Когда Линдсей вынырнула, справа от себя метрах в семи она обнаружила Алдена.

— Я его заметил! — прокричал он. — Сейчас нырну за ним.

Она поплыла в его сторону. Алден исчез под водой, и, прежде чем она смогла к нему подплыть, он уже был на поверхности воды вместе с Джефом.

— Я плыву с ним к берегу, — прокричал Алден, держа голову Джефа лицом вверх. Алден быстро поплыл к берегу. Линдсей ни за что не смогла бы плыть с такой скоростью, с которой плыл Алден. К тому времени, когда она достигла берега, Джеф уже лежал на спине, а над ним колдовал Алден. Когда Линдсей, шатаясь, вышла из воды, она услышала кашель Джефа.

— Джеф! — Линдсей подскочила к нему вместе с Мэнди.

— С ним все будет в порядке? — жалобным голосом спросила Мэнди.

— Все будет в порядке, — заверил их Алден. Он перевернул мальчика на живот и привел его в положение, которое показалось Линдсей необычным. Джеф стал глубоко дышать. Хотя его легкие заполнены водой, но вода изо рта не шла. Линдсей заметила, как начал исчезать синюшный оттенок его кожи, которая вскоре стала приобретать более естественный, розоватый цвет. — У него хорошее дыхание, — сказал Алден. — Джеф, откашляйся от воды полностью, и тебе станет лучше.

Джеф старался, как мог. Наконец Алден отпустил его, и Джеф лег на спину на песок. Его глаза были закрыты. Алден знаком показал, что Линдсей может подойти к Джефу. Она опустилась на колени возле сына и позвала его.

— Джеф! — схватила она его за руку. — Ты действительно хорошо себя чувствуешь?

Джеф открыл глаза и заплакал. Она прижала его к груди, гладя по голове.

— Все хорошо, — шептала она ему, — с тобой все в порядке.

— У меня судорогой свело ноги.

— Ты слишком долго купался.

— Я хотел стать первоклассным пловцом, — закашлялся Джеф, — для папы.

— Ты и так первоклассный пловец. Для меня ты самый хороший, какой ты и есть на самом деле. Тебе ничего не надо доказывать. Папа тебя любит.

Джеф ничего не ответил. Он снова стал плакать, и на этот раз Линдсей не смогла найти тех слов, которые бы успокоили Джефа.

— Алден прямо летел над водой, — сказала Мэнди. Она сидела возле кухонного стола, прижав к груди чашку с какао.

— Как он меня нашел? — спросил Джеф.

Джеф выглядел еще бледным, но он уже вполне оправился после случившегося. Он протянул чашку, попросив еще какао. Линдсей налила ему в чашку какао из стоящей перед ней большой кружки. Наступил вечер. Линдсей уже несколько раз повторила свой рассказ, но Джефу, казалось, никогда не надоест слушать об этом.

— Алден заметил то место, где он видел тебя в последний раз, и к тому же он прекрасный пловец. Он быстро доплыл к тому месту, а затем нырнул за тобой. На наше счастье, он нашел тебя с первой попытки.

— Да, он, казалось, летел над водой, — добавила Мэнди.

— Хорошо, что Алден такой прекрасный спортсмен. — Линдсей, конечно, не сказала детям, как она рада тому, что Алден плавает намного лучше, чем ездит на велосипеде.

У Линдсей еще сильней разболелась голова. Когда она плыла за сыном, ей казалось, что голова вот-вот расколется от боли.

— Я плыл нормально, но потом почувствовав боль в ноге, старался двинуть ею, но никак не мог. И я испугался, — сказал Джеф, глядя в чашку с какао.

— Я позвонила отцу, пока ты переодевался.

Джеф поднял на нее глаза, в которых стояли слезы.

— Зачем? Теперь-то какой в этом смысл?

— Я позвонила потому, что он твой отец. И если что-нибудь случается с вами, он должен об этом знать. — Линдсей не сказала, что не смогла поговорить со Стефаном, так как он в то время находился в больнице. Он проинструктировал персонал, чтобы его вызывали к телефону только в экстренных случаях. Во время телефонного разговора она даже вышла из себя, что случалось с ней крайне редко. Но и это не помогло. Женщина на другом конце провода была непреклонна. Линдсей не было в списке тех лиц, которые могли бы отрывать доктора Дэниелса от работы. Женщина пообещала передать доктору, что Линдсей звонила. Она выразила сожаление по поводу того, что сын Линдсей, ее сын, чуть было не утонул. Конечно, если бы мальчик действительно утонул, то она еще бы подумала, вызывать доктора или нет.

Сейчас весь этот разговор казался ей просто смешным, но в то время ей было не до смеха, и она здорово разозлилась. В глазах стояли слезы, а голос был очень взволнованным. И вконец разозлившись, она сделала непростительную ошибку — позвонила Хильде и прямо сказала свекрови, что она думает о том, какого сына та вырастила.

Что-то надломилось в ней.

Конечно, нельзя было винить Хильду, как, впрочем, и Стефана. По-видимому, надо было винить саму себя за то, что она ожидала от него какой-то поддержки. Даже такой простой вещи, как внести ее имя и имена детей в список тех лиц, которые могли бы звонить и отрывать его от работы, он и то не сделал. Да она вообще никогда не имела возможности отрывать его от дел. Неужели это было причиной того, что она разошлась с ним?

— Мама, мы тебя ждем!

Линдсей пришла в себя и увидела, что стоит в низу лестницы, не отрывая взгляда от перил. На секунду ей показалось, что она не сможет подняться на второй этаж. Она не знала, она ли качается из стороны в сторону или это качается лестница. Головная боль стала невыносимой, несмотря на то, что полчаса назад она приняла болеутоляющую таблетку. Состояние болезни было настолько непривычно для Линдсей, что она совсем растерялась. Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вздохов. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что лестница стоит на своем месте.

Линдсей стала медленно подниматься по лестнице. Она поцеловала сперва Джефа, подоткнув под него легкое одеяло, стараясь не думать, что она могла сегодня потерять сына. В комнате Мэнди она выключила свет и открыла окно перед тем, как пожелать ей спокойной ночи. Она почувствовала, что Мэнди и Джеф стали особенно дороги ей в этот вечер.

Спустившись снова вниз, Линдсей налила себе бокал вина. Если и аспирин не смог снять головную боль, то, может, боль сама пройдет, если она немного отдохнет на веранде. Линдсей хотела было позвонить еще раз Хильде, но не смогла заставить себя это сделать. Она понимала, что правильнее всего в создавшейся ситуации позвонить Хильде. Но завтра она, может быть, будет чувствовать себя лучше, позвонит свекрови и извинится перед ней.

Выйдя на веранду, она увидела, что все небо было сплошь усеяно звездами. Ни одного облачка не было видно. Сначала Линдсей решила вернуться опять в дом. Она хотела, чтобы сегодняшняя ночь не напоминала ей о другой звездной ночи, проведенной на острове, после чего вся ее жизнь пошла наперекосяк. Именно после того случая у нее начали появляться головные боли, вместе с глубоким чувством одиночества, тоской по Стефану и вспышками гнева.

Вспомнив свою прошедшую жизнь, она поняла, что не все моменты были ею учтены. Линдсей никогда не прекращала тосковать по Стефану. И только тогда, когда она увидела НЛО, она ясно осознала, каким разрушительным моментом стал для нее развод в эмоциональном плане. Стефан был необходим ей, действительно необходим. После той ночи она прямо столкнулась с тем фактом, что его уже реально нет в ее жизни.

Головные боли, рассеянность, одиночество, слезы — все это были симптомы депрессии. Раньше она не хотела признаться себе в этом, но теперь это очевидно. Она пережила кризис, а все, что случилось с ней после этого, являлось только следствием этого кризиса. Она поняла все, но это уже не имело никакого значения.

Линдсей заметила в небе какой-то свет, который она не могла даже описать.

Все вокруг было наполнено музыкой и светом. Ее охватило странное волнение. Она была близка к тому, чтобы вспомнить все случившееся с ней на поле в начале лета и таким образом заполнить пробелы в памяти.

Затем до нее донесся звук мотора машины. На секунду, только на одно короткое мгновение, Линдсей захотелось снова увидеть свет. И она увидела свет, но на этот раз свет двух передних фар машины, которая ехала по узкой дороге. У Линдсей вначале возникло чувство разочарования, которое затем перешло в гнев. Она узнала машину марки «пежо». Наконец-то Стефана оторвали от работы!