– У меня здесь только несколько банок пива, – отозвался Джо, поднимая на лоб солнцезащитные очки, чтобы взглянуть на парней получше. – Но они не продаются.

– Вот и хорошо, – сказал стриженый. – А то мы видели двух придурков, которые, похоже, считают, что у тебя полный ящик травы.

– Где?

– Только не поворачивайся туда сразу, – предупредил подросток с конским хвостом. – Подожди, пока мы не отойдем подальше. Эти двое уже давно тебя пасут, и от них за милю несет копами. Удивляюсь, как ты до сих пор не почувствовал вони.

– Пятьдесят футов к югу, возле спасательной вышки, – подхватил стриженый, также не оборачиваясь. – Два фраера в гавайских рубашках, похожи на проповедников в отпуске. У одного бинокль, а у другого – рация.

– Спасибо, – с признательностью ответил Джо и опустил очки. – Большое спасибо.

– Не стоит, – откликнулся длинноволосый. – Мы просто хотели предупредить, по-дружески. Ненавижу копов.

– Сраная система! – добавил стриженый с неожиданной циничной горечью, которая казалась особенно странной у такого молодого человека.

Потом с грацией молодых тигрят подростки двинулись вдоль пляжа дальше на юг, поглядывая на девушек в бикини. Их лиц Джо так и не рассмотрел толком.

Минут через пять, прикончив первую банку пива, Джо повернулся к охладителю и взялся за крышку. Убрав пустую жестянку, он кинул небрежный взгляд в сторону, в которую удалились подростки. В тени, отбрасываемой спасательной вышкой, действительно стояли двое мужчин в ярких гавайских рубашках. Тот, что повыше, одетый в рубашку по преимуществу зеленых тонов и белые хлопчатобумажные брюки, как раз рассматривал Джо в бинокль. Заметив, что Джо глядит в его сторону, он спокойно повернулся и направил бинокль на юг, притворяясь, будто поглощен разглядыванием группы девочек-подростков в почти невидимых купальных костюмах.

Второй наблюдатель был в рубашке красно-оранжевых тонов и длинных бежевых бриджах, закатанных выше колен. Он стоял на песке босиком и держал в левой руке сандалии и носки. В его правой руке Джо заметил какой-то предмет, который мог оказаться и миниатюрным транзисторным приемничком, и переносным проигрывателем компакт-дисков. Не исключено, впрочем, что это на самом деле была полицейская коротковолновая рация.

Высокий коп был покрыт ровным бронзово-красным загаром; волосы его выгорели на солнце и казались соломенно-желтыми. Его товарищ, напротив, явно пренебрегал солнечными ваннами – его кожа была болезненно-светлой.

Джо откупорил банку пива и, вдыхая запах показавшейся из отверстия пены, снова повернулся к воде.

Несмотря на то что ни один из этих двоих не был похож на человека, вышедшего из дому с намерением отправиться именно на пляж, оба наблюдателя не слишком бросались в глаза. Во всяком случае, не больше, чем сам Джо. Подростки сказали, что от них за милю несет полицией, однако Джо, хоть и проработал репортером отдела уголовной хроники целых четырнадцать лет, даже сейчас не опознал в них копов.

В любом случае у полиции не было, да и не могло быть никаких причин интересоваться его скромной персоной. Количество убийств возрастало не по дням, а по часам; число изнасилований почти сравнялось с числом романтических увлечений, вспыхивавших ежевечерне в барах и на дискотеках, а кражи и грабежи были настолько распространены, что порой могло показаться, будто одна половина населения штата постоянно что-то крадет у другой половины и наоборот, и Джо вполне резонно полагал, что копы вряд ли станут придираться к нему за то, что он пьет пиво на общественном пляже.

С севера, словно белые молнии, появились три бесшумные чайки, поднявшиеся с какого-то дальнего пирса. Сначала они неслись параллельно береговой линии, но потом неожиданно взмыли высоко в небо и закружились над сверкающим заливом.

Улучив момент, Джо бросил в направлении спасательной вышки еще один осторожный взгляд. Наблюдателей там уже не было.

Он снова повернулся к океану.

Набегавшие на берег небольшие волны разбивались на песке и отползали обратно, оставляя после себя клочья пены, и Джо наблюдал за этим извечным движением с напряженным вниманием добровольца, который во время публичного выступления гипнотизера следит за его брелоком, раскачивающимся у него перед глазами на тонкой серебряной цепочке.

На этот раз, однако, волнам так и не удалось загипнотизировать его до полной потери чувствительности. Как Джо ни старался, он так и не сумел направить свои мысли в более спокойное русло. Как движущаяся планета влияет на поведение собственного спутника, так и Джо попал под магическое действие календаря, и все его мысли вращались только вокруг одной и той же даты: пятнадцатое августа, пятнадцатое августа, пятнадцатое августа… Первая годовщина катастрофы. Словно гиря, эта дата увлекала его за собой на самое дно, в черный омут мучительных воспоминаний.

Когда после расследования обстоятельств катастрофы и тщательной переписи всех органических и неорганических фрагментов, найденных на месте крушения, Джо наконец получил останки Мишель и девочек, он был немало удивлен тем, что запаянные цинковые гробы оказались очень небольшими. Фактически все три гробика оказались детскими, во всяком случае по размерам, но он принял их так, словно это были раки с мощами святых.

В качестве корреспондента отдела уголовной хроники Джо был прекрасно осведомлен о том, какое разрушительное воздействие оказывает на хрупкие человеческие тела удар самолета о землю. Знал он и о том, что огонь не щадит даже тугоплавкий пластик и металл, не говоря уже о телах, и все же ему казалось странным, что от Мишель и девочек осталось так мало, – особенно когда он думал о том, как много места они когда-то занимали в его жизни.

Без них мир стал для него чужим. Просыпаясь по утрам, Джо долго не мог сообразить, где он и что с ним, и начинал более или менее ориентироваться в окружающем только по прошествии полутора-двух часов. Бывали и такие дни, когда планета делала полный двадцатичетырехчасовой оборот, но Джо не вращался вместе с ней, пребывая в каком-то своем, неподвижном мирке, где ничто не текло и не изменялось. По всем приметам сегодняшний день был как раз таким.

Прикончив вторую банку пива, Джо убрал опустевшую жестянку в охладитель и поднялся. Он еще не был готов к поездке на кладбище; просто ему нужно было в туалет.

Повернув голову, Джо неожиданно заметил высокого блондина в зеленой гавайке. Тот был уже без бинокля и сидел на песке футах в шестидесяти к северу, а не к югу от спасательной вышки. Чтобы загородиться от Джо, он выбрал позицию между двумя молодыми парочками на полотенцах и надувных матрасах и многочисленным мексиканским семейством, которое расположилось на отдых со всеми возможными удобствами, застолбив свой участок с помощью складных столиков, походных стульчиков и двух обширных пляжных зонтиков.

Стараясь не подать виду, что заметил слежку, Джо небрежно оглядел пляж, надеясь засечь напарника первого копа, но низкорослого полицейского в красно-оранжевой рубашке нигде не было видно.

Между тем белобрысый коп старательно избегал прямых взглядов в сторону Джо. Одна его рука была прижата к уху таким образом, словно у него в кулаке был аппарат для глухих и он старательно закрывал его от доносящейся со всех сторон музыки, чтобы расслышать что-то важное.

Расстояние не позволяло Джо рассмотреть лицо копа внимательнее, но ему показалось, что губы его шевелятся. Похоже, он как раз вел переговоры со своим отсутствующим напарником.

Оставив на песке охладитель и полотенце, Джо решительно зашагал вдоль берега к общественной уборной. Ему не нужно было поворачивать голову – взгляд белобрысого он чувствовал лопатками и спиной. Этот взгляд почти убедил Джо, что употребление пива на общественном пляже все еще считается серьезным нарушением закона даже сейчас. В конце концов, общество, которое с такой бесконечной терпимостью относится к коррупции и насилию, просто обязано было бескомпромиссно бороться с мелкими правонарушениями, хотя бы для того, чтобы убедить само себя, что оно еще не окончательно рассталось со своими высокими принципами и широко разрекламированными стандартами.