Джо был репортером отдела уголовной хроники достаточно долго, чтобы знать: часто человек становится объектом охоты не потому, что он что-то совершил, и даже не потому, что он располагает ценным имуществом или крупной суммой денег, которыми хотел бы завладеть преступник. Ему самому было известно несколько случаев, когда человек становился жертвой просто из-за того, что он слишком много знал. Владеющий соответствующей информацией индивид мог порой оказаться опаснее вооруженного пистолетом бандита.

О рейсе 353 Джо пока не знал ровным счетом ничего – во всяком случае, ничего такого, чего бы не знали другие. Если охота на него была объявлена только потому, что он узнал о существовании Розы Такер, которая – по ее же собственным словам! – уцелела во время катастрофы, значит тайны, к которым она имела отношение, были настолько взрывоопасными, что их мощь исчислялась десятками и сотнями мегатонн.

Приближаясь к Студио-Сити, Джо думал о надписи на майке юнца, сторожившего стоянку возле редакции. «Fear nada!» – «Не бойся ничего!» Джо никогда не было легко придерживаться этого принципа – он боялся слишком многого, но больше всего остального его пугала мысль о том, что катастрофа самолета могла оказаться неслучайной и что Мишель, Крисси и Нина погибли не по слепой прихоти судьбы, а в результате человеческой небрежности или злого умысла. Национальное управление по безопасности перевозок так и не сумело с полной определенностью назвать причины случившегося. Одним из возможных сценариев был отказ усилителей гидравлической системы управления, на который наложилась трагическая ошибка экипажа, однако Джо не хотелось верить в этот вариант именно потому, что он представлялся ему абсолютно безликим, механистическим, словно здесь действовали силы холодные и безжалостные, как сама Вселенная. С другой стороны, еще тяжелее ему было бы узнать, что причиной катастрофы явилась трусость пилота, ошибка штурмана или, возможно, взрывное устройство, заложенное террористом, потому что это означало бы, что дорогие ему жизни оказались принесены в жертву человеческой глупости, жадности или ненависти.

И вот теперь Джо боялся, что правда будет именно такой, ибо не знал, что ему с ней делать и что эта правда сделает с ним. Не далее как сегодня Джо получил самые веские доказательства того, что он способен на самые дикие и жестокие поступки. Узнав имя конкретного виновника, он мог вступить на тропу мести, называя это справедливостью!

Именно так – не больше и не меньше.

Резкое обострение конкурентной борьбы в финансовой сфере привело к тому, что в последние года два банка Калифорнии работали даже по субботам, а некоторые из них закрывались не раньше пяти часов вечера. Благодаря этому обстоятельству Джо успел попасть в отделение своего банка в Студио-Сити за целых двадцать минут до того, как доступ посетителей в зал был прекращен.

Продав дом, Джо не дал себе труда перевести свой расчетный счет куда-нибудь поближе к новому однокомнатному жилищу в Лоурел-Каньон. После гибели семьи вопросы удобства перестали его занимать, да и само время почти ничего для него не значило.

Оказавшись в главном зале банка, Джо сразу направился к окошку, за которым в ожидании закрытия занималась бумажно-канцелярской работой его знакомая, которую звали Хедер. В этом банке она работала еще с тех самых пор, когда десять лет назад Джо впервые пришел сюда, чтобы открыть счет.

– Я хочу снять со счета наличные, – объявил Джо после короткой ритуальной беседы о погоде и других малозначительных вещах. – Но у меня нет с собой чековой книжки.

– Никаких проблем, – заверила его Хедер.

Но после того как Джо попросил выдать ему двадцать тысяч долларов стодолларовыми купюрами, проблемы все же возникли, и Хедер, поднявшись со своего места, прошла в дальний конец зала, чтобы пошептаться о чем-то со старшим кассиром, который, в свою очередь, обратился за консультацией к помощнику управляющего.

Помощник управляющего был совсем молодым человеком, обладавшим внешностью кинозвезды. Возможно, он на самом деле был одной из потенциальных звезд экрана, которые зарабатывали себе на жизнь службой в банках и тому подобных конторах в ожидании случайного каприза судьбы, который мог бы вознести их на вершину кинематографического олимпа. Неслышно о чем-то переговариваясь, красавец-менеджер и кассир время от времени поглядывали в сторону Джо, словно сомневаясь, что он именно тот, за кого себя выдает.

Джо такое отношение нисколько не удивило. Когда надо было принять деньги, банки действовали словно мощные промышленные пылесосы, но, когда нужно было выдать наличные, они еле-еле поворачивались, отчаянно скрипя всеми колесами и шестеренками своих громоздких бюрократических механизмов.

Хедер вернулась к стойке и сдержанно объявила Джо, что банк будет рад обслужить его, однако для таких случаев определена специальная процедура, отклоняться от которой финансовые учреждения не имеют права.

Помощник управляющего на другом конце зала уже говорил с кем-то по телефону, и в душу Джо закралось сильнейшее подозрение, что речь идет о нем. Он понимал, что это, несомненно, не так и что паранойя снова взяла его в оборот, но бороться с подозрительностью и страхом было выше его сил. Во рту у него пересохло, сердце отчаянно забилось, а ноги стали ватными и непослушными.

Но это были его деньги, и они были ему нужны.

Хедер хорошо знала Джо. Больше того, она посещала ту же церковь, куда Мишель водила Крисси и Нину на службы и в воскресную школу, однако это не помешало ей попросить его предъявить в качестве удостоверения личности водительскую лицензию, и Джо с горечью подумал о том, что здравый смысл и доверие оказались в таком далеком прошлом Америки, что подчас они выглядели не просто древней историей, а историей какой-то другой страны.

Но он не позволил себе выйти из терпения. Все, что он имел, – включая шестьдесят тысяч долларов в ценных бумагах, которые дала ему продажа дома, – лежало на депозитном счете в этом банке, поэтому он был уверен, что в выдаче денег ему не откажут. А деньги были нужны ему для того, чтобы жить; теперь, когда преследователи Розы Такер сели на хвост и ему, Джо не мог даже вернуться в квартиру, не подвергая себя опасности. Отныне ему придется кочевать из мотеля в мотель, пока проблема так или иначе не разрешится.

Помощник управляющего закончил разговаривать по телефону и с задумчивым видом разглядывал лежащий перед ним на столе блокнот, по страницам которого он легонько постукивал тупым концом автоматического карандаша.

По пути из редакции в банк Джо тщательно обдумал свои действия. Поначалу он хотел положиться на свои кредитные карточки, с помощью которых он мог получать через банкоматы небольшие суммы наличных, но вовремя вспомнил, с какой легкостью власти и полиция отслеживали подобного рода действия, получая таким образом исчерпывающую информацию о каждом шаге подозреваемого. В случае необходимости электронная система расчетов могла даже блокировать его кредитную карточку при попытке расплатиться за услугу или товар, и Джо остался бы без всяких средств к существованию.

На столе помощника управляющего зазвонил телефон. Молодой человек проворно схватил трубку и, бросив на Джо быстрый взгляд, отвернулся от него на своем вращающемся кресле, словно боясь, что клиент сумеет прочесть его слова по движениям губ.

После того как все бюрократические процедуры были скрупулезно соблюдены и служащие банка убедились, что Джо не был ни своим собственным злонамеренным братом-близнецом, ни дерзким актером-имперсонатором в отлично сработанной каучуковой маске, помощник управляющего, успевший завершить свои телефонные переговоры, медленно собрал стодолларовые купюры из всех кассовых сейфов, а когда их не хватило, сходил в главное хранилище. Требуемую сумму он вручил Хедер и, улыбаясь неподвижной кривой улыбкой, стал смотреть, как она пересчитывает купюры для Джо.

Возможно, это была только игра воображения, но Джо почему-то казалось, что и Хедер, и помощник управляющего относятся с крайним неодобрением к тому факту, что он выйдет из дверей банка, имея при себе столько наличных денег. И дело было не в том, что он подвергал себя нешуточной опасности; просто с недавних пор на людей, предпочитающих иметь дело с живыми деньгами, смотрели как на прокаженных или на боссов мафии. Само государство в лице своих финансовых и налоговых органов требовало от банков, чтобы они фиксировали все сделки с наличными на сумму свыше пяти тысяч долларов. Введение подобного порядка мотивировалось тем, что наркобаронам, дескать, станет не так просто отмывать полученные преступным путем деньги через официальные финансовые учреждения, однако в действительности дела обстояли как раз наоборот. Главарям наркомафии новый закон нисколько не помешал, зато государство получило отличную возможность отслеживать и регулировать финансовую активность среднестатистических граждан.