– Заговорите остальные ворота! – прохрипел Гест первому, на кого наткнулся.
Мальчик бросился выполнять приказ. Остальные столпились кругом и загалдели.
– Что случилось? Там дориги?!
Гест совсем задохнулся и мог только качать головой. За него застенчиво ответила девушка:
– Там мой брат Орбан. Я Адара, дочь Огга.
При этих словах все заахали и зашептались. Всем было известно, что Огг любил свою дочь больше жизни. Адара считалась самой красивой девушкой в Низинах и к тому же самой мудрой. И вот, судя по всему, Гест ее похитил.
– Война, – мрачно проговорил пасечник. – Теперь будет война.
– Нет, – ответил Гест, которому было никак не отдышаться. – Я выполнил три задания. Завтра свадьба. Теперь спать. Готовьте пир.
– Здрасьте пожалуйста! – возмущенно говорила Мири, провожая Адару на ночлег к Тилле. – Он что, думает, будто пир можно приготовить за пять минут?
– Конечно нельзя, – согласилась Адара. – Вряд ли он так думает. Давайте я вернусь и уговорю его отложить свадьбу.
Тут, конечно, Мири и Тилле закусили удила.
– Не вздумай! – воскликнула Тилле. – Как-нибудь управимся.
– К тому же неприлично откладывать свадьбу, если тебя похитили, – добавила Мири.
– Он меня не похищал, я сама с ним убежала, – возразила Адара.
– Твое мнение никого не интересует, – сурово ответила Мири. – Ложись и поспи. Утро вечера мудренее.
Но пока они устраивали Адару на ночлег, оказалось, что устоять перед ее очарованием не по силам ни той ни другой. Теперь они не могли винить Геста за то, что и он был ею очарован. «Отдал ей сердце да и голову в придачу», – кисло заметила Мири. Адара была мила, отзывчива и ничуть не горда. Но больше всего в ее пользу говорило то, что хотя ее и считали самой мудрой женщиной в Низинах, этого никак нельзя было заподозрить по ее обхождению. Мири и Тилле были в этом единодушны.
– Не выношу мудриц, которые вечно кичатся своим умом, – заявила Мири, которая натерпелась этого на собственном горьком опыте – ведь она сама была мудрицей. – Хотя все равно жалко, что она нам ничего не рассказала. А теперь придется ждать ее брата Орбана – может, он нам все объяснит.
При этих словах появился Орбан. Гарлесье так и задрожало. Крик и грохот у главных ворот стоял такой, словно вместе с Орбаном примчалась по меньшей мере половина бойцов Отхолмья.
Гест, как следует освежившись пивом, вывел из боковых ворот всех бойцов Гарлесья. Два отряда сошлись под полной луной, и в кургане все стали ждать, когда начнется битва.
Орбан, ставший с годами неуклюжим надутым детиной, вышел перед сплоченными рядами отхолмцев и свирепо уставился на Геста.
– Потолкуем один на один, – сказал он.
Гарлесяне начали уже привыкать к Гесту. Они не удивились, когда он согласился. А вот отхолмцы удивились. Они тревожно глядели вслед Орбану и Гесту, плечом к плечу взбиравшимся на вершину кургана. Однако ударить Геста Орбан не пытался. Он начал что-то говорить бешеным шепотом. Во время этой речи Гест то и дело качал головой, а потом вдруг поднял руки к шее, словно собираясь снять свою гривну. Но тут он, видимо, вспомнил, что гривны на нем нет, и опустил руки.
– Да не эту, дурак! – донесся до зрителей голос Орбана. – Ту, которую Каста… – Тут он понял, что его могут услышать, и снова понизил голос.
– Каста – это кто? – шепотом спросил у Банота младший кузнец.
– Жена Орбана, – ответил Банот. – Ужасная женщина. Она…
Его прервал рев Орбана:
– ВЕЛИКАНЫ! Ах ты!..
Одновременно и Гест что-то произнес в полный голос. Орбан, судя по всему, поутих. Он стоял в свете луны, сложив на груди руки и гневно рыча на Геста, а Гест пристально глядел на него. По крайней мере, одно было ясно: Орбану Гест не нравился, а самому Гесту до этого не было никакого дела. Гест что-то сказал. И тогда, ко всеобщему изумлению, они пожали друг другу руки. Орбан повернулся и весело сбежал с кургана, словно бы сбросив давнее бремя. Он улыбнулся и беспечно махнул рукой семи десяткам отхолмцев, ожидавших его под Гарлесьем.
– Все отлично, – сказал он. – Да. Уходим.
– Уходим? Без Адары? – ошарашенно спросил один из бойцов.
– Да. Я сказал Гесту, что она может остаться. Он же выполнил за нее три задания, – радостно ответил Орбан и повел свой отряд к дороге. Бойцы неохотно потащились за ним, и было видно, что они крепко озадачены.
Вот так Гест и женился на Адаре. Гарлесяне диву давались, как ему это удалось. Но, судя по тому, что они слышали, Гест был самый настоящий герой и вождь из древних легенд. Три задания! Гарлесяне сгорали от любопытства и гордились сверх всякой меры. Хотя самые здравомыслящие из них и придерживались того мнения, что-де подобные штучки были хороши во времена короля Бана, а в наши дни нужен просто разумный и крепкий вождь, – всем не терпелось узнать, что же такое Гест совершил ради Адары.
Однако ни Гест, ни Адара ничего так и не рассказали, и если Банот что-то и знал, то тоже молчал. Гарлесяне лихорадочно готовились к свадебному пиру, выковывали Гесту новую гривну, шили Адаре платье и делали тысячи важных дел, а при этом вовсю вслушивались и всматривались, чтобы не пропустить ни намека, но никто так ничего и не выяснил до самого свадебного пира. В самом разгаре праздника получилось так, что Мири поднесла Баноту вина как раз в тот миг, когда с другой стороны к нему подошла Адара.
В свадебном наряде Адара была прекрасней прежнего, но вид у нее был встревоженный.
– Банот, – сказала она. – Расскажи, что ты знаешь о Силе Древней, Средней и Новой?
Банот вместе с прочими заклинателями выбивался из сил, подыгрывая песням и пляскам. Он был весь красный и потный. Однако Мири заметила, что когда он поднял глаза на Адару, то побледнел.
– Это дориговы штучки, – ответил он. – Во время пира о таких вещах не говорят.
– Ты мне только скажи, ты знаешь, как их умилостивить? – умоляюще спросила Адара.
Банот отвел от нее взгляд. Он уставился прямо перед собой, держа пальцы наготове на струнах.
– Я знаю только один способ, – проговорил он. – Жертвоприношение. Но если бы я рассказал тебе, какое именно и как его совершить, нам пришлось бы прекратить пир и до самого новолуния творить заклинания удачи. – И он ударил по струнам и заиграл, чтобы Адара больше ничего не спросила.
Адара огорченно отвернулась. И не сразу смогла продолжить веселье. Мири расстроилась не меньше. Всем было известно, как дориги совершают жертвоприношения. Иногда охотники натыкались на трупы их жертв, вывешенные гнить на солнце. Если уж не повезет и наткнешься на такой труп, остается только остановиться и произнести самые что ни на есть сильные слова, а не то на тебя набросятся Силы доригов. Великаны тоже иногда приносят такие жертвы, но они используют для этого только кротов, хорьков и прочих мелких животных, а дориги – мужчин, женщин и доригов. Мири не понимала, зачем Адаре было спрашивать, и заподозрила, что Гест или Адара пробудили Силы доригов, чтобы Гест выполнил те три задания. Теперь Мири больше всех рвалась выяснить, что произошло в Отхолмье.
Правда выплыла постепенно, по капле, – никто так и не понял, как так вышло. Судя по всему, Гест с Адарой полюбили друг друга с первого взгляда. Гест тут же попросил у Огга позволения взять Адару в жены. А Огг надеялся, что Гест пришлет ему бойцов, чтобы сражаться с доригами, так что не хотел его обижать. Но при этом он и слышать не хотел, чтобы его любимица Адара отправилась жить на другой конец Низин. Он очень разволновался.
– Глупая старая баба! – презрительно говорила Мири. В Гарлесье Огга никто не жаловал.
Бессонной ночью Оггу пришла в голову мысль заставить Геста выполнить ради руки Адары три задания. Ему подумалось, что это понравится Гесту – любителю приключений. Однако задания Огг изобретет совершенно невыполнимые. А когда Гест с ними не справится, Огг выразит глубокое сожаление и будет с ним очень добр, оставит Адару при себе, а с Гестом не поссорится и заручится его поддержкой в борьбе с доригами. Как и рассчитывал Огг, Гест был просто в восторге, узнав о трех заданиях, но поскольку он понимал, что Огг всеми силами постарается не отдать ему дочь, то отослал Банота домой, чтобы никто не подумал, будто ему помогал заклинатель.
