Нату сразу бросило в жар.

Быстро затолкав всю эту «красоту» под предательскую простыню, она протянула паспорт таможеннику. Почему-то его не менее заинтересованный взгляд был ей совершенно безразличен.

«Вот черт, черт!»

В купе было темно. Стараясь не шуметь, она лежа натянула на себя брючки, на ощупь нашла сигареты и зажигалку и потихоньку стала спускаться со своей полки.

В вагоне стояла тишина. Народ, привыкший к таможенным проверкам, засыпал быстро, не мучаясь, как Наталья, отсутствием сна, улетучившегося от всяких там мужских взглядов.

В курилке никого не было, что в очередной раз ее порадовало. Может, остальные пассажиры вагона, все как один, ведут здоровый образ жизни и не курят?

Наталья подняла руку с зажатой между пальцами сигаретой и другую с зажигалкой, собираясь прикурить, да и так и замерла, окунувшись в свои мысли.

«Наточка, солнышко, ну что же ты, ну что же ты так, вдруг! И зачем тебе все это? Ты не для него! Максимум, что он может предложить, – это легкий курортный романчик, минимум – одноразовый секс. Не то чтобы я против курортного романа, но только не с ним. Потом вылезать из этого придется неизвестно сколько. Вон из-за того козла больше трех лет вылезают, скоро уж четыре года! А он с этим даже рядом не стоял!»

Так, с поднятыми руками, задумавшуюся, ее и застал Антон.

Он захлопнул дверь, подошел к ней, сгреб в охапку.

И поцеловал!

И целовал долго, оторвав от пола, прижимая к себе сильными большими руками. Уронив сигарету и зажигалку, она обняла его за плечи и прижалась, как можно теснее, будто прорастая в него. Она даже подвывала тихонько от силы всех ощущений, обрушившихся на нее.

Он оторвался от Натальи, заглянул ей в глаза.

Совсем близко.

«С ума можно сойти!» – с восторгом подумал Антон и поцеловал снова.

Дышать стало совсем нечем, и они «вынырнули» из поцелуя. Ослабив объятия, он дал ей возможность съехать по нему и встать на ноги.

Она смотрела совершенно обалдевшим, отсутствующим взглядом.

И глаза у нее в этот момент были совсем не зеленые, а золотисто-карие.

– Господи, что это было? – хриплым шепотом спросила Наталья.

– Вот именно! – утвердил все сразу Антон.

И, не удержавшись, поцеловал еще раз. Легко, не так отчаянно, боясь не удержаться на том миллиметре сознания, который еще оставался.

И отступил – подальше от соблазна.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, как будто были не здесь, а где-то там, где знали и чувствовали себя вместе, одним целым.

А потом в один момент они пришли в сознание.

И вместе с сознанием вернулось все остальное.

Он видел, чувствовал, что нравится ей, и видел также, как она все время себя внутренне одергивает, не разрешая себе им увлекаться.

Он даже предположить не мог, что у нее в голове и что она напридумывала о нем такого, что все время убегает то ли от него, то ли от себя. И даже не пытался предполагать – бесполезно, к женщинам мужская логика неприменима, а додумывать, что к чему, он не будет, он все у нее выспросит, обязательно, и как-нибудь с этим разберется.

Антон поднял с пола зажигалку, достал сигареты и, прикурив сразу две, одну протянул Наталье.

– Ты что-то притихла. – После такого поцелуя на «вы» никак не получалось.

Она открыла рот, собираясь ответить… и закрыла, так и не произнеся ни слова.

– Ясно, – усмехнулся он, тихо радуясь за нее и себя.

Наталья курила, отвернувшись от него, смотрела в темное поездное окно, о чем-то думала, и это его настораживало. Она затушила сигарету и сказала:

– Я спать пойду.

Антон притянул ее к себе, обнял, уткнувшись подбородком в ее макушку.

– Ты только ничего не придумывай – плохого, я имею в виду, не придумывай. Все будет хорошо.

Они еще постояли, обнявшись и слегка раскачиваясь.

Потом он взял ее за руки, отодвинул от себя, всмотрелся и, легко поцеловав в губы, развернул к двери.

– Ну иди спи. – Хотел хлопнуть по попке и даже протянул руку, но в последний момент передумал, поднял руку и погладил по голове.

Наталья вышла из тамбура, а он снова закурил и, как она только что, невидяще посмотрел в окно.

«Сорок пять лет, куча женщин, прошедших через мою жизнь и постель, и одна неудачная женитьба, а что можно так потеряться в поцелуе – даже не предполагал. Все, Ринков, ты попал, причем конкретно! Если мы так целуемся, то что будет в постели?!»

Он быстро запретил себе об этом думать и рисовать картинки: с воображением у него было все в порядке, а он и так еще не остыл.

Утром, проснувшись, Наталья долго лежала не открывая глаз, притворяясь спящей и прислушиваясь к тому, что происходит в купе.

Она была настроена на Антона, чувствовала каждое его движение.

Ната усмехнулась: Устинья Васильевна с Дашей опять накрывали стол к чаю.

«Как в них столько жидкости помещается?»

Стараясь не потревожить ее сон, все трое шептались. Антон на сей раз принял приглашение попутчиц, правда, от чая отказался и сделал себе кофе.

– Может, разбудить Наталью? – предложила Устинья Васильевна. – Времени уже много, и чай бы с нами попила?

– Пусть спит, эти таможни ночью ей, наверное, весь сон перебили, – ответил Антон.

«Это ты мне сон перебил, а не таможни, причем напрочь!» – подумала Ната.

И глубокий сон не стер ощущение того поцелуя, даже не так – она с этим спала и проснулась, а сейчас лежала и прислушивалась к себе. Как будто стала новой, другой. Он ее ошеломил! С ней никогда в жизни не было такого! Если честно, то и поверить, что так бывает, невозможно! Нечто из области мифов и литературных сказаний!

Были, конечно, страсти, любовь, поцелуи – все было.

Но чтобы так…

Как будто в омут, чувствовать себя всю и его всего, и ни одной мысли, только абсолютная зависимость и свобода.

Бог его знает, этого ни объяснить, ни описать невозможно!

Наталья ничего не помнила: сколько это длилось, как произошло. В себя она немного пришла, когда курила и, ничего не видя, смотрела в окно.

Он ее обнял и сказал, чтобы ничего не придумывала.

Какое там придумывать!

У нее вообще мыслей не было. Никаких! Вот так!

Вставать все равно придется, а еще разговаривать с Антоном! Как?!

Между прочим, Даша с мамой выходят в Джанкое, и целых полтора часа – полтора! – они будут в купе одни! И что с этим делать, где отсиживаться эти полтора часа?

«Ната, ты идиотка! Ну поезд, дорога, ну выпили немного, поцеловались, чего не бывает? Нет, не бывает! И не было с тобой никогда! Ну что ты скулишь? Ему вообще, наверное, все равно, он-то голову не терял! Все! Он сказал тебе «не придумывай» – вот и не придумывай!»

Помолившись про себя, Ната села.

– Доброе утро, Наталья! – поприветствовала ее Устинья Васильевна. – Спускайтесь, как раз к чаю. Сейчас-то не откажетесь?

– Спасибо! Компанию с удовольствием составлю, а пить буду кофе. Только умоюсь сначала.

Антон сидел у окна, напротив, рассматривал ее и улыбался. А ей бы не мешало переодеться и штаны натянуть. Он понял, поднялся и деликатно вышел.

Наталья торопливо спустилась «с вершин», стараясь оставить там все свои непростые мысли, оделась, взяла все необходимое для умывания.

– Я быстро, – пообещала попутчицам и вышла.

Антон стоял возле купе и ждал ее.

Наклонился и коснулся губ легким утренним поцелуем.

– Доброе утро!

Наталья переполошилась, как курица, завертела головой по сторонам – нет ли кого в коридоре, собралась что-то сказать, но Антон ее опередил и поцеловал еще раз.

– Иди умывайся, – развернул и слегка подтолкнул к выходу.

Так ничего и не сказав, она послушно пошла.

Потом, сидя за столом, пила кофе, чувствуя, как расслабляется от горячего напитка, звонкого голоса Устиньи Васильевны и даже запаха сирени.

Поезд замедлял ход, подъезжая к очередной станции.

– Пойду на улицу выйду, – сказала Наталья и стала выбираться из-за стола.