– Мне нужно узнать все об этом человеке.
– «Джамаль Таха», – прочитал Стюарт на документе, запечатанном в прозрачную пленку.
Я предупредил его:
– Не думаю, что фамилия подлинная. Но фотография, наклеенная на правах, – его.
– Ну и в дело ты впутался, – Стюарт задумался. – У меня есть человек в ФБР. Я постараюсь связаться с ним как можно быстрее. Где тебя можно будет найти, когда что-нибудь появится?
– Мне нужно срочно сделать это, Лори, – произнес я. Он снова хмыкнул.
– Я свяжусь с тобой через три-четыре часа.
– Через два, – поправил я его. Написав на листке бумаги номер телефона, я протянул его Лори. Он спрятал записку в карман.
– Стив, а может ты хоть намекнешь, что за историю ты сейчас распутываешь? Ведь не каждый же день ты прогуливаешься по лезвию ножа?
Я жестко улыбнулся.
– Стюарт, думаю, мне удалось раскопать сенсационный материал. Наберись терпения. И помоги мне.
Расставшись со Стюартом Лори, я отправился к Лек-леру. Добравшись до университета, я узнал в комнате отдыха преподавателей о том, что у профессора все еще продолжается лекция для студентов второго года обучения. До ее окончания оставалось еще целых десять минут, и я медленно бродил по коридорам, остановившись, наконец, возле сто пятой аудитории.
За неплотно прикрытой дверью раздавался голос профессора:
– Насколько бессистемными и ограниченными были бы наши знания о Египте без папирусов, собранных в песчаных пустынях близ полноводного Нила Без древнейших из известных доныне книг, которые осветили целую эпоху. А самая блестящая и выдающаяся среди египетских находок – гробница Тутанхамона – так и не была бы найдена, не будь надписей и текстов Именно из этих памятников письменности ученые и узнали о существовании мальчика-фараона, что подтолкнуло их на поиски захоронения.
Я подумал, что Леклер, великолепно знавший свой предмет, почитаем и любим как студентами, так и коллегами. Его рассказы о поисках памятников письменности превращались в настоящие детективные романы, заставлявшие студентов забывать о конспектах и слушать своего преподавателя, затаив дыхание. Его страсть к исследовательской работе была замечательной.
Наверное, вслед за героем одной из книг Анатоля Франса, он мог терзаться мыслями:
«Зачем,… узнал я о существовании этой драгоценной книги, раз мне не суждено ею владеть или ее увидеть! Я устремился бы за ней в жгучую глубь Африки или во льды полярных стран, когда б узнал, что она там. Но я не знаю, где она Не знаю, хранится ль под тройным запором в железном шкафу ревнивого библиомана или плесневеет на чердаке у невежды. Я содрогаюсь при мысли, что, может быть, вырванные из нее листы служат покрышкой для банок с огурцами у какой-нибудь хозяйки».
Этой своей страстью к археологии Леклер напомнил мне директора Каирского национального музея. Два разных человека, разделенных тысячами миль. Живущие на разных континентах. В их душе пламенел огонь настоящих исследователей, реконструирующих нашу историю, помогающих оценить силу духа, разума и научного гения далеких предков.
Я не сомневался в том, что и профессор Леклер, и доктор эль-Салех были способны принести любые жертвы для того, чтобы увеличить объем человеческого знания. Подобно тому, как отдал всю свою одежду грекам в Константинополе известнейший в период раннего средневековья сицилийский охотник за рукописями Джованни Ауриспа. Он сделал это для того, чтобы завладеть несколькими древними и чрезвычайно дорогими манускриптами. А флорентиец Никколо де Никколи, также считавшийся весьма удачливым охотником за рукописями, продал все свои дома и усадьбы, чтобы получить средства для пополнения своей уникальной коллекции.
Прозвенел звонок, возвестивший окончание лекции. Спустя минуту профессор появился в дверях аудитории, сопровождаемый шумной толпой студентов. Терпеливо выждав, пока рассосется поток восторженных молодых людей, я уединился с Леклером в его тихом кабинете.
2
Я подробно рассказал ему обо всем, что со мной произошло, начиная с визита к Артуру Кейсу в Нью-Йорк. Не опуская даже мелких деталей, мне пришлось поведать ему об убийстве Вулворда и о моих приключениях в Египте.
Леклер не сводил с меня изумленных глаз в течение всего моего монолога, который продолжался около получаса. Затем последовало долгое-предолгое молчание. Паузе, казалось, не будет конца.
Наконец, он встал, нашел у себя в портфеле тюбик с таблетками валидола, достал одну из них и положил в рот под язык
Затем он некоторое время смотрел в окно, где на зеленой лужайке спортивной площадки молодежь гоняла футбольный мяч, разбившись на две команды. Наверное, в уме Леклер взвешивал: что является большей реальностью – европейский соккер, вопреки всем прогнозам, постепенно завоевывавший популярность у американцев, или же мой рассказ.
Когда же Леклер начал, наконец, говорить, то перешел почти на шепот.
– Невероятно, – выдохнул он. – Я слышал и видел всякое, но чтобы наяву…
– Действительно, невероятно, – подтвердил я. – Как, например, то, что издатель самого «крутого» для мужчин журнала «Плейбой» Хью Хефнер сам потерял невинность только в двадцать два года. Невероятный факт. Но реальный.
Джон умоляюще посмотрел на меня.
– Не надо добивать меня, Маклин, – попросил он.
Подобно римскому патрицию, я снисходительно согласился с тем, что поверженному в битве гладиатору можно великодушно даровать жизнь.
– Что же касается пресвитера Иоанна, – начал Леклер, – то его отождествляли не только с правителем эфиопского государства.
– Ну и в каком месте планеты еще размещали царство Иоанна?
– Средневековые карты указывали в Азии таинственную область, которую они обозначили как «Царство пресвитера Иоанна». Географически она простиралась от Туркестана до Тибета и от Гималаев до пустыни Гоби. Ее описывали как страну, полную чудес. Император которой имел скипетр из чистого золота. А перед его дворцом находилось магическое зеркало. В нем пресвитер мог видеть все, что происходило в провинциях его царства и в соседних странах. В этой стране находились или сам Святой Грааль или же Фонтан Вечной Молодости. Когда мужчины и женщины хотели вновь стать молодыми и полными сил, им было достаточно сделать три глотка воды из фонтана. Болезнь и старость исчезали. Они снова становились тридцатилетними.
– Вечная молодость, – мечтательно протянул я. – Мне доводилось читать поэму о Граале. Кажется, ее сочинил Вольфрам фон Эшенбах?
– Верно. Он был рыцарем, написавшим труд под названием «Титюрель», в котором собрал все легенды о Граале. Утверждали, что Титюрель прожил пятьсот лет. Странная параллель с жизнью пресвитера Иоанна, которая продолжалась на шестьдесят два года дольше титюрелевской, не правда ли?
Мне пришлось согласиться.
– Эшенбах связывал предание о Святом Граале с легендой о пресвитере Иоанне, – сказал Леклер. – Быть может, чаша была сделана из метеорита…
– Как и в случае с табличками Моисея?
– Определенно. Я засомневался.
– Странное совпадение.
– Ничуть, – не согласился Леклер. – Особенно, если учитывать, что среди тибетцев сохранилось убеждение, что царство пресвитера Иоанна укрыто в уединенной долине в Гималаях. Из-за труднодоступности долины, изрезанной пещерами и укрытиями, в нее практически невозможно попасть постороннему без специального приглашения.
– Даже в наше время? При современном уровне развития науки и техники?
– На планете еще немало мест, куда практически не ступала нога человека, – сказа Леклер. – Что касается района Гималаев, то еще экспедиция Рериха наблюдала там странные явления: многодневные беспрестанные грозы и всевозможные виды молний, пламя в палатке, неожиданно вырывавшееся из-под рук, но не причинявшее ожога, без запаха и звука. Экспедиция проходила долины с горячими и холодными минеральными источниками и гейзерами, с первобытной растительностью. Высокие и неприступные горы, пещеры, вулканы и гейзеры. Повышенная радиоактивность и прочие физические явления странного, необъяснимого происхождения – прекрасное место для уединенного королевства. Но самое важное – это легенда о священном камне Чинтамани, появление которого на Земле связывают с созвездием Ориона. Согласно восточным преданиям, часть этого камня находится в Шамбале – а именно так иногда называют царство Иоанна. Остальные фрагменты камня принадлежали различным историческим личностям, среди которых был и царь Соломон. Кусочек всесильного минерала был вставлен в кольцо Соломона. С помощью камня царь обретал способность разговаривать с животными.
