Наконец, корабль вошел в море Росса. В проливе Мак-Мердо Шеклтон зазимовал. Антарктической весной (в октябре) странный для тех мест караван тронулся в путь. Перед тем несколько дней не давали необходимую животным соль, они ели песок, и некоторые из них погибли. Оставшиеся в живых пони вначале хорошо продвигались вперед. На санях, которые они тянули, было 300 килограммов поклажи. В день проходили 25 километров. Погода была вьюжная и холодная: иногда до 50 градусов мороза. Пони вязли в снегу по брюхо. Один провалился в снежную яму, его едва вытащили веревками. Словом, непреодолимая задача стояла перед лошадьми, они гибли одна за другой. Их мясом исследователи кормились, а в сани впрягались сами. Последний пони провалился в глубокую ледяную расщелину.

Впереди, уже недалеко от Южного полюса, предстояло подняться на высокое плато, Шеклтон и три его товарища едва тащили вперед нарты. Кругом расстилалось снежное однообразие, которое нарушали лишь ледяные горы. Исследователи не дошли до полюса 180 километров и повернули обратно: кончились припасы и сильные снежные бури сделали совсем невозможным продвижение вперед. Четверо измученных людей благополучно вернулись назад. Они преодолели (с пони и без них) 2750 километров пути по холодной снежной пустыне.

Судьбы человека и лошади переплелись так прочно: везде — в труде и на войне — обращался человек за помощью к лошади. Порой в ситуациях, казалось бы совершенно для лошади необычных и невыполнимых. Мы видим, например, лошадей даже в Антарктиде. Мне вспоминается и другой пример, правда, по расстоянию и назначению весьма далекий от первого.

«Птица-тройка», олицетворение Гоголем нашей родины — окрыленные лошади — действительно у нас однажды обрела крылья. Мало кому известен тот интересный факт, что первый самолет-змей Можайского (на который он получил патент в 1881 году) разгоняла перед началом его взлета… лихая тройка лошадей. Когда самолет обретал нужный ему двигательный импульс, постромки, соединявшие его и лошадей, обрезали, и изобретенная человеком первая «птица» поднималась в небо вместе со своим отважным конструктором и пилотом.

Лошади даже к футболу имеют отношение — так утверждают жители небольшого английского городка Ашборна. Согласно их легенде, в 50 году до нашей эры на месте Ашборна стояла римская крепость. Центурион ее гарнизона отрубил одному пленному бритту голову и бросил ее со стены собравшимся у крепости бриттам. Возмущенные бритты кинули ее обратно в крепость, римляне — опять к ним. Так и пошло…

Поскольку бритты были конные, и из крепости к ним выехал отряд конных римлян (чтобы принять участие в этой жестокой игре, а не в сражении) и уже на лошадях гоняли они мечами мертвую голову, стараясь забросить ее подальше к противнику, то здесь очевидно участие лошади в первом футбольном матче.

В память об этом, возможно, бывшем или небывшем событии жители Ашборна и окрестных поселков каждый год играют в выдуманный ими футбол, в котором дозволены любые приемы.

Репортер Ноэль Хьюз, побывавший на таком «футболе», пишет:

«В игре участвуют сотни неробких мужчин, „полем“ служат улицы города вместе с прудами, сточными канавами и местной рекой, а „воротами“, удаленными друг от друга на три километра, — старое мельничное колесо и трехметровый валун. „Матч“ длится два дня непрерывно по восемь часов. Разбитые стекла магазинных витрин, поваленные заборы, а заодно и синяки, сломанные руки и ноги, свернутые скулы участники схватки пересчитывают уже после».

В 1900 году на распродаже лошадей герцога Вестминстерского один из лучших скакунов мира Флайинг Фокс был продан за 400 000 рублей. Да говорят еще, что это была «едва ли не наивысшая цена, заплаченная за лошадь». В наши дни цены на лучших жеребцов-производителей доходят до 20 миллионов долларов. За Анилина, самого резвого скакуна в истории русского коннозаводства, одна западногерманская фирма предлагала 250 000 долларов.

Цены на спортивных и просто прогулочных лошадей значительно ниже, чем на классных победителей скачек и бегов. Ежегодно в нашей стране проводятся аукционы, на которых представители разных зарубежных фирм и просто любители покупают лошадей, выращенных на наших конных заводах и племенных фермах совхозов и колхозов. Например, на аукционе, проведенном в 1975 году в Ростовской области, за три с половиной часа было продано 100 лошадей тракенской, буденновской и донской пород. Средняя на них цена — от 1000 до 4000 долларов, а один жеребец по кличке Харлей куплен итальянской фирмой «Сио» за 9000 долларов. На IV Московском аукционе в 1968 году лучшие годовики проданы по 5000 и больше долларов.

С 1962 по 1970 год на наших аукционах продано 2585 племенных и спортивных лошадей в двадцать стран мира. В Англию, например, — 841 лошадь, в Финляндию — 471, в ФРГ — 321, во Францию — 159. А за годы с 1954-го по 1968-й экспортировано было из СССР больше 4000 племенных и спортивных коней и несколько сотен тысяч лошадей для забоя на мясо.

Кумыс, любимый напиток скифов и татар, долгое время не обращал на себя внимание европейцев. В середине прошлого века медицина открыла в этом напитке лекарственные свойства: полезен при туберкулезе, анемии, болезнях желудка и кишечника.

Кумыс — это сквашенное молоко кобыл. В нем — 1,6–2,5 % белка, столько же жира, 6–7,2 % сахара и 1–3 % алкоголя. Кроме того, много витаминов, есть и антибиотики, которые образуются из дрожжей, размножающихся при сквашивании кобыльего молока.

В СССР — несколько десятков кумысолечебниц, производящих 20–26 тыс. тонн кумыса в год. От кобыл разных пород получают от каждой 10–15 литров молока в день (это не считая того, что высосет жеребенок). У коровы большое вымя, в котором к моменту доения накапливается много молока (примерно 8 литров). У кобылы вымя маленькое, молока оно вмещает немного, поэтому доят кобыл не два раза в день, как коров, а восемь-десять раз: через каждые 2–2,5 часа.

Мореплаватели минувших веков весьма обязаны лошади: они кормились в основном солониной не из говяжьего, не свиного, а лошадиного мяса. И в наши дни около миллиона лошадей забивают на мясо. Оно сладковато на вкус, но более ценное по пищевым качествам, чем у других сельскохозяйственных животных.

Когда изобретены были лечебные сыворотки, ученые избрали лошадей в свои помощники, и те стали неизменно присутствующими «сотрудниками» бактериологических институтов. В любом таком институте всегда есть загон для лошадей. Вороные, гнедые, рыжие — мирно живут они, окруженные забором. А в это время в теле каждой из них совершаются таинственные процессы. Лошадь сначала иммунизируют: вводят в ее кровь нужную дозу микробных ядов. Лошадь заболевает. И тут ее внутренние физиологические силы мобилизуют все свои возможности на борьбу с инородным вторжением. В тканях лошади вырабатываются особые вещества — противоядия яду микробов. Их называют антителами. Теперь уже кровь больной лошади целебна: в ней много крохотных бойцов против микробов — защитных антител. Если взять эту кровь (обычно берут сыворотку — кровяную жидкость без эритроцитов, лейкоцитов и прочих кровяных телец) и влить ее больному человеку, то антитела начнут уничтожать микробов, и человек, обретя столь мощных союзников, поправляется.

Такого же типа лечебная сыворотка помогает укушенным змеями людям выжить. Бутантан, основанный в 1899 году, а ныне один из крупнейших в мире серологический институт (расположен вблизи бразильского города Сан-Паулу), за 70 лет «надоил» яд у 750 тысяч ядовитых змей и у десятков тысяч пауков. В его загонах побывали тысячи лошадей, в организме которых этот яд перерабатывался в лечебные сыворотки. Их разливают по ампулам и рассылают по всей стране и за ее пределы (около миллиона ампул уже экспортировано).