Вторая кандидатура – это Анна Нетушкина. Живет за городом, но с завидным постоянством появляется по вечерам в Москве. И еще там есть некий тип по имени Илья Шумский. Нет, Шумский, пожалуй, вами не заинтересуется. Вам я поручаю Нетушкину и Унт. По возрасту они вполне годятся вам в подруги. Так попробуйте с ними подружиться!

– А смысл? – мрачно спросила экономка.

– Какая-нибудь из них может иметь информацию о Яне. Ян исчез после того, как побывал на сеансе в видеоклубе. Эти две дамочки тоже были там. Могли что-то заметить, но не признаются. Возможно, боятся. Возможно, у одной из них рыльце в пушку.

– Но не станут же они откровенничать с едва знакомой женщиной! – не желала соглашаться Ирма Гавриловна.

– Так я же вас и прошу завязать знакомство и, насколько возможно, углубить его. Вы должны будете внимательно слушать их разговоры друг с другом и отмечать все, что покажется вам странным.

– Долго? – спросила Ирма Гавриловна.

– Пока не отыщется Ян. Я буду вам звонить каждое утро, чтобы вы отчитывались о прошедшем вечере.

– Но Георгий Николаевич не сможет обходиться без меня по вечерам!

– Что это вы хотите сказать? – сделала негодующее лицо Женя.

– Ну... Вдруг ему что-то понадобится? – жалко сказала экономка.

– Насколько я помню, за последний год ему ни разу от вас ничего не понадобилось после ужина.

Петя Скобкин внезапно пошевелился на своем стуле, и Ирма Гавриловна поспешно сказала:

– Хорошо, хорошо. Я согласна. Надеюсь, теперь вы меня отпустите?

– Разумеется. Можете идти.

Экономка изо всех сил рванулась к выходу.

– Кстати, Ирма Гавриловна, – остановила ее Женя. – Те деньги, что вы собрали в саду и его окрестностях, можете оставить себе. В качестве компенсации за моральный ущерб.

Тата Качалина открыла дверцу автомобиля и поежилась – ночь выдалась прохладная, а Тата была в открытом платье. Ее кавалер заглушил мотор и выбрался на улицу следом за ней. Это был тощий негр, одетый в белые штаны, белые ботинки и темный пиджак. Когда он улыбнулся, Тата засмеялась. Его зубы белели в темноте отдельно от всего остального: так, словно висели в воздухе. В паре с белыми штанами и обувью это выглядело ужасно забавно.

– Что ж, Абу, мне пора, – вздохнула Тата.

Абу обнял ее, и парочка начала самозабвенно целоваться. Когда негр наконец отлип, Тата весело махнула ему рукой и отправилась через газон к своему подъезду. Подобраться к нему не мог ни один автомобиль из-за глубокой лужи, в которую не решались въезжать даже грузовики.

Не успела Тата поравняться с плотно растущими кустами боярышника, как на дорожке словно из-под земли вырос мужчина. В руках у него ничего не было, они свободно висели вдоль тела. Тата так испугалась, что едва не закричала.

– Тата? – между тем вежливо спросил мужчина. – Не бойтесь, я не причиню вам вреда. Я знакомый Юханова.

– Господи, как вы меня напугали! – рассердилась Тата и топнула ногой. – Так можно и разрыв сердца получить!

– Я ведь сразу с вами заговорил. Потому что нам не нужно, чтобы у вас прямо сейчас случился разрыв сердца. Думаю, мы отложим это на потом.

– Не пойму, о чем вы тут толкуете, – пробормотала Тата, трусливо отступая на несколько шагов. – Зачем вас Вован прислал?

– Понимаете ли, он вступил в наше общество и больше не желает терпеть, чтобы вы встречались с мужчинами, имеющими... м-м... другой цвет кожи.

– Надеюсь, вы шутите, – сказала Тата уже совершенно нормальным голосом. – В какое еще, блин, общество?

– В Ку-клукс-клан.

– Если хотите линчевать того красавца, который меня привез, бегите, догоняйте его. Я-то тут при чем?

– Абу уже у нас, – небрежно сообщил незнакомец. – Но мы не станем ежедневно устраивать облавы на ваших любовников, а сразу разберемся с вами. Это гораздо продуктивнее, вы так не считаете?

Мужчина завозился в темноте, и Тата с ужасом увидела, что он надел на голову треугольный колпак с дырками для глаз. Любому человеку зрелище это было знакомо по картинкам и фотографиям, поэтому сердце Таты снова зашлось от страха.

– Я буду кричать! – срывающимся голосом сообщила она.

– Не будешь! – сказал ей в ухо другой голос, на этот раз женский.

– Послушайте! – Тата обернулась и увидела еще одну фигуру в колпаке, только поменьше. – Вован сам не знает, чего хочет. Мы встречаемся с ним раз в месяц, разве это свидания?!

– Он не может простить, что одновременно с ним ты встречалась и с другими. – Надев колпак, мужчина перешел на «ты» и стал разговаривать более грубо и жестко.

– Только с представителями стран «третьего мира»! – живо возразила Тата. – Для него это не обидно. Он всегда был для меня самым-самым! Он всегда такой бледный, такой милый!

– Да? А Кокин? – проявил ужасную осведомленность человек в колпаке.

«Боже мой, он знает про Кокина! Что же делать?» – подумала Тата, кусая губы. Дом был совсем рядом, но, если она закричит, ей сразу заткнут рот, так что никто из соседей и понять ничего не успеет.

– Скажите, чего вы от меня хотите? – простонала Тата, дав себе страшную клятву, что если выкарабкается из этого кошмара, то навсегда переключится на финнов, шведов и датчан.

– Нашей организации нужна самая различная информация. Если ты нам предоставишь кое-какие сведения, мы тебя отпустим.

– Предоставлю, – охотно согласилась Тата. – Все, что есть у меня в голове, – ваше.

– Знакома с Яном Ярославским? – спросил «ку – клуксклановец».

– Впервые слышу, – ответила Тата и испуганно зачастила: – Ну честное слово, я бы запомнила эти имя и фамилию, если бы слышала их хоть разочек!

– Ты часто бываешь в том самом видеопрокате, где работает твой любовник?

– Сейчас я там вообще не бываю. Когда мы с Дрюней только познакомились, я оттуда не вылезала. Но потом мне надоело.

– Знаешь кого-нибудь из тех, кто ходит на вечерние просмотры фильмов?

– Только двух теток, которыми Дрюня почему-то страшно интересовался.

«Куклуксклановцы» отлично знали, почему. Интерес Кокина был спровоцирован кроссвордистом, который искал новые «пастбища» и заставлял владельца видеопроката подыскивать для него подходящих дойных коровок.

– Расскажи про них все, что слышала.

– Ну, Дрюне обе они не слишком нравились. Одна – наивняк в чистом виде. А вторая, наоборот, себе на уме. Я не помню, как их зовут.

– Анна и Эльза. Анна – наивняк, а Эльза – себе на уме. Ну а какие-нибудь подробности?

Тата повозила по губам сухим языком и глубоко вздохнула:

– Я не помню никаких подробностей. Знаю только, что обе эти тетки отчаянно флиртуют с мужчинами, несмотря на возраст. Не хотят признать, что молодость тю-тю. Да, кстати! Вот что я вспомнила! Та мадам, которую Дрюня считал простушкой, – Анна, вы говорите? – иногда брала себе жильцов, чтобы поправить материальное положение. Несколько раз находила приезжих прямо на вечерних просмотрах. Одно время он думал, что это и есть истинная цель ее любви к кинематографу. А как-то, – разошлась Тата, – Дрюня мне рассказал вот какую историю. Будто бы эта Анна раньше жила поблизости, а потом развелась с мужем и уехала в пригород. А муж ее женился во второй раз на молоденькой. Так вот. Эта молоденькая однажды попала под машину и здорово покалечилась. Дрюня сказал, ее кто-то столкнул с тротуара возле светофора прямо под колеса. Сразу после происшествия Анна прибежала в прокат белая, как молоко, и примерно час торчала возле полок, выбирая фильмы. Дышала при этом как астматик.

– Это все?

– Все.

– А как насчет предположений о смерти Кокина?

– В каком смысле? – Тата уже не знала, куда деваться. Она говорила и говорила, а ее все не отпускали и не отпускали. Что, если после всех разговоров ее все-таки убьют?

– Вы верите в то, что это было самоубийство?

– А разве нет? – Голос Таты становился все тоньше и жалобнее.

– Что за «долги чести», о которых он упоминает в своей записке?

– Даже вообразить себе не могу!