– Ну а теперь, – сказала она, изящно сплетая пальцы на коленях, – как там Ада и ее пациент?

Джейкоб нежился в лучах ее сияющего счастья и понимал, что пропал.

– Ее отец обучил дочерей фармакологии, – ответил он. – Вы знали об этом? Много лет назад, еще дома, в Англии. Сейчас, когда Габриэль наконец-то поправляется, уверен, Ада пропишет ему постельный режим.

Она подняла темную бровь. Ее губы дрогнули.

– Постельный режим?

– Да, миледи. Очень надолго.

Ада очнулась от дремоты и обнаружила, что Габриэль смотрит на нее. Наконец, после трех недель, он пошел на поправку, но она все еще волновалась. Его кожа оставалась болезненного цвета, а скулы выпирали на похудевшем лице, но его сила продолжала удивлять ее.

Ужасная рана от меча больше не угрожала его жизни. Эти темные-темные глаза сияли жизнью.

Дневной свет почти померк. Тени перемежались с оранжевыми полосами солнца, рисуя затейливый узор на кровати. Под шерстяным одеялом на Габриэле не было никакой одежды. Она мыла, ухаживала и плакала над его недвижным телом, молясь, как никогда в жизни не молилась, о милосердии. Страшная, с рваными краями дыра под его ребрами горела красным, словно изуродованный алтарь, а шрамы на его спине все еще доводили ее до слез.

Но теперь все стало по-другому. Он очнулся, выздоравливая. И он принадлежал ей. Горячее и яростное желание охватило ее.

Им еще предстоит поговорить о брачных клятвах и о будущем. Сейчас ей снова пришлось подавить в себе страх. Ее желание было таким сильным и неоспоримым, как никогда раньше, еще более мощным из-за опасности, которую они пережили, и смелых обещаний, которые они давали. Она должна была знать, чего он хочет.

Выпрямившись в кресле, она откинула короткие волосы со лба, они немного отросли, ровно подстриженные настоящими ножницами. Она взглянула на Габриэля и увидела, что он улыбается.

– Ты заведешь новую моду, – сказал он.

– Вряд ли. Я скорее предостерегающий пример.

– Кастильцы гордятся хорошим скандалом. Это их выделяет.

Она присоединилась к нему, присев на край кровати. По спине пробежала боль.

– Тебе не следует спать в этом кресле, – сказал он. – Твоя собственная рана еще не зажила окончательно.

– Они предлагали мне опиум. Ты знал это?

Его лицо помрачнело.

– Предлагали?

– А я отказалась.

– Ада, – тихо произнес он, в глазах его светился триумф, – ты сделала это сама.

Тепло медленно разлилось в ее груди. Она сделала это. Она знала, что искушение всегда будет преследовать ее, но время бездумного потворства своей слабости прошло. Знание этого и гордая преданность Габриэля излечили последнюю из ее темных ран, невидимых ран, которые так долго терзали ее. Будущее, непохожее на все, о чем она когда-либо осмеливалась мечтать, открывалось перед ней, маня их обоих.

– А потом я позвала Джейкоба, ну просто чтобы быть в безопасности, – добавила она. – Нельзя быть самонадеянной. Он чуть не влепил доктору затрещину.

Габриэль кивнул, лицо его все еще выражало невероятное удивление.

Ее влекло к нему, она провела кончиками пальцев по его рукам, лаская темные волоски, покрывающие кожу. Рана, где она порезала его руку целую жизнь назад, превратилась в тонкий розовый шрам.

– Как ты себя чувствуешь?

– Когда ты перестанешь меня об этом спрашивать? – Он улыбнулся; его поддразнивающий тон сглаживал резкость. Но всегда, всегда улыбка исчезала. Не важно, какая яркая и неожиданная, Габриэль одергивал себя и прогонял ее.

– Ты все еще не доверяешь этому, да?

Он посмотрел в потолок.

– Счастье для меня ново.

– Ты счастлив?

– Буду, когда снимут эти швы и я снова смогу обнять тебя.

– Ты можешь обнять меня сейчас. Подвинься.

Смятение, промелькнувшее на его лице, заставило ее рассмеяться. Она откинула одеяло и осторожно скользнула к мужу. Ее юбки мешали и путались меж колен, но они все же устроились рядышком друг с другом на его роскошной кровати. Сильные, уверенные руки крепко обняли ее. Забыв о его и своих ранах, Ада лежала, положив голову ему на грудь. Хотя желание пульсировало в ней, она просто вздохнула. Безопасность и уют этого момента затмевали все остальное.

– Джейкоб никогда не сомневался в тебе. Ты знал это? Он прочитал те свитки и согласился с моим переводом. Он знал, что ложный маневр выведет Пачеко на чистую воду.

– Я рад этому, – сказал Габриэль; слова с рокотом вырывались из его широкой груди. – Его уважение дорогого стоит.

Мысль о Джейкобе всегда будет вызывать у нее боль сожаления. Он помог спасти ее жизнь, и Ада всегда будет благодарна ему за дружбу. Она надеялась, что однажды он найдет достойную женщину, которая полюбит его в ответ.

– Я знаю, – тихо ответила она. – Он и я... мы помирились.

– Я рад этому. Правда. – Габриэль поцеловал ее в макушку. – Но сейчас что сделает тебя счастливой?

– Благодаря показаниям Джейкоба и твоему героизму ты очищен от всех подозрений, а ее сиятельство освободила меня от всех моих обязательств. Теперь я хочу только, чтобы ты поправился.

– И это все?

Она поджала губы и задумалась. Если у них есть хоть малейший шанс начать жизнь вместе – мечта, в которую она никогда не осмеливалась верить, – ей придется набраться смелости и заговорить. Говорить со своим мужем.

Приподнявшись на локте, Ада заглянула Габриэлю в лицо. Темные глаза изучали ее.

– Две недели назад приезжал Великий магистр Родригес, чтобы забрать тело Пачеко, – сказала она. Габриэль напрягся. – Донья Вальдедрона разговаривала с ним, мы с Джейкобом тоже присутствовали там. Он сказал, что Совет тринадцати простил тебе все, что ты сделал с Фернаном. Тебя приглашают вернуться в Уклее, если ты этого захочешь. Или...

– Или?

Она провела по гладкой коже его груди.

– Орден недавно приобрел владения за границей. Им нужен брат, чтобы основать новый приход.

– Где?

Воспоминания громко требовали ее внимания. Зеленые поля и бесконечные леса. Затянутое облаками небо, которое вызывает желание остаться дома, ища тепла и дружеской компании. Холодные зимы, замораживающие бескрайний пейзаж.

И Мег. Она поедет домой, к Мег.

– Англия, – тихо произнесла она.

С того момента как Ада забралась к нему в постель, Габриэль не мог дышать. Если бы не его раны и тревога на ее лице, он бы раздвинул ей ноги.

Он глубоко вздохнул и подавил внезапную вспышку желания. День клонился к ночи, и у них впереди еще много часов, чтобы заново открывать друг друга. Сначала они обсудят будущее. Их будущее.

– А что твоя сестра?

Ада стала грызть обломанный ноготь.

– Пришло время мне отправиться домой, если ты хочешь поехать со мной. Фернан сказал, что они с Абес тоже собираются. Здесь для них слишком много барьеров, хотя я и говорила им, что в Англии до сих пор не любят чужеземцев.

– И далеко ехать?

– Несколько недель по суше до Сантандера, потом столько же морем, потом опять по суше до Мидлендса.

– Провести столько времени с Фернаном – звучит угрожающе.

– Ты дразнишь меня.

– Да, – подтвердил он, выпуская на свободу свою улыбку.

Она рассмеялась, и этот ее смех был полон волшебства и обещания. Вся тревога, которую он недавно видел в ее глазах, исчезла. Она любит его.

Он подумал об отце, теперь мёртвом, и ждал возвращения своего старого ужаса и ярости. Они уже бледнели, с каждым днем чуть больше освобождая его. Он может быть свободным. Головокружение, не имеющее ничего общего с ранами, голодом и желанием, охватило его. Он сделал глубокий вдох, а затем посмотрел в ее глаза – два синих озера, полные надежды и ожидания.

– Признаю, это путешествие будет долгим и полным неизвестности, – сказала она. – Но оно будет простым и спокойным в сравнении с попыткой наладить отношения с Мег. С Мег и Уиллом, обоими.

– Я никогда не ездил так далеко.

Ада улыбнулась.

– Мы уже сделали много такого, чего никогда не делали раньше. Зачем останавливаться сейчас?