Издалека он был похож на огромного бурого медведя, который встал на дыбы и протягивает вперед свою широкую лапу.

– Как дела, Дью? – кивнул Джо, пожимая руку.

– Карвер и Мартин недавно окончили лос-анджелесский университетский колледж, окончили с отличием. Теперь старший пойдет по медицинской части, а второй хочет стать юристом! – выпалил Дьюи с таким жаром, словно этой новости было всего несколько часов и она должна была попасть на первую полосу завтрашнего воскресного выпуска «Пост». По всему было видно, что, в отличие от своего работодателя-миллиардера, Дьюи гораздо больше гордится не собственными достижениями, а успехами своих детей. – А Юлия окончила второй курс Йельского университета и снова получила стипендию. Ее общий показатель – три и восемь десятых. Осенью ее хотят сделать редактором студенческого литературного журнала – она, видишь ли, очень хочет стать писательницей, как эта… Энни Пролл, которую она все время перечитывает…

Тут Дьюи вспомнил о катастрофе рейса 353, и по его глазам пробежала тень. Устыдившись своего порыва, он неловко оборвал себя на полуслове и замолчал, не желая больше похваляться своими детьми перед человеком, который потерял семью.

– Как поживает Лина? – не без усилия спросил Джо, имея в виду жену Дьюи.

– Хорошо… То есть все нормально. Нормально она поживает… – Дьюи натянуто улыбнулся, стараясь загладить свой промах. Очевидно, ему было нелегко справиться с воодушевлением, которое охватывало его каждый раз, когда он заговаривал о семье.

Джо всегда ненавидел в своих друзьях эту неловкую жалость. Даже по прошествии целого года она никуда не исчезла, и это угнетало его. Именно по этой причине он так старательно избегал всех, кого знал в своей прошлой жизни. Жалость и сочувствие в глазах друзей, несомненно, были искренними, но Джо казалось, что все они осуждают его за неспособность собраться с силами и начать жить сначала. Впрочем, тут он, скорее всего, ошибался.

– Послушай, Дьюи, – сказал он, – мне нужно подняться наверх и кое-что проверить. Я расследую одно дело и хочу воспользоваться нашей базой данных. Если можно, конечно…

Дьюи просветлел лицом.

– Ты хочешь вернуться, Джо? – радостно спросил он.

– Может быть, – солгал Джо.

– Вернуться в штат, чтобы снова работать?

– Я подумываю об этом.

– Мистер Сантос будет очень рад услышать об этом.

– Кстати, Гай Юлий сегодня на месте?

– Нет, шеф в отпуске. Укатил на рыбалку куда-то в Ванкувер.

Джо испытал огромное облегчение, узнав, что ему не придется лгать Цезарю Сантосу и выдумывать какие-то веские причины, объясняющие его появление.

– Меня интересует кое-какая информация, – повторил он. – Я задумал репортаж о некоторых необычных человеческих причудах. Он будет отличаться от того, что я делал раньше, поэтому я решил, что для начала мне нужно будет покопаться в архиве.

– Я уверен, что мистер Сантос хотел бы, чтобы ты чувствовал себя здесь как дома. Ступай и делай, что тебе надо.

– Спасибо, Дьюи.

Джо прошел сквозь вращающуюся дверь и оказался в длинном полутемном коридоре, покрытом затоптанной и вытертой ковровой дорожкой зеленого цвета. Стены здесь были выкрашены масляной краской, которая от времени стала рябой, а звукопоглощающее покрытие на потолке вылиняло и поблекло, и Джо невольно подумал о том, что с тех пор, как редакция переехала из роскошного особняка в Сенчури-Сити и отказалась от всех внешних атрибутов богатства и благосостояния, ей не оставалось ничего другого, как поддерживать имидж оппозиционной газеты, вынужденной мириться с бедностью ради правого дела.

В нише слева располагались лифты. Двери обеих шахт были помяты и поцарапаны.

Первый этаж, на котором размещались в основном архивы и офисы отделов распространения и приема рекламы, был безлюден и погружен в субботнюю тишину. Должно быть, именно поэтому Джо чувствовал себя не в своей тарелке. Он был уверен, что любой из сотрудников редакции, который встретится ему в этом пустом коридоре, сразу поймет, что он проник сюда под фальшивым предлогом, преследуя цели, которые не имеют к журналистике никакого отношения.

Джо как раз ждал лифта, когда в коридоре послышался топот. Нервно обернувшись, он увидел Дьюи, который, размахивая руками, спешил к нему. В кулаке секретарь-охранник сжимал белый плотный конверт.

– Чуть не забыл, – сказал он, отдуваясь. – Несколько дней назад к нам заходила одна леди. Она сказала, что у нее есть материал специально для твоего репортажа.

– Какого репортажа?

– Она не сказала. Но по ее словам, ты должен быть в курсе.

Джо машинально взял конверт. Подъехал лифт, и двери отворились с тяжелым вздохом.

– Я сказал ей, что ты уже десять месяцев у нас не работаешь. Тогда она попросила твой телефонный номер, но я, конечно, сказал, что не могу дать ей ни телефона, ни адреса, – добавил Дьюи.

– Спасибо. – Джо шагнул в лифт.

– Я обещал, что перешлю письмо тебе или в крайнем случае позвоню, и только потом обнаружил, что ты переехал и твоего номера нет в справочнике. И вообще ни у кого нет.

– Вряд ли это срочный материал, – уверил охранника Джо и взмахнул конвертом. В конце концов, он вовсе не собирался возвращаться к журналистике, но Дьюи не обязательно было об этом знать.

Двери лифта начали закрываться, но Дьюи поставил в щель ногу. Нахмурившись, он сказал:

– Ни в личном деле, ни в картотеке учета кадров не оказалось никаких сведений о том, куда ты девался. Никто из твоих друзей не знал, как с тобой связаться.

– Да, – кивнул Джо. – Так и было.

Дьюи немного поколебался.

– Я понимаю, – сказал он наконец. – Тебе нужно было отлежаться. Наверное, ты чувствовал себя на самом дне пропасти.

– Это верно, – признал Джо. – Но я выкарабкаюсь, дай только срок.

– Друзья могли бы спустить тебе веревку или придержать лестницу, чтоб не очень шаталась.

Джо, тронутый до глубины души, только кивнул.

– Не забывай, – строго сказал Дьюи.

– Спасибо, Дью.

Секретарь-охранник убрал ногу, двери лифта закрылись – и кабина тронулась вверх.

Третий этаж почти целиком занимал отдел новостей. Огромный главный зал разделялся при помощи легких перегородок на несколько десятков крошечных кабинок, так что охватить взглядом все пространство целиком было физически невозможно. В каждой кабинке был установлен подключенный к редакционной сети компьютер, телефон, вращающееся рабочее кресло и прочие приспособления, необходимые современному представителю второй древнейшей профессии.

Джо знал, что такой же зал имеется и в редакции «Таймс». Вся разница заключалась в том, что у конкурентов он был гораздо просторнее, а мебель и модульные разборные кабинки – современнее, да и в воздухе не пахло ни асбестовой пылью, ни формальдегидами, которые обильно выделяла разлагающаяся от старости отделка стен. Кроме того, в отделе новостей «Таймс» даже в субботу вечером кипела работа, чего нельзя было сказать о «Пост».

За последние несколько лет Джо дважды предлагали перейти в «Таймс», но оба раза он отказывался. «Серая леди», как называли конкурирующую «Лос-Анджелес таймс» в некоторых кругах, действительно была профессиональной и мощной газетой, однако именно рекламные объявления обеспечивали для нее сытую жизнь, и боязнь их потерять заставляла ее тратить на поддержание сложившегося статус-кво слишком много усилий. Джо был уверен, что только в «Пост» ему будет позволено высказываться достаточно агрессивно и резко; больше того, именно такие репортажи от него здесь требовались. И хотя редакция «Пост» подчас напоминала психушку, Джо были весьма по душе энергичный, напористый стиль газеты, стремление ее сотрудников непременно докопаться до сути и репутация издания, которое никогда не выдавало политические заявления власть имущих за настоящие новости и считало всех без исключения чиновников либо коррумпированными, либо некомпетентными, либо сексуально озабоченными, либо рвущимися к неограниченной власти.