Особую опасность – вредоносность – представляет, по-видимому, некий файл – неопознанный автопрограммой идентификации скрипт[5] – в то и дело всплывающем окне в форме небольшого черного квадрата. Живая лента по-прежнему стоит, не «продергивается», зависнув именно на данном событии.

Не слишком ли замного для «стажера с испытательным сроком»?

Павел Алексеевич достал из бокового кармана куртки носовой платок. Промокнул влажный от испарины лоб; давненько ему не приходилось так нервничать, так напрягаться, как сегодня. Аккуратно сложил платок, сунул его обратно в карман. Продумав план дальнейших действий, скомандовал:

– Часовщик, отмена операционного времени!

– Исполнено!

– Теперь выставляем оперативное время. Начало ролика… Месяц май третье число пятнадцать часов сорок девять минут… ноль семь секунд! Длительность события – сорок три секунды!

Петр Иммануилович изменил настройки хронометра.

– Показания выставлены.

– Запускайте метроном!

Как только включился на воспроизведение ролик, Редактор выделил маркером одно из внутренних помещений офиса ЗАО «ПрогнозГрупСофт». А именно, кабинет главы филиала, расположенный на втором этаже. Еще прежде он обратил внимание на то, что в этом помещении находятся двое мужчин: директор фирмы, дочернего подразделения компании «АйТи Энвижн групп ЛТД» и старший системный администратор. Руководитель филиала стоит у окна спиной к паркингу, прижимая пальцем гарнитуру; он, похоже, разговаривает с кем-то по сотовой связи. Сисадмин сидит в кресле своего начальника. Напряженная поза, пальцы на клавиатуре, взгляд устремлен на ЖДК экран; выражение лица… растерянное, скажем так.

Одновременно с первым щелчком метронома картинка на рабочем экране ожила, включился звук.

Директор (говорит по сотовому). – Этого не может быть! Мы не запрашивали дополнительные мощности!.. Дата-центр компании на грани остановки? Но… есть же многоуровневая защита!

Сисадмин (растерянно). – Нич-чего не понимаю… Игорь, идет колоссальный рост трафа!! Взрывной!! Я не верю своим глазам!!!

Продолжая вслушиваться в речи этих незнакомых ему людей и всматриваться в картинку, Редактор, манипулируя в дополнительном окне, перенес маркером фигурку человека – некоего Даниила – за пределы здания. Что автоматом повлекло за собой перемещение «газели»… Не проделай он этих манипуляций, не смог бы дослушать звуковую дорожку. Вернее, слышал бы уже не человеческий разговор, а, начиная примерно с четырнадцатой секунды «ролика», с момента взрыва «газели», кошмарную какофонию звуков.

Д. (в трубку). – Вот и мой админ говорит, что объем трафика просто запредельный… Что?! Именно от нас идет управление процессом???

С. (обескуражено). – Мы подключены… через «широкий» канал… к «терафлопнику»… фига себе… к «Ломоносову»!![6]

Д. – Кто-то управляет этим? А это не программа, не «закладка»?!

С. (изумленно). – Игорь, глянь-ка сам… Нет никакого трафа! Был…я же видел по…

Механическим голосом напомнила о себе блокирующая защитная программа. Метроном щелкнул в сорок первый раз; звук сразу же оборвался. Как водится – на самом интересном месте.

Редактор вновь вернул всё на свои места. И сделал это очень вовремя, иначе защитная программа сама закрыла бы доступ к каналу Третьего.

Ну что ж, с конфигурацией события, с расстановкой он более или менее разобрался. Узнал он, правда, немногое, но приходится исходить из того, что у него есть. Сценарий, названный редактором Четвертого «Теракт_Москва_ЮАО_Орджоникидзе_11_03/5. 15:49», содержит в себе как взаимосвязанные, так и взаимоисключающие элементы. Попытки развести, разлепить эти элементы, эти части некоего сложносоставного скрипта, приводят к активации защитной программы. Либо возвращают к существовавшему на момент начала работы негативному сценарию – к остановке всей Живой ленты.

Ситуация казалась патовой. Сейчас можно лишь гадать, кто или что за всем этим может стоять. Для реализации сценария задействованы механизмы и технологии, недоступные – а зачастую и неизвестные – большинству простых смертных. Определенно, скрипт составлен первоклассными специалистами, настоящими мастерами (это если абстрагироваться от правовой или этической стороны дела). Но и он ведь не начинающий, не новичок в своем бизнесе.

Павел Алексеевич выделил – вырезал как можно точнее – злополучную «газель» маркером; теперь она была как бы в подсиненной рамке на фоне застывшего стоп-кадра. Открыл окно буфера обмена, открыл новый бланк, чтобы переместить туда фрагмент картинки с «газелью», вызвал режим «кодировка».

Осталось лишь скопировать уже частично обработанный фрагмент скрипта – «газель» – и перенести в открытое окно. Если бы он, редактор, успел это сделать, то далее произошло бы примерно следующее. Изображение мгновенно бы рассыпалось, приобретя вид графических символов – подобно тому, как в HTML формате картинка или видеоролик преобразуется в свою первооснову, в набор тегов, символов, простейших элементов скриптового языка. Но сделать этого он не успел – «десница» вместо выделенной только что картинки захватила пустоту.

Редактор хмыкнул. Вот так, так… Это могло означать только одно: скрипт составлен таким образом, что процесс декодировки автоматически приводит к его «рассыпанию», фактически, к самоликвидации. Собрать заново миллиарды или триллионы хаотически перемешанных знаков и символов в первоначальный скрипт заведомо не представляется возможным.

В следующее мгновение закрылось окно, в котором Редактор работал с файлом «Теракт_Москва_ЮАО_Орджоникидзе_11_03/5. 15:49». Такого события более нет.

Павел Алексеевич проскролил ленту вперед – она шла теперь свободно и на весь свой суточный ход.

– Часовщик, местное физическое время?

– Месяц май, второе число, двадцать три часа… тридцать пять минут ровно.

На экране появилось изображение кнопки с надписью:

Редактор нажал правой «десницей» на эту кнопку. Проскролив для верности ленту в обе стороны, удовлетворенно качнул головой. В помещении раздался его бесстрастный голос:

– Местное физическое время – месяц май второе число двадцать три часа тридцать пять минут. Вредоносный файл удален. Живая лента – в суточном диапазоне. Редакция Третьего канала завершила работу.

Спустя короткое время все трое выбрались во внутренний двор одного из строений по Петровскому переулку. Редактор, – его глаза вновь сокрыты черными круглыми очками – негромко сказал:

– Петр Иммануилович, можно вас на пару слов?

Пожилой мужчина, которого дожидалась во дворе разъездная машина, закамуфлированная под таксомотор, подошел к нему вплотную.

– Я вас слушаю, Павел Алексеевич.

Третий из их компании, – и самый молодой – не дожидаясь команды, сам забрался на свое водительское место в «фольксвагене», оставив этих двоих наедине.

– Спасибо вам, Петр Иммануилович, – выждав небольшую паузу, сказал редактор. – Вы лучший часовщик из всех, с кем мне только доводилось работать. И я рад, что именно сегодня мы работали вместе.

– Вы мне льстите, Павел Алексеевич. – Пожилой мужчина сморщил загорелое лицо в улыбке, но глаза под кустистыми бровями оставались серьезными. – Стар я уже для этой работы. С трудом держал время… особенно под конец сеанса.

– Сам сеанс был сложным… Петр Иммануилович, вы лучше меня знаете существующие правила и наши обычаи. Я не имею права делиться с вами содержательной информацией.

– А я не должен задать вам вопросов, – мягко произнес Часовщик.

– Тем не менее, у меня к вам просьба.

Редактор, прикусив нижнюю губу, какое-то время молчал. Затем, выдохнув, тем же ровным бесцветным голосом сказал: