— Подумайте сами, мастер. Мы приняли излучение вашего гипердрайва и приготовились заранее. Вам не проскользнуть мимо нас в открытый космос — положение и скорости наших кораблей дают полную гарантию, что один из них обязательно вас перехватит, вступит в бой, а тем временем подойдут и остальные два. — Ван Рийн неохотно кивнул. — Конечно, — продолжал Нади, — можно уйти в сторону звезды — судя по всему, вы умеете использовать гипердрайв при больших полях, чем это обычно делается. Но даже вам не удастся развить в этом направлении большую псевдоскорость — неизбежны разрушения. Мы же пойдем кружным путем — но значительно быстрее, а потому обязательно вас обгоним. Мы рассчитаем конус, в котором должны будут лежать возможные направления вашего выхода в пространство, и снова выстроим заслон, мимо которого вы не пройдете.

— Вам что, и вправду так уж не терпится угостить нас своим домашним пивом?

— Умоляю вас, мастер, сдайтесь без сопротивления. Обращаться с вами будут — по возможности — хорошо, я обещаю вам возмещение убытков, а когда вы будете с нами, попытаюсь объяснить, почему у «Суперметаллов» не было иного выхода.

— Хирхарук, — вздохнул ван Рийн, — поговори-ка ты с этим недоумком, может, у тебя лучше получится. — Возмущенно топоча, он вышел из поля зрения камеры. Капитан взглянул на него с сомнением, однако продолжил ни к чему не приводящий спор с воданитом. Ван Рийн склонился над внучкой. — Ну и как тут дела? — Шепот его звучал не громче пятибалльного ветра.

Койя указала на экран. Все вычисления были вполне обычного для нее типа, а их результаты представлялись в понятном для любого космического капитана виде диаграмм и уравнений эквипотенциальных поверхностей. Бегло просмотрев материалы, ван Рийн кивнул:

— Для начала хватит, — решил он. — Остальное прикинешь по пути.

— Как это — по пути? — испуганно повернулась Койя. — Мы же в западне!

— Это он так считает. А вот я заранее сообразил, что тот, кто сидит на этом сундуке с сокровищами, обязательно поставит охрану, и сторожить будут — что бы я там ни сказал коммодору — не недоумки, а ребята ушлые и хорошо обученные. Вполне способные усадить нас в ту хитрую задницу, в которой мы сейчас сидим. Эрго, я заготовил на такой случай болт с левой резьбой. Но это, — посерьезнел ван Рийн, — было задумано исключительно на случай, если совсем уже припрет. Все может повернуться не так, и тогда «мы на том свете». Только лучше уж на том свете, чем в самой очаровательнейшей из тюрем, nie? — (А она так и не могла ничего сказать про Дэвида.) — Говорил же я, что прогулка может оказаться опасной. — Огромная и как перышко легкая рука погладила девушку по голове. — Простите меня, Беатрис и Рамона.

Так звали маму и бабушку Койи.

Ван Рийн резко отвернулся, подошел к так и продолжавшему испытывать долготерпение Нади своей ифрианской гордостью Хирхаруку и что-то сказал — на планха и с пулеметной скоростью. Капитан не раздумывая кивнул, и тут Койя поняла, почему ее дедушка зафрахтовал корабль именно на этой планете. Хирхарук вернулся к беседе с воданитом, а ван Рийн встал к главному пульту и принял управление «Джайяном».

На предельном ускорении корабль рванулся к звезде.

Эту часть пути Койя запомнила плохо. Сперва в их сторону полетели ядерные ракеты, и она увидела вспышки разрывов и подумала, что это — смерть. Однако ван Рийн и Хирхарук выбрали такое направление движения, что за час полета на гравитационных двигателях ни один снаряд не смог набрать относительную скорость, достаточную, чтобы прорвать оборонительный огонь ифрианцев — вот откуда были эти вспышки.

Затем появилась хоть и рискованная, но возможность перейти на гипер. Делать это приходилось медленнее, чем в межзвездной пустоте, однако уже через час остывающий карлик оказался совсем рядом, гравитация возросла и пришлось вернуться в нормальное пространство.

И вот здесь, вместо того чтобы обходить звезду по широкой дуге, корабль пошел прямо на нее, и снова — на предельном ускорении.

Койя была слишком занята работой, чтобы замечать происходящее вокруг. Она производила расчеты, давала рекомендации, временами — когда компенсирующие поля уже не справлялись с огромными ускорениями — бессильно висела на привязных ремнях. Она видела, как разрастается изображение звезды, как оно заполняет весь экран. Она слышала, как стонут под невыносимым напряжением ребра корабля, и всем телом ощущала их мучительную дрожь, она видела, как растут показания счетчиков радиации, и понимала, как близко та грань, за которой никакая медицина не справится с полученной дозой. Она слышала рявканье ван Рийна, флейтовый голос Хирхарука и свист ответов на отдаваемые ими команды, и громкое хлопанье крыльев — неизменно торжествующее, хотя «Джайян» все еще находился в зубах смерти. Но по большей части она просто работала как заведенная, ничего не видя и не слыша.

И так продолжалось много часов, показавшихся годами.

Спасла их только предварительная подготовка — ван Рийн приказал заранее просчитать подобную ситуацию, и результаты этих расчетов хранились в банке данных компьютера; задача Койи сводилась к тому, чтобы вводить числа и функции, соответствовавшие реальному положению вещей, и получать ответы, в соответствии с которыми старый торговец и капитан направляли корабль. Работа захватила ее полностью, вытеснив и страх, и даже мысли о Дэвиде.

Ошеломленный Нади смотрел, как верная, казалось, добыча исчезает с экранов. Сперва он преследовал беглецов на гипердрайве — в пределах разумного риска, — а затем — на гравитационных двигателях. Он подошел к звезде значительно ближе, чем следовало бы, но не имел возможности швырнуть свой корабль еще глубже, по сумасшедшей гиперболе. За все годы пребывания здесь ни ему, ни его товарищам даже в голову не приходило, что кто-нибудь рискнет приблизиться к вращающимся останкам солнца, сиявшего когда-то ярче целой Галактики. Поэтому никто никогда не исследовал такую ситуацию, а чтобы рассчитать ее сейчас, потребовался бы огромный, неподъемный для корабля компьютер и несколько дней времени.

И дело было не в радиации — совсем нетрудно прикинуть, насколько близко может подойти к светилу команда, прикрытая данным количеством защитной брони. Но масса полудюжины солнц, спрессованная в объеме Земли, имеет ошеломляющей силы гравитационное поле, в искривленном этим полем пространстве все законы природы приобретают странный, непривычный характер. Более того, карликовая звезда с фантастической скоростью вращается, порождая релятивистские силы, для описания которых необходимо точно знать все параметры. А еще пульсации типа, наблюдаемого обычно только в пределах атомного ядра, а здесь приобретающие масштаб в миллионы километров…

После того как ифрианский корабль окунулся в эти призрачные, смертельно опасные глубины, Нади утратил всякое представление о дальнейшем ходе событий. Он не мог предугадать, где беглецы вынырнут, где они снова станут доступны наблюдению — и не мог, соответственно, спланировать перехват.

Оставалось лишь надеяться, что они вообще не вынырнут. Корабль, отважившийся на такой маневр — и не в орбитальном к тому же движении, а с работающими двигателями, — не будет разорван в клочья, не упадет на раскаленную поверхность звезды только в случае, если пилот и его компьютеры точно знают, что нужно делать.

Или почти точно. Маневр действительно был до сумасшествия рискованный. Оторвавшись наконец от своего терминала, Койя увидела, как крепко вцепившийся руками в насест Хирхарук торжествующе плещет крыльями и что-то кричит, а ван Рийн молитвенно опустился на колени. Затем был еще метеоритный поток (так ей показалось), сбивший — ударами по защитному полю — их с траектории, и тогда старый торговец яростно потряс в воздухе кулаком, начал было очередное умопомрачительное ругательство, но посмотрел на нее и смолк. Еще позднее, когда произошла очередная неприятность — какое-то непонятное взаимодействие с плазменным облаком, — он подошел к Койе, наклонился и поцеловал ее в лоб.