, чья эта рубашка? Во всех Королевствах отлучение от церкви фактически отвергает человека из общественной жизни, а высокопоставленных людей оно превращает в политических трупов.
Мое жизненное кредо гласит: "Если сомневаешься - не делай, если не сомневаешься - подумай!". Итак, никто не узнает от меня то, кто дал мне свою рубашку.
Начальница видит мое нежелание отвечать ей, и сообщает мне с жутковатой ухмылкой на губах:
-Ты целый день простоишь на монастырской площади в одной этой рубашке.
Напугала ежика голой попой...
-Не-а...не простоишь, потому что Вы меня реально с кем-то перепутали, уважаемая.
-Да нет, Карина, это ты меня с кем-то путаешь - спроси любого, и тебе скажут, что я всегда добиваюсь своего.
-И чего же Вы добиваетесь в моем случае?
-Отступись от Советника.
-Что?
Она, же - монахиня, да и Найт бы на нее никогда не позарился. Здесь что-то другое.
-Ты богом поклянешься мне в том, что по истечении срока Невесты, откажешь Найту стать его женой, взамен чего я пообещаю тебе спокойные четыре дня в стенах моего монастыря.
-И если нет?
-Тогда сегодня тебя ждет духовный Позор.
Позор - это вид наказания, который, по моему устойчивому убеждению, не карает человека, а унижает его достоинство (а это, выражаясь словами моей мамы - две большие разницы). В Едином Королевстве Позоров не было изначально, в отличие от Северного, в котором они были отменены по моему настоянию. Мне удалось уговорить Совет и Норда в том, что подобные наказания не могут искупить вину человека, потому что они не имеют серьезной устрашающей силы. Я убедила их в том, что люди, подвергнувшиеся публичному унижению, становятся отстраненными от общества изгоями, и, естественно, ожесточаются против него.
Судя по всему, в Долинном Королевстве, Позоры все еще имеют место быть:
-Духовный Позор?
-Да, у нас это - публичное раскаяние в собственных грехах.
-И что заставило Вас думать, что я соглашусь на это?
Б-р-р, какая мерзкая улыбка:
-Лестия, начинай.
Я перевожу свой взгляд на "ретивую" монашку, и только сейчас вижу хлыст, который зажат в ее руке. У меня внутри ничего не шевельнулось... почему? Да потому что они, хоть и далеки от соответствия моему определению "человека разумного", но не до такой же степени - они не могут не понимать, какой скандал разразиться в том случае, если они посмеют поднять руку на Первого Советника Северного Королевства. Ведь одно дело - одарить меня оплеухой, и совсем другое - ударами хлыста, следы от которого неизбежно останутся на моем теле. Такой "прокол" с их стороны дипломатическим путем не разрешится.
Послушница, которая была вчера моей провожатой в эту комнату Смирения, поворачивается к Лестии спиной и развязывает шнурок, поддерживающий горловину ее камизы. Когда она начала стягивать ее со своих плеч, до меня стало постепенно доходить то, какова ее роль в этом фарсе - не иначе, как Начальница назначила эту послушницу на должность моего "мальчика для битья". Блин, вот зараза! Соображает же гадина, что я не пойду добровольно на то, чтобы принять публичное унижение, вот и придумала изящный способ моего добровольно-принудительного участия в Позоре.
Сева прав - ничто не меняется под этим солнцем. Человечество не изобрело за эту смену веков ничего нового - ведь "мальчики для битья" существовали еще в незапамятные времена. Они не только играли вместе со своими друзьями королевской крови, но и получали вместо них телесные наказания. Считалось, что высокородный отпрыск, наблюдающий за тем, как из-за него страдает его друг, должен при этом испытывать чувство раскаяния и, как следствие, не повторять те проступки, которые могут привести его "мальчика для битья" к новой боли.
