Он испытывал неподдельную боль. Бедняга за короткий срок пережил столько испытаний! Джоун лишился родного дома, почвы под ногами; теперь он даже не знает, кто он такой. Когда солдаты Гентрена пролили кровь его родителей, весь мир вокруг него начал рушиться, кружиться, разваливаться на куски. И что-то в глубине его души страстно верит: все вернется, если умрет один определенный человек — капитан Гентрен.
— Чего ты хочешь от меня? — спросил наконец Дейлт. Он почти физически ощущал, как прямо на его глазах гибнет невинная душа.
— Найди Гентрена, — проскрежетал тери. — Там, наверху, еще светло; ты сможешь подняться в крепость и выяснить, где он спит.
— И что потом?
— Потом я навещу его и восстановлю равновесие.
— Ты даже не сумеешь пробраться в крепость, не говоря уже о том, чтобы убить офицера!
— Сумею. И проберусь куда надо. Потом я вернусь, дам тебе смертоносное яйцо, ты настроишь его, как надо, а я положу его на место.
Дейлт обдумал возможные варианты и понял, что выбора у него нет. Согласно правилам Культурологической службы, он обязан действовать в пределах технических возможностей той стадии развития общества, которая находится под наблюдением. Однако не правила сдерживали его сейчас. Его сдерживала Яма. Между ним и решением проблемы стояла Яма. Он посмотрел сквозь прозрачную стену. Кошмар продолжался. В Яме кошмар вечен. Если бы он смел надеяться, что у него есть хотя бы крохотная возможность выжить там, он пошел бы в тайник сам. Но он может остаться там живым только при наличии полного комплекта боевого оружия, а у него при себе ничего нет.
Он может провалить задание. Самое страшное — в результате его гибели Мекку достанется супероружие из тайника. Рано или поздно Верховный правитель до него доберется. И тогда придет конец носителям Дара и всем иным созданиям, которые посмели отклониться от того, что сторонники Истинной Формы считают нормальным и правильным.
Будь проклят Центр, будь проклята Культурологическая служба! Почему они не согласились установить на планете протекторат?
Он устал задавать себе трудные вопросы и не получать на них ответов… по крайней мере, таких, какие его устраивают.
Вслух же он сказал:
— Поскольку у меня нет выбора и поскольку благополучие наших друзей, носителей Дара, зависит от бомбы, которую ты называешь смертоносным яйцом, — посмотрев на тери, он понял, что последние слова нисколько не тронули его собеседника, — я сделаю все, что в моих силах. Но мне нужна твоя помощь. Без тебя я не сумею выбраться наверх.
Джоун ничего не ответил. Он стоял и терпеливо ждал, пока Дейлт начнет действовать.
Внезапно на Дейлта навалились тоска и смертельная усталость. Он с усилием повернул штур вал, наглухо закрыл дверь, ведущую в Яму, и отвернулся от нее. Судя по диаграммам из книг создателей, из смотровой галереи наверх ведут одна или две вентиляционные шахты — такие же, как та, которую тери обнаружил в Яме. Только в шахтах, расположенных над галереей, вроде бы должны быть еще и лестницы. Они медленно пошли дальше и скоро нашли такую шахту. Дейлт вскарабкался наверх по выбитым в скале ступенькам. Метра через два он увидел пробитое в стене отверстие, забранное металлической решеткой.
Вентиляционная труба, очевидно, переходила в заброшенную шахту канализации древнего города. Справа имелся рычаг; нажав на него, Дейлт приподнял тяжелую решетку. Она на удивление легко вышла из пазов. Однако для того чтобы выбраться наружу, надо было еще придерживать ее, чтобы не упала. Джоун поднял ее повыше, придержал, и Дейлт пролез в шахту канализации. Обходя грязные лужи, он побрел на свет, тускло брезживший где-то вдали.
Еще одна решетка — на сей раз она находилась в потолке, наверху. Подтянувшись на руках, Дейлт посмотрел наружу. Он увидел пустынную дорогу, идущую вдаль. Надвигались сумерки; там, наверху, царила тишина. Поблизости никого вроде бы не было. Дейлт ощупал решетку снизу и нашел то, что искал: рычаг, заржавевший оттого, что им долго не пользовались. Он повис на рычаге всей тяжестью; рычаг заскрежетал и двинулся в сторону.
Однако поднять решетку до конца ему оказалось не под силу. Дейлт уперся в нее спиной, напряг все силы, однако не сумел сдвинуть такую тяжесть. Решетка была выкована из очень прочного металла, к тому же петли за долгое время заржавели.
Тут на помощь подоспел Джоун. Тери протиснулся наверх, оказался рядом с Дейлтом и навалился на решетку плечом. Отчаянно заскрипев, она отскочила наверх; теперь Дейлт мог протиснуться в образовавшееся отверстие. Как только он вылез наружу, тери снова захлопнул решетку.
Быстро оглядевшись по сторонам, Дейлт убедился в том, что правильно оценил обстановку: дорога пустынна. Скорее всего, по ней давно никто не ходит и не ездит. Он присел на корточки и посмотрел туда, откуда только что вылез. В темноте он разглядел лицо Джоуна.
— Жди здесь, — приказал он тери. — Как только я появлюсь, приготовься сразу впустить меня. Не знаю, что ждет меня в замке; возможно, возвращаться придется в большой спешке.
— Я подожду, — просто ответил Джоун.
У горизонта дорога сужалась и разветвлялась; дойдя до развилки, Дейлт огляделся по сторонам. Вечерело, и движения почти не было. Местные жители из деревушки, расположенной у подножия холма, на котором стоял замок, уже продали свои товары или выполнили работу; солдаты выгоняли их из ворот, и они расходились по домам. В любом случае всех местных жителей выпроваживали из крепости до заката.
Невдалеке Дейлт заметил двоих мужчин, по виду крестьян, и пошел за ними, оживляя в памяти походку и манеру говорить, присущую местным жителям.
Будучи сотрудником Культурологической службы, он прошел углубленную подготовку по курсу человеческого поведения и манер. В основе под готовки лежал тот факт, что люди ведут себя примерно одинаково — независимо от того, как долго они были отделены от основной массы человечества. Разумеется, исключения бывают всегда и везде, но в целом для большинства отколовшихся миров теория оказалась верной. Дейлта научили множеству мелких, присущих только данному обществу привычек, которые позволяли ему выглядеть своим в любой среде. Сейчас он шел по улице города-крепости, управляемой Верховным правителем Мекком, и выглядел типичным представителем гражданского населения, крестьянином или ремесленником, который часто заходит в крепость по своим делам и точно знает, куда он направляется.
На самом деле он понятия не имел, куда идти. Ни к воротам, ни вниз, в деревню, за двумя бредущими впереди крестьянами, ему нельзя было сворачивать. Дойдя до угла, он отправился искать казармы или любое другое место, где в такое время суток собираются солдаты.
Солнце уже почти село, когда он обнаружил группу солдат, столпившихся у входа в таверну. Они пили эль из кружек и громко хохотали. Явно только что сменились с дежурства. Дейлт подошел поближе и скромно встал в сторонке, изображая всем своим видом почтение к защитникам Верховного правителя.
Наконец один солдат соблаговолил заметить Дейлта.
— Ты чего здесь ошиваешься? — грубо рявкнул смуглый толстяк среднего возраста и злобно оскалился.
Дейлт отвел глаза в сторону и пробормотал:
— Я только…
— Выпить хочешь?
Солдат плеснул в Дейлта опивки из своей кружки. Тот легко мог бы уклониться, но предпочел, чтобы пиво испачкало его куртку.
Он старательно отряхивался, а солдаты вокруг заливались хохотом и хлопали толстопузого по спине. Одернув куртку, Дейлт проверил, надежно ли укреплен на поясе бластер. Он носил его с собой в нарушение всех правил, потому что знал: Мекк отбирает в свою армию самых жестоких. Пусть начальство думает что хочет, а он не допустит, чтобы какой-то грязный варвар проткнул его кинжалом — просто так, смеха ради.
— Я ишу капитана Гентрена, — сказал он, когда смех утих и солдаты могли его расслышать.
— Там ты его не найдешь, — сказал толстяк. Унизив и оскорбив бедного крестьянина, он немного смягчился по отношению к нему.
