– Ну, чего? Никто больше ставки делать не будет? – разочарованно протянул Майсурадзе.
– А сам ты что думаешь? – с любопытством спросила математичка, даже не думавшая прерывать этот внезапно возникший торг.
– Я думаю? – напрягся Вовка, как будто его оскорбили тем, что приписали такое качество, как способность думать. – Ну… верняк, что он в школе.
Генка вздрогнул и покосился на соседа по парте. А ведь он успел забыть, что журнал из школы не уходил, а значит, нужен он для каких-то внутришкольных дел и, скорее всего, объявится если не сегодня, так завтра. А вот этого уже не хотелось бы…
– Послезавтра! – Слова сами вырвались из груди Кармашкина. – Он появится послезавтра.
– Ставка сделана! – взвыл Майсурадзе.
Леночка недовольно поджала губы, она не любила, когда с ней спорили.
– Что ж, – Елена Прекрасная обвела класс внимательным взглядом, – ждем два дня. Посмотрим, кто выиграет!
– А какая у нас ставка? – негромко спросила Семенова.
– Жизнь! – от души веселился Вовка.
– Освобождение от физкультуры, – предложил Прохоров, но его не поддержали. Со всех сторон посыпались предложения:
– Пять компотов на завтрак!
– Пятерка в дневник!
– До конца года без контрольных!
– Поцелуй Вороновой!
– Без дежурства!
– Килограмм шоколада!
– Билет в кино!
– Да кому нужен ваш билет! – зло прошипела Семенова. – На желание!
– А если он чего неприличного захочет? – среди общего гула бас Прохорова выделялся особенно.
– На желание! – шарахнул кулаком по столу Майсурадзе.
– Хорошо, – кивнула головой Елена Прекрасная. – Каждый сейчас напишет на листочке свое желание и отдаст мне. Кто выиграет, того бумажку и откроем.
Семенова с загадочным выражением лица уставилась в окно.
– Ну, сейчас напридумывает… – прошептал Вовка, глядя, как Леночка что-то быстро пишет на листочке. И пишет не одно слово и не два, а выводит уже пятую строчку.
Генке долго думать не пришлось. Он хотел только одного – гитару. Или, на худой конец, чтобы его не исключали из рок-банды. Ни то, ни другое Семенова сделать не могла. Тогда он достал лист бумаги и написал первое пришедшее в голову: «Чтобы был мир во всем мире!» Под довольное хмыканье Вовки старательно сложил листочек в пять раз и отдал его математичке.
Не успел он еще дойти до своей парты, как в коридоре послышались грозные шаги. Так обычно приближается судьба, фатум, и она ничего хорошего, как правило, не несет.
– Кондрашкин! – ворвалась в класс завуч.
Генка вздрогнул, понимая, что издевательство над фамилией началось неспроста.
– Вы уж определитесь, Аделаида Дмитриевна, – заржал Майсурадзе, вскакивая вместе со всем классом, чтобы поприветствовать руководителя, – как звать Генку. А то он скоро совсем на свою фамилию откликаться перестанет.
– Все замолчали! – Аделаида ураганом пронеслась по проходу и зависла над Генкой. – Где ты это взял? – бухнула она на парту пресловутую связку ключей.
– Выпало откуда-то, – пробормотал он, изо всех сил пытаясь удержать себя в стоячем положении – колени подкашивались, и он все норовил сесть.
– Откуда выпали? – бушевала завуч. – Это запасная связка, которая всегда хранится у сторожа. Где ты ее взял?
– Ага! – загремел со своего места Прохоров. – Так вот кто журнальчик стащил!
– Да не трогал я его! – стал отпираться Кармашкин. – Зачем он мне сдался?
– Прекрати! – Аделаида Дмитриевна сжала кулак и постучала им по парте. – Отвечай на вопрос!
Генка поднял голову. Тридцать пар глаз с любопытством глядели на него. Все с нетерпением ждали, что он скажет. А ведь среди них был один человек, который знал все. Ну, дайте ему только найти этого человека. Уж он ему устроит Варфоломеевскую ночь и утро стрелецкой казни в одном флаконе!
– А что, у сторожа ключи пропадали? – вдруг подал голос Прохоров. Дурак дураком, но в нужный момент помочь может.
– Нет, не пропадали. – Вопрос заметно сбил боевой настрой завуча. – Поэтому мне и интересно, где он их взял?
Уже было легче, что ключи неворованные, и теперь у Кармашкина появилась слабая надежда, что он выкрутится.
– Нашел. – Другого ответа пока в голову не приходило.
– Какие это улицы устланы у нас ключами от школьных дверей? – ехидно спросила Аделаида.
– На крыльце, – продолжал врать Кармашкин.
– Ага! – непонятно чему обрадовалась завуч. – Вся школа прошла, никто не поднял. А тут ты бежал и, как грибник, нашел!
– Так, может, уронили перед его приходом? – неожиданно подала голос Семенова.
Ладно, он запомнит эту поддержку.
– Молчать! – крутанулась на месте Аделаида. – Тоже мне – нашли скатерть-самобранку, что хотят на крыльце, то и находят! – Она снова вплотную подошла к Кармашкину. – Я тебя последний раз спрашиваю, где ты взял ключи? Не ответишь, вылетишь из школы, не дожидаясь конца года. Погоню, как бешеную собаку, и дорога тебе будет только в ПТУ.
Вот и загадал желаньице…
– Я, правда, их нашел. – Генка постарался подпустить в голос слезу. – Я за школой стоял…
– Что ты там делал? – Голос завуча набирал все новые и новые грозные обороты. – Курил? Не опускай глаза! И так знаю, что курил!
– Так он же не курит, – растерянно пробормотал Майсурадзе.
– Молчать! – гаркнула Аделаида так громко, что некоторые восьмиклассники не выдержали и сели – такой силы был у нее голос. – Вас никто не спрашивает. Где за школой ты стоял?
– Под окнами учительской! – в отчаянии прокричал Кармашкин. – И там в траве валялось…
– Под каким окном? – с подозрением уточнила завуч.
– Под третьим! Там еще фонарь и кусты! – Генка пытался вспомнить еще какие-нибудь приметы. Но больше ничего на ум не приходило.
– Так, под третьим. – Аделаида заметно успокаивалась. – Нашел… Допустим. И что ты сделал?
– На урок пошел, вас встретил, они у меня из кармана и выпали.
Завуч мрачным взглядом оглядела застывших учеников и, подбрасывая на ладони связку, пошла по проходу.
– Садитесь!
По классу прошелестело быстрое движение – все как можно тише опустились на свои стулья. Даже Елена Викторовна села.
– Не нравится мне это. – Аделаида остановилась около доски. – Ночью кто-то забрался в школу и выкрал журнал. Потом объявляются эти ключи… И никто не виноват?
Прохоров шумно задышал, но завуч на него даже не посмотрела, хотя чаще всего именно Димка являлся виновником многих проделок 8 «Б». Видимо, сейчас это был не тот случай.
– А что говорит милиция? – перевела Семенова внимание с Прохорова на себя.
– Так! – Аделаида спрятала ключи в карман. – Елена Викторовна, вы выяснили, кто мог взять журнал?
– Мы считаем, что уже завтра, в крайнем случае послезавтра он точно найдется, – быстро произнесла математичка.
– А если не найдется? Вы представляете, что будет? Это же данные за целый год!
– Я думаю, что мы найдем его. – От волнения Елена Прекрасная облизала пересохшие губы. – Правда, ребята?
– С руками оторвем, – мрачно пообещал Прохоров.
– Всю школу перевернем, – заверил Майсурадзе.
– Будем искать, – добавил Костик.
– Да что с ним сделается! – хохотнула Семенова. Но ее веселья никто не поддержал.
– Предупреждаю! – опустила пухлую ладонь на парту Аделаида Дмитриевна, звонко цокнули о пластмассовую поверхность три массивных золотых кольца. – Если через два дня журнал не окажется на месте, я вас в порошок сотру. Каждому будет снижена оценка по предметам на балл.
Класс возмущенно загудел.
– Почему всем-то? – прошептал расстроенный Янский.
– А если двойка стоит, кол, что ли, будет? – довольно хмыкнул Димка.
– А если двойка, – сурово посмотрела на него завуч, – то ее обладатель вылетит из школы и его с удовольствием примет к себе колония для несовершеннолетних преступников. Елена Викторовна, обратите особое внимание на троечников. Скорее всего журнал взял тот, кто надеется переправить тройку на более выгодную оценку.
Голова у Генки пошла кругом. Стены радостно смешались со шкафами, доска полетела в сторону двери.
