– Все-таки я не могу понять, – не унимался Анисимов, – как вы услышали тявканье, сидя в своем доме?

– Разве вы не знаете, что у женщин хорошо развита интуиция? – спросила она через плечо. – Мне подсказало сердце.

– Может быть, вы медиум? – пробормотал Анисимов. И сам себя осадил: – Нет, вряд ли. Ну, что вы остановились?

– У меня кружится голова, – ответила Лайма и сглотнула. – И еще меня тошнит.

– Давайте я понесу Лили.

Он взял у нее собаку, которая охотно облизала и его тоже, и начал выбираться на дорогу. Из-под его ботинок летели мелкие камушки. Почувствовав, что позади никого нет, он нетерпеливо обернулся. Лайма лежала в траве, раскинув руки в стороны. Несколько локонов выбилось из прически, придав ей растерзанный вид.

– Лили, кажется, тебе придется идти лапами. Я понесу кого-то другого, – пробормотал Анисимов.

Вернулся обратно и попытался привести Лайму в чувство. На похлопывания по щекам она не реагировала. Он стал трясти ее за плечи, но тут же перестал, потому что побоялся, что у нее оторвется голова. Голова моталась из стороны в сторону, словно держалась на тряпичной шее.

– Женщины – это такие существа, – сообщил Анисимов пританцовывающей вокруг него собачке и поднял Лайму на руки, – которые созданы для того, чтобы приносить вред мужчинам. Они совершают необъяснимые поступки, много говорят, повсюду суют свой нос, а как только ты хочешь поставить их на место, падают в обморок.

Несмотря на стройность, Лайма оказалась довольно увесистой для километровой прогулки. Анисимов изо всех сил отставлял локоть, чтобы поддержать ее затылок. Длинные ноги в разноцветных кедах потешно болтались в такт его шагам. Юбка была слишком короткой для того, чтобы спаситель чувствовал себя уверенно.

– А тащить-то ее придется ко мне в дом, – пожаловался он собаке, добравшись наконец до заветного поворота. – Она приехала одна, и за ней некому ухаживать.

Он взглянул на темные окна коттеджа Александры Журвиц и добавил специально для Лили:

– Судя по всему, твоя хозяйка спит, поэтому тебе тоже придется переночевать у меня.

Лили, кажется, была не против. Высунув розовый язык, она помчалась по садовой дорожке – уши развевались у нее за спиной. Потом в таком же темпе вернулась обратно, грозя запутаться у Анисимова в ногах и стать причиной его катастрофического падения.

– Уймись, псина, – шикнул он и проворчал: – Впрочем, чего я от тебя жду? Ты в своем роде тоже женщина…

Лайма странно смотрелась на его диване. Невозможно было не признать, что она чертовски хороша собой. Анисимов проверил ее жизненные функции – пульс, дыхание, температуру – и решил, что нет никаких оснований поднимать шум. Наверное, у нее легкое сотрясение мозга.

Он нервно прошелся по комнате, потом сходил на кухню, достал лед и замотал его в полотенце. Вернулся и приложил полотенце ко лбу пострадавшей. Лили тем временем забралась на журнальный столик и насыщалась обнаруженным в вазочке печеньем.

– Совершенно ясно, что хозяйка позволяет тебе все, – пробурчал Анисимов.

Лили восторженно гавкнула и принялась по своему обыкновению вращать коротким хвостом. Совесть не позволила Антону убить столь неподдельную радость, и он сделал вид, что собака на столе – дело совершенно обычное.

Полотенце пришлось держать двумя руками, чтобы лед не вывалился на пол. Отчего-то Анисимова сильно раздражала высокая прическа Лаймы. Он осторожно провел рукой по ее затылку и нащупал шпильку. Вытащил ее. Потом нашел еще одну и вытащил тоже.

– Туго стянутые волосы нарушают мозговое кровообращение, – объяснил он собаке. Лили была со всем согласна.

Действуя предельно осторожно, Анисимов распустил Лайме волосы и немедленно понял, что сделал это зря. Теперь она выглядела совершенно неотразимой. Если бы он не слышал мощный звук удара при ее столкновении с деревом, то подумал бы, что все это представление с обмороком – злой умысел. Жизненный опыт подсказывал ему, что женщины живучи, как тараканы, и проявляют слабость только тогда, когда им это выгодно.

Она приехала одна, и командовать ей решительно некем. И тут он – совершенно беззащитный, и даже ничем не огороженный.

Когда девица пришла в себя, Анисимов немедленно мобилизовался. Нужно сразу дать понять, что тут ей не на что рассчитывать. Поэтому стоило Лайме шевельнуться, как он поцокал языком и сказал:

– Ну и вид!

Она посмотрела на него долгим затуманенным взором и пробормотала:

– У вас зеленые глаза.

– Это не сможет изменить наших добрососедских отношений. Как вы себя чувствуете?

– Странно.

– Хотите чаю?

– Хочу.

Она приняла вертикальное положение и первым делом стала приглаживать свои волосы. Анисимов поспешно пояснил:

– Все шпильки вывалились.

– Вы что, тащили меня за ноги? – с подозрением спросила она.

– Нет, я вел себя как джентльмен и повесил вас на плечо.

Насытившаяся Лили подошла и повалилась Лайме под ноги. Та наклонилась, погладила округлившееся собачье пузо и сказала:

– Мне нужно в ванную комнату.

– Пожалуйста, – Анисимов широким жестом показал, куда идти.

– Вам придется меня проводить, – заявила Лайма. Ее голос окреп, и в нем появились прежние капризные нотки. – Вдруг у меня закружится голова, я упаду и стукнусь?

– Полагаю, на сегодня с вас достаточно.

Ему решительно не нравилась близость, которая неизбежно между ними возникла. Пришлось держать соседку под локоть, а когда она пошатнулась, даже обнять за талию.

– Вот полотенце, – мрачно сказал Анисимов, дождавшись, пока она умоется. – Лишней зубной щетки у меня нет, извините.

– Я пока обойдусь.

Это «пока» еще больше вывело его из равновесия. Однако когда он помог ей добраться до гостиной, Лайма неожиданно сказала:

– Я не буду чай. Можете проводить меня домой.

Анисимов решил, что она хочет, чтобы ее упрашивали, и немедленно разозлился:

– Да пожалейте же меня, в конце-то концов! Я всего лишь пошел прогуляться и получил вас и собаку на свою голову. Сейчас принесу плед и подушку, полежите на диване. А утром можете отправляться куда угодно. Я спать хочу, между прочим.

Лайма задумчиво посмотрела на него и милостиво согласилась:

– Ладно, уговорили, я остаюсь.

Он отправился на второй этаж и долго инспектировал шкафы. А когда вернулся с обещанным пледом, его гостья уже сладко спала. Пришлось укрыть ее самому, и это, безусловно, выглядело как проявление заботы. «Прямо с утра примусь за забор», – твердо решил Анисимов, пошел к себе в спальню и моментально уснул.

Однако недолго он видел сны. Как только рассвело, Саша вместе с садовником и экономкой забегала по поселку. Услышав голос хозяйки, Лили возрадовалась, принялась заливисто тявкать и бросаться на дверь. Анисимов торопливо натянул штаны и выпустил ее на свободу.

Увидев живого и невредимого пуделя, Саша едва не сошла с ума от радости.

– Моя девочка! Мое серое сокровище! – рыдала она, отчаянно тиская собачку. – Где же ты была, моя красотиночка?!

– Твою красотиночку кто-то завел в лес и привязал к дереву. Скажи спасибо своей новой соседке, она пошла прогуляться перед сном и услышала вой. Кстати, ее зовут Лайма.

– Да я… Да я ее расцелую!

– Только не беги прямо сейчас, дождись, пока она проснется, – торопливо посоветовал Анисимов и предательски покраснел.

Ночевала-то Лайма у него. И если об этом узнает Саша, соответственно, узнает весь поселок. Анисимов не был готов к такому повороту событий. Но не оправдываться же ему, в конце концов!

– Кто же украл мою собаченьку? – продолжала причитать возбужденная певица.

Саша была искусственной блондинкой, злоупотреблявшей солярием и Канарскими островами. Она так сильно утягивала себя в талии, что ее загорелые прелести лезли наружу из декольте, делая ее похожей на рожок крем-брюле. Осветленные почти до белизны волосы торчали в разные стороны. Если бы Анисимов не знал точно, что это дело рук известного парикмахера, он решил бы, что певица принципиально не причесывается.