Через полтора года после прихода Гитлера к власти, 25 июля 1934 г., эсэсовцы подразделения «Штандарт-89», переодетые в форму австрийской армии, ворвались в канцелярию австрийского канцлера Дольфуса и смертельно ранили его с расстояния менее метра выстрелом в горло. В Баварии, на границе с Австрией, приготовился к переходу границы так называемый Австрийский легион, мюнхенское радио день и ночь призывало австрийцев присоединиться к фатерлянду. Но Гитлер недооценил силы антинацистской оппозиции, в частности, клерикалов. Правительственные австрийские силы во главе с фон Шушнигом восстановили контроль над Веной. Муссолини, считавший католическую Австрию зоной своего влияния, мобилизовал итальянские силы у Бреннерского перевала.
В последний момент провозглашение в Берлине объединенной Великой Германии было отменено (в полночь дня убийства Дольфуса). Берлинское радио сделало поворот на 180 градусов и осудило «жестокое убийство». Гитлеру стало ясно, что для активной внешней политики страна еще недостаточно сильна. Она не могла противостоять Советскому Союзу, Франции, Англии и Италии, выразившим заинтересованность в независимости Австрии. С этих критических дней Гитлер усилил политику тайного вооружения.
Второго августа 1934 г. в возрасте восьмидесяти двух лет умер президент Гинденбург, и Гитлер объявил о совмещении поста канцлера с постом президента — он стал фюрером, вождем. Это было прямым нарушением конституции Веймарской республики, которая требовала передачи власти президента (в случае его смерти) председателю Верховного суда. Для придания своему шагу вида законности Гитлер провел плебисцит. По всей Германии маршировали штурмовики с лозунгом: «Нам нужна власть — иначе смерть и разрушение!» На участки голосования пришло 42,5 млн. человек (95 % избирателей), и 38 млн. поддержали Гитлера. Он стал главой государства и главнокомандующим вооруженных сил. Теперь каждый немецкий офицер должен был присягать в личной верности фюреру — никакой прежний кайзер не мог и мечтать о таком обете личной верности военной касты. Офицеры были подчинены отныне не правительству и даже не стране, а одному человеку. И они присягнули в «безоговорочной покорности Адольфу Гитлеру, фюреру германского рейха и народа, верховному командующему вооруженными силами, быть готовыми, как смелые солдаты, рисковать своей жизнью в любое время после этой клятвы». Гитлер стал абсолютным вождем крупнейшей индустриальной страны Европы.
Ялмару Шахту было поручено планирование военной экономики, и тот в течение года вместе со своим штабом экономистов завершал подготовку перевода 240 тыс. предприятий на военные рельсы. В течение пяти лет была мобилизована германская индустрия и создано невиданное вооружение для разворачивающейся армии. Тем временем военные теоретики вырабатывали новую стратегию.
РЕАКЦИЯ ВНЕШНЕГО МИРА
Как реагировали соседи на этот опасный процесс? На Западе противником перевооружения Германии был находившийся тогда вне правительства У. Черчилль. Он начал бить тревогу уже в 1924 г., предупреждая, что «германская молодежь, увеличиваясь в числе подобно наводнению, никогда не примет условий и требований Версальского договора». Гитлер действительно никогда не отступался от этой мысли. В 1930 г. он заявил открыто, что, если у него возникнет возможность сформировать национал-социалистское правительство, он и его сторонники «разорвут Версальский договор на части». После этого они вооружатся. «Я могу заверить вас, — обратился к нации Гитлер, — что, как только национал-социалистское правительство победит в этой борьбе, ноябрьская революция 1918 г. будет отомщена и головы покатятся».
Когда союзники в 1945 г. захватили архивы германского Министерства иностранных дел, они нашли среди бумаг Риббентропа оценку взглядов Черчилля, сделанную 18 октября 1930 г.: Черчилль убежден в том, что Гитлер прирожденный обманщик, с охотой «заявит, что не имеет намерений вести против нас агрессивную войну. Но… они (немцы) постараются прибегнуть к оружию при первой же возможности».
Первое столкновение Черчилля с Гитлером относится к периоду предвыборной кампании в Германии в 1932 г. В одной из своих речей претендент в канцлеры от НСДАП потребовал для Германии «свободы в военных вопросах». По мнению некоторых членов британского парламента, немцы имели право выдвигать такое требование. Черчилль придерживался другой точки зрения. В мае 1932 г. он публично задает коллегам по палате общин вопрос: «Вы хотите войны?» Двумя месяцами позже он отказывается положительно оценить конференцию в Лозанне, фактически покончившую с вопросом о военных репарациях Германии. Впервые он говорит, что Германия может перевооружиться, и цитирует недавнее заявление Гитлера, которого он называет «движущей силой, стоящей за германским правительством… причем эта сила может значить еще больше в будущем».
Заочное знакомство Черчилля с Гитлером едва не превратилось в очное. Собирая материалы по истории своего великого предка герцога Мальборо, Черчилль летом 1932 г. в окружении небольшой группы друзей и родственников отправился по местам битв Мальборо на континент. Осмотрев поле битвы при Бленхейме, он остановился в мюнхенском отеле «Регина». Нацисты наблюдали за перемещениями своего лондонского недруга и в конце концов постарались начать процесс выяснения отношений. Для этого из их среды был избран Эрнест Ханфштенгль, сын миллионера и друг сына Черчилля Рэндольфа. Именно у него прятался Гитлер после неудачного путча 1923 г. Ханфштенгль присоединился к группе Черчилля. Во время коктейлей и обедов он исполнял на рояле его любимые мелодии. На одном из таких собраний Ханфштенгль предложил британскому политику встретиться с Гитлером. Тот приходит в отель каждый день в пять часов вечера и готов обсудить некоторые международные проблемы. Черчилль поставил встречу под вопрос в самый последний момент: «Почему ваш шеф так непримирим в отношении евреев? Я могу понять враждебность в отношении евреев, которые причинили зло стране или выступают против нее, я могу понять выступления против них, если они пытаются монополизировать власть в любой сфере жизни; но каков смысл выступать против человека только из-за обстоятельств его рождения?»
На следующий день Ханфштенгль сообщил Черчиллю, что встреча не состоится. Как бы ища дополнительные аргументы для своего отказа, Гитлер говорил Ханфштенглю: «В любом случае, какую роль играет Черчилль? Он занимает место в оппозиции, и никто не обращает на него никакого внимания». Ханфштенгль парировал: «О вас говорили то же самое». (Подобная несдержанность в конечном счете стоила Ханфштенглю его гражданства. Несмотря на оказанную им Гитлеру личную поддержку, Ханфштенгль вынужден был позднее покинуть Германию вместе с той группой интеллигенции, которая уже в первый год правления Гитлера включала в себя пять Нобелевских лауреатов.)
Еще до прихода Гитлера к власти Черчилль выступал против переговоров о даровании Германии права равенства в вооружениях. Вот выдержка из его речи в палате общин: «Не обманывайте себя. Не позволяйте правительству Его Величества поверить — а я уверен, что оно не придет к такому заключению, — будто все, чего просит Германия, — это равный статус… Это вовсе не то, к чему стремится Германия. Все эти банды упорной тевтонской молодежи, марширующие по улицам и дорогам Германии с горящими глазами, ищут вовсе не равного статуса. Они жаждут получить оружие».
Эти идеи были далеки от популярности в Западной Европе. Когда Черчилль, выступая в Оксфорде, сказал, что Германия ввергла мир в руины, немецкий студент задал лектору вопрос: «Полагаете ли вы, мистер Черчилль, что германский народ, мужчины и женщины, которые живут в Германии сегодня, ответственны за войну? Ответьте прямо, да или нет». Черчилль посмотрел ему в лицо и сказал: «Да». Под бурные аплодисменты аудитории, одобрившей поведение студента, молодой немец вышел из аудитории. Затем Черчилля ждало еще одно унижение. Когда он провозгласил, что британское вооружение «существенно необходимо для безопасности нашего острова», зал разразился смехом. Черчилль повторил фразу, а смех стал еще более громким.
