— Я не сплю, Эллис, — глухо прозвучало в ответ, — но мне кажется, меня парализовало. Пожалуй, вам лучше обедать без меня.

— Парализовало? — Она шагнула в комнату, подошла близко к Нейлу, борясь с желанием дотронуться до него. — Вы повредили себе что-то?

— Нет. У меня вообще ничего не болит. Вообще ничего. Просто я неожиданно обнаружил в себе странную трусость.

— Что?

— Я боюсь пошевелиться, так мне хорошо.

Эллис тихонько рассмеялась.

— Кажется, я понимаю. Что ж, в таком случае я оставлю вам ваш обед и подогрею попозже.

— Не стоит.

— Я так хочу, — перебила она. — Я бы принесла его вам прямо сюда, но не представляю, как вы сможете есть в таком положении.

— Я тоже. И вообще я очень удивлюсь, если это не кончится через несколько минут. Вы только не ждите меня.

...Казалось бы, чего проще — повернуться и уйти, но почему-то Эллис с трудом нашла в себе силы сделать это. Спускаясь вниз по лестнице, она не видела ничего, кроме Нейла Морфи, лежащего лицом вниз на постели, и руки ее тосковали от желания коснуться его тела.

Боже, Боже, Эллис, что с тобой? Да, конечно, он настоящий мужчина, очень привлекательный, несмотря на всю свою неразговорчивость и временами тяжелый характер, но ведь он не первый и не единственный привлекательный мужчина, которого ты встретила в своей жизни! Почему же тебя волнует именно он?

А почему бы и не он, недоумевала другая часть ее существа. Ведь в жизни Нейла Морфи подобные вещи, похоже, занимают еще меньшее место, чем у нее. Испытывать влечение к нему столь же безопасно, как и ничего не испытывать. Он никогда не обратит на нее внимания, никогда не посмотрит как на женщину. Никогда в жизни.

А если бы он смог, если бы он сделал хоть шаг к ней навстречу?.. Что ж, возможно, она уступила бы. Но пошла бы на это с открытыми глазами, твердо зная, что кроме этого между ними никогда ничего не будет.

Когда-то давно Эллис даже в мыслях не могла допустить подобную возможность... И со Стивом у них никогда не было ничего, кроме нескольких поцелуев. Потому что Эллис не хотела дразнить себя, ибо не рискнула бы пойти до конца.

Но сейчас ей уже за тридцать, старой девой она дожила до зрелости, и какая-то часть ее существа возмущалась этим. Почему не может она хоть несколько раз в жизни отведать запретного плода? Она обречена на целомудрие до конца дней своих. Но вот сейчас, именно сейчас Эллис Гудинг испытывала неистовую жажду человеческого тепла, человеческого прикосновения, человеческого общении.

Неистовую жажду мужского тепла и мужского желания. Она хотела узнать головокружительный водоворот чувств, о которых столько читала, хотела познать настоящую страсть и настоящее желание, хотела знать, что чувствует женщина, которую хотят... хотят именно так.

А еще она хотела, чтобы этот водоворот оставил ее невредимой, чтобы он не разбил ее сердца.

Эллис могла бы прямо сейчас расхохотаться над собственной глупостью... Если бы только ей не было так больно. Она чувствовала, как будто ее высушили и развеяли по ветру... Настанет день, когда маленькие дети будут гурьбой бежать за ней и шептаться за ее спиной, как это было с тетушкой Сарой.

Этих мыслей ей хватило, чтобы почувствовать желание немедленно расколотить что-нибудь... Никто не знает, почему жизнь так несправедлива и жестока. Можно сколько угодно задавать себе эти вопросы, но на них нет ответов. Она ничем не заслужила ту трагедию, которая разбила ее жизнь. Ничем.

Но ведь и Нейл тоже ничем не заслужил своих страданий. Всему этому нет объяснения.

Эллис услышала, как Нейл внезапно выругался у себя наверху. Ну вот, наверное, он все-таки спустится к обеду, подумала она, когда он выругался еще раз.

Значит, закончилась его короткая передышка среди страданий.

4

— Я должен отлучиться по делу, — объявил Нейл.

Эллис гут же посмотрела в окно, в зимние сумерки. За несколько дней она уже успела привыкнуть к присутствию Нейла, к ощущению уюта и защищенности. Ее жилец настоял на том, чтобы расходы на питание были включены в его счёт, однако в понедельник сам съездил в город за провизией. Каждый вечер он помогал Эллис готовить ужин и мыть посуду, а потом поздними зимними вечерами сидел в гостиной в своей любимой качалке и читал.

Но в этот вечер, как раз после ужина, раздался телефонный звонок, и теперь Нейл собирался уходить.

Эллис почувствовала, как внутри у нее все сжалось, сердце тревожно заколотилось. Сегодня вечером она будет одна. Одна перед лицом сводящих с ума видений, всплывающих из глубин подсознания, окруженная страшными лицами, которые не могла вспомнить, и едва различимыми тревожными звуками. Она знала только одно — все эти вспышки, проблески, обрывки каких-то кошмарных воспоминаний ужасно пугают ее. Последние несколько дней Эллис постоянно занимала себя различными делами, пытаясь подавить в себе что-то, рвущееся на волю из глубин подсознания.

И вот теперь Нейл должен уйти. Может быть, удастся уговорить Сьюзен посидеть с ней, пока он не вернется... Или самой пойти к Сьюзен. А может, строго одернула себя Эллис, ты просто посидишь дома, как ты всегда делала столько лет подряд? Что вообще с тобой происходит?

— Хотите поехать со мной? — предложил Нейл.

— А? — Эллис подняла голову от груды тарелок, которую несла к раковине. — Простите, что вы сказали?

— Хотите поехать со мной? Вечер ясный, месяц поднимается. Мы чудно прокатимся до участка В.

...Участок В — это же ранчо кузена Сэма! Сейчас для Эллис это было самым главным в словах Нейла.

— Нет, только не это! Неужели опять что-то с его скотом?!

— Боюсь, что да. Ну так что, поехали?

— Поехали? — Только теперь до нее дошло, о чем он говорит. В машине наедине c ним. С мужчиной. Руки ее так затряслись, что она поторопилась поспешно поставить тарелки на стол. — Я... я не могу... Спасибо.

— Но почему? — От глаз Нейла не ускользнула ни дрожь ее рук, ни внезапная бледность, разлившаяся по щекам.

— Я... я просто не могу.

...Уйти, немедленно повернуться и уйти, пронеслось в голове Нейла. Его охватило отчаяние... Мне не нужно больше проблем, кричала его душа, в жизни моей более чем достаточно мучительных проблем, порой мне кажется, что я несу свинцовую тяжесть на своих плечах...

Впрочем, Нейл немедленно устыдился столь эгоистической мысли.

— Эллис, терпеливо спросил он, — это из-за меня? Или все дело в машине?

— Делайте свое дело, Нейл, и не беспокойтесь обо мне. Со мной все будет в порядке.

— Я не хочу оставлять вас одну.

Эллис повернула к нему лицо, пытаясь улыбнуться.

— А я позвоню Сьюзен. Наверное, у нее выходной сегодня, так что не волнуйтесь за меня.

— Сьюзен сегодня дежурит. Это она звонила сейчас. — Нахмурившись, Нейл подошел к ней вплотную. — Эллис, объясните мне.

И тут ее прорвало. Никто, ни один человек в округе Гудинг не знал о том, что случилось с ней тогда, десять лет назад, потому что отец строго хранил тайну. Он не хотел, чтобы его дочь страдала от любопытных взглядов и бесконечных сплетен, чтобы ее ранили грубые или просто бестактные расспросы. И ее всегда устраивало это, так почему же теперь вдруг, ни с того ни с сего она готова раскрыть самую мучительную тайну своей жизни этому почти незнакомому мужчине?

— Когда... когда я училась на последнем курсе колледжа... я стала жертвой преступления. Я ничего не помню об этом... много недель я находилась в коме, а потом мне потребовалось длительное восстановление сил.

— Господи! — выдохнул Нейл.

Эллис закрыла глаза, чтобы не видеть его жалости. Она нетерпеливо передернула плечами, как будто речь шла о пустяках, не стоящих особого внимания.

— Я до сих пор не знаю, что это было, никого не обвинили в происшедшем... но с тех самых пор меня преследуют глупые страхи, от которых я не могу избавиться. — Она снова передернула плечами. — Я не могу находиться в машине наедине с мужчиной. Просто... просто не могу.