Попытка сорвалась из-за острой нехватки времени. Только после этого в ход пошла взрывчатка, причем заботливые визитеры постарались сделать так, чтобы взрывной волной не разрушило компоненты ядерных реакторов, готовых для отправки в Бельгию и Западную Германию.
После операции три человека израильской команды под видом членов экипажа сели на судно, отплывавшее из Тулона в Хайфу. Еще четверо агентов израильской разведки продолжали оставаться во Франции на протяжении нескольких месяцев. Заключительной частью их задания была фабрикация ложных улик, дабы сбить с толку полицию и навести ее на разработку ошибочных версий. Время от времени они делали анонимные звонки в полицию, сообщая сбившимся с ног детективам, что взрыв в порту – дело рук «Французской Экологической Группы», ненавидящей ядерное оружие и все связанное с ним. В следующий раз номер полиции набирал другой разведчик и придумывал не менее яркое и содержательное сообщение для вконец разозленной от бесплодных поисков французской полиции.
Несмотря на то, что планы Саддама Хуссейна получить ядерное оружие были нарушены, он, тем не менее, не оставлял попыток иметь в своем распоряжении ученых, способных решить поставленную задачу. Моссад, тем временем, не терял бдительности и летом тысяча девятьсот восьмидесятого года полиция обнаружила в номере парижского отеля «Меридьен» тело профессора Яхья эль-Мешада.
Он был египетским физиком-ядерщиком, лишь два года не дотянувшим до своего полувекового юбилея. На теле имелись следы продолжительных побоев и многочисленных ножевых ранений. Он получил фундаментальное образование в США, продолжив позднее учебу в Москве. Профессор эль-Мешад посетил Париж с целью участия в конференции по атомной энергии. По строжайшему приказу французского министерства иностранных дел, смерть ученого, активно участвовавшего в создании иракского ядерного оружия, держалась в полной тайне в течение четырех дней. Один из израильских чиновников грустно заметив в прессе, что погиб видный ученый «из ограниченного круга арабских физиков, обладающих ноу-хау», высказал предположение: прогресс Ирака в создании ядерного потенциала замедлен на пару лет.
Единственным свидетельством того, что профессор не самостоятельно исполосовал ножом свое тело в приступе садомазохизма, был визит к нему таинственного незнакомца за два часа до смерти. После короткого разговора, в котором гость убедительно просил египтянина отказаться от сотрудничества с Ираком, визитеру указали на дверь.
Тот ушел и, видимо, вернулся уже не один. Странным было то, что никто никого больше не видел, свидетелей преступления не оказалось и досье закрыли. Совершенный грех негласно приписали агентам Моссада.
Правительство Менахима Бегина не уставало демонстрировать свою озабоченность каждым шагом, свидетельствовавшим о попытках Саддама Хуссейна создать карающий меч ислама – ядерное оружие. Влиятельный израильский военный корреспондент Зеев Шиф писал, что «Земля Обетованная должна воспрепятствовать любым попыткам арабов продвинуться по пути прогресса в этой области».
Осенью того же года два самолета с иранскими опознавательными знаками с видимым удовольствием обстреляли ракетами исследовательский центр «Тамуз» возле Багдада. После данного инцидента почему-то распространились упорные слухи, что это – предупреждение французским ученым-ядерщикам, работавшим в научном центре, сделали израильские вооруженные силы.
Наконец, еще через несколько месяцев ударная группировка из пятнадцати израильских самолетов «Ф-15» устроила настоящий ад обитателям реакторного комплекса в Дауре, на берегу реки Тигр. Пилоты великолепно знали карту местности, где им предстояло разгрузить весь свой бомбовый запас.
Операции предшествовала тщательная подготовка, сопровождавшаяся донесениями разведки: через три месяца реактор будет готов к работе. К производству атомных бомб, несущих смерть населению Израиля.
Народу, который сам когда-то обладал удивительно мощным оружием, которое сопровождало его во всех сражениях, помогало разрушить неприступные стены и побеждать армии, вызывать землетрясения и преодолевать препятствия на пути к Земле Обетованной.
Из рабства к свободе.
С золотым Ковчегом Завета, над крышкой которого склоняли свои головы крылатые существа. Их крылья служили престолом, где незримо восседал Господь Бог. А сами херувимы своей наружностью символизировали разум человека, крепость вола, мужество льва и стремление вверх – орла.
Образ крылатого человека. Способною преодолеть любые преграды и препоны. Подобно суперчеловеку, Моисею, произносившему молитву, когда его народ снимался с лагеря и нес Ковчег впереди на шестах, продетых в его боковые кольца:
«Восстань, Ягве!
И да рассеются враги Твои,
И да бегут от лица Твоего ненавидящие Тебя!»
Ковчег Завета, исчезнувший из храма царя Соломона, на поиски которого устремлялись и Христофор Колумб, и рыцари-тамплиеры, и Васко да Гама, и Перо де Ковилхан…
После того, как де Ковилхан напал на след Ковчега Завета, более того, обнаружил саму реликвию при дворе эфиопского императора, прошло пять долгих веков, за которые с Ковчегом могло случиться что угодно…
Но последнее указание о его местопребывании не вызывало у меня никаких сомнений. Раз после де Ковилхана, пробывшего значительную часть жизни под домашним арестом – фактически в плену – след обрывается, то искать нужно в Эфиопии.
Если еще не поздно…
4
Поток моих мыслей был неожиданно прерван Питером, который, удобно устроившись на переднем сидении моей машины, спросил:
– Я слышал, ты теперь работаешь Индианой Джонсом?
В вопросе была определенная доля иронии, но я не испытывал желания вступить на тропу войны.
– Питер, если будешь меня подначивать, то я напомню, как тебя сравнивали с Геббельсом при режиме Саддама Хуссейна, – миролюбиво возразил я. – Помнишь того брызжущего слюной конгрессмена-республиканца от штата Пенсильвания?
Я повернул голову направо, мило улыбнулся моему другу и снова стал следить за уличным движением. Мы ехали по улице с романтическим названием «Персиковое дерево». Дождь немного усилился и мне пришлось включить «дворники».
– Маклин, ты же прекрасно знаешь, что успех, обрушившийся на нас после прямых репортажей из Багдада, когда все телекомпании потеряли связь, а мы работали в прямом эфире – этот успех вызвал зависть и недоброжелательное отношение у многих, – несколько обиженно хмыкнул Питер. – К тому же цензура была не только со стороны чертова Саддама. Пентагон ведь тоже старался
усложнить нам жизнь.
Арнетт был прав. Время изменилось. Если в ходе вьетнамской войны представители всех средств массовой информации располагали определенной свободой как в освещении боевых действий, так и в перемещении (в том числе, в зоне боевых действий), то на этот раз все было иначе. Еще до начала боевых действий, парни из Пентагона распространили свод правил освещения иностранными и американскими журналистами боевых действия против Ирака. Огромный перечень пунктов – всего более шестидесяти.
Прежде американские журналисты имели в своем распоряжении несколько инструкций, запрещавших распространение сведений о численности войск, расположении подразделений и местонахождении боевых самолетов и кораблей ВМС. Новые правила быстро прозвали «драконовскими». Пентагоновцы исходили из того, что теленовости в определенном смысле заменили собой классическую дипломатию и шпионаж.
Новые правила ввели запрет на информацию об отмене боевых действий, мерах маскировки войск противника, на визуальную и звуковую запись состояния солдат, находящихся в агонии. После длительных колебаний, военные разрешили также репортерам сообщать приблизительные данные о потерях войск США.
– Да. Питео, возможно воина – это ад, но для высокого рейтинга она – сущий рай, – подтвердил я, делая поворот налево и уходя с одной из главных улиц Атланты, где много лет назад под колесами автомобиля погибла блестящая писательница Маргарет Митчелл. Та самая, автор романа «Унесенные ветром».
