– Как это «последний раз»? Ты же caballero, это несомненно!

– Я дал клятву воздерживаться от насилия.

Она окинула его взглядом с ног до головы. Этот человек создан для войны.

– Ты шутишь!

Габриэль не ответил. Он развернул коня и сделал быстрый круг, обогнув повозку. Его длинное монашеское платье собралось у пояса, открывая мускулистые ноги в плотно облегающих бриджах.

– Эй, вы там, закройте эту брешь. Они попытаются прижать нас к реке. Осторожно!

Ада пораженно смотрела на него. Стражники повиновались так же, как и их суровый вожак со шрамом.

Бандиты приблизились к торговому каравану. Туники, выкрашенные в коричневый цвет Ламанчи, покрывали их с головы до ног, на железные шлемы были натянуты капюшоны. У некоторых поверх туник были надеты стеганые доспехи, большие бороды почти полностью скрывали их темные от загара лица.

Бешеное биение пульса оглушило Аду. Все в Кастилии знали о всадниках-изменниках, живших на границе. Похищение людей для выкупа было их единственным занятием. Особенно они ценили образованных женщин-христианок, поскольку за их благополучное возвращение платили хороший выкуп. Но переговоры о выкупе с этими негодяями могли занять много месяцев. А учитывая, что Джейкоб и графиня в Сеговии, никто даже не узнает о том, что Ада пропала. Она снова станет пленницей. Без надежды на спасение.

Но меч, кинжал, даже тела этих мужчин – все будет защищать ее. Ее не захватят. Она не станет заложницей.

Грохот копыт катился как грозовая волна – все ближе и ближе. Бандиты напали с яростью закаленных бойцов, их боевые крики раскололи жаркий полуденный воздух. Разворачиваясь, как веер, по полю битвы, они зарезали отбившуюся овцу и бросились к повозкам. Стражники держались.

Наставник Пачеко укрылся вместе с Фернаном с одной из повозок. Ада спешилась и привязала поводья к повозке. Она стала пробираться поближе к святым отцам. Ее ноги дрожали от накатывающих приступов панического страха. Один из бандитов помчался к ней. Она упала на колени и перекатилась под повозку. Металл ударил о дерево над ее головой, и вниз посыпались щепки.

Скорчившись за спицами высокого, по пояс, колеса, на полпути между своей лошадью и доминиканцами, собравшимися в следующей повозке, она подняла глаза. Двое пастухов прокрались сзади к одинокому стражнику, защищавшему тыл, и вдруг, набросившись, стащили его с коня. Темная кровь хлынула из шеи стражника. Его тело дернулось и вдруг затихло.

Ада с трудом подавила подступившее к горлу бешенство. Раньше она приняла твердое решение: ее не захватят, но эта уверенность разлетелась на куски. Старые воспоминания смешались с происходящим сейчас кошмаром, лишая сил.

Посреди шума яростной битвы она поискала глазами высокого человека в белом одеянии. Его лицо было перекошенной маской противоречивых эмоций. Он соблюдал свою клятву, да, но это усилие было написано, как слова, на его сжатых губах.

– Габриэль!

Он резко повернул к ней голову и поднял меч. Ада выглянула из-под повозки.

– Пастухи! Это ловушка!

Глава 4

Габриэль смотрел, как всадник альмохада вытаскивает Аду из-под повозки.

Схватив ее под мышки, бандит втащил ее на свою лошадь и отобрал у пленницы короткий меч. Она отбивалась и брыкалась, но тщетно. Свободной рукой он схватил ее спутанные волосы и дернул назад, обнажая шею, а затем приставил к шее нож.

Габриэль с силой рванул поводья. Везде стражники сражались с бандитами, выкрикивая отчаянные приказы друг другу. Он пронесся сквозь это месиво, мимо груженых повозок и прячущихся в них пепельно-бледных торговцев. Его глаза ни на мгновение не отрывались от ножа у горла Ады.

То есть до того момента, когда другой проблеск металла не отвлек его: отыскав свой украшенный драгоценными камнями кинжал, Ада ударила бандита головой прямо в нос и одновременно вонзила кинжал ему в бедро. Мужчина завизжал. Она воспользовалась моментом, когда его руки ослабли, и вывернулась.

Ада неловко спрыгнула на землю. Габриэль поднял свой меч. Когда-нибудь он обезглавит человека. Ему понравится смотреть, как негодяй упадет, безголовый и окровавленный, – осуществленная угроза.

Но он должен соблюдать свои клятвы.

Бандит побледнел при виде надвигающегося на него Габриэля и поднял руки. Ада схватила его за кожаный ремень и одним яростным рывком опустила на колени. Она выдернула свой кинжал из бедра бандита и прикончила его.

Габриэль мог только смотреть, открыв рот.

Ада встала и вытерла клинок о юбку, потом повернулась к нему. Глаза, которые когда-то соблазняли его фальшивым умиротворением, теперь горели диким безумием. Ее голос был ниже, когда она спросила:

– Что остановило твою руку?

– Мои клятвы.

– У меня есть свои клятвы, – сказала она. – Я никогда больше не стану пленницей.

Двое пастухов бросились между ними. Габриэль ударил одного из них ногой в голову, так что тот кувырком полетел в грязь. Второй нырнул к Аде и схватил ее за платье, разорвав его на спине. Она резко развернулась и, схватив его за руку, изо всех сил укусила. Он закричал, ударив ее локтем в грудь. Она упала, задохнувшись.

Габриэль пришпорил коня. Низко нагнувшись, он схватил пастуха за шею и сжал, волоча его по земле. Пленник брыкался и давился, его лицо потемнело до болезненно-багрового. Лошадь несла их к бурному потоку реки Тахо. Одним движением руки Габриэль освободился от царапающегося и плюющегося человека, сбросив его в реку.

Он повернул коня и вернулся к побоищу. Осталось всего трое стражников и столько же бандитов.

И Ада – Ада снова была на коне Фернана и во весь опор мчалась на запад.

Из-за яростно завывающего в ушах ветра Ада не слышала больше ничего. Низко пригнувшись и подгоняя уставшее животное, она рискнула оглянуться. Она надеялась добраться до деревни или, может быть, до другого каравана, но Габриэль пресек все ее попытки. Его лошадь неумолимо приближалась.

Она убила человека. Уже второго. Свежее воспоминание о крови и блеск драгоценных камней смешались со старыми кошмарами и дали им новую жизнь. Как часто она пыталась вытолкнуть эти отвратительные картины из своей памяти – воспоминания о том, что сделал с ней Финч!

Габриэль ликвидировал разрыв между ними. Ада повернула коня к ирригационной канаве и резко бросилась влево. У Габриэля не было другого выхода, кроме как перепрыгнуть через канал и направить лошадь за ней. К тому времени, когда он развернулся и возобновил преследование, она уже значительно оторвалась от него.

Она мчалась без всякой цели. Плато тянулось во всех направлениях, плоская и бесконечная тюрьма. Никакой деревни. Никакого каравана. Это должно было бы сделать ее храброй, освободить, но она осознала неизбежное. Ее лошадь устанет. Она будет предоставлена капризам сурового плато – его неспокойной погоде и бандитам, – а у нее нет ничего, кроме кинжала и измученного животного.

Ада выпрямилась и натянула поводья. Лошадь под ней замедлила бег, ее бока покрывала пена, грудь тяжело вздымалась.

Ветер трепал порванное на спине платье, немного охлаждая жар скачки. Руки у нее были липкие, а во рту чувствовалась горечь.

Габриэль нагнал ее даже раньше, чем она успела сползти с седла и упасть в высокую густую траву.

– Почему ты сбежала?

Ноздри Габриэля трепетали вместе с каждым резким вдохом. Когда он стал спешиваться, его одежда зацепилась за луку седла. Он сбросил мешающее платье через голову и швырнул в траву. Темные шерстяные бриджи облегали стройные ноги. Туника, выкрашенная в темно-синий цвет полуночного неба, натянулась на широкой груди, завязки у горла свободно болтались, открывая шею – более светлая кожа и темные волосы.

– Я знала, что под этим одеянием ты мужчина. Не хочешь снять что-нибудь еще?

Он схватил ее за плечи и рывком поднял на ноги.

– Я задал тебе вопрос, – сказал Габриэль.

– У меня перехватило горло от страха.