– Моя жена, – не удержался и похвастал Глеб. – Кстати, что она вам сказала, когда вы вошли? Дословно, если можно.

– Ну… Она сказала, что это квартира ее тетки, что тетка – особа старая и вредная, ко всему придирается, так что мы должны быть аккуратными.

«Тетка! – мысленно стукнул себя по лбу Глеб. – Ну конечно! Тетка Пелагея. Как я мог забыть? Просто я не знал ее адреса, вот и все!» Тетка Пелагея была рождена еще в начале века, где-то в году девятом или десятом, и чем больше лет ей исполнялось, тем большего она хотела от жизни. Широко пользуясь добротой племянницы, она разбаловалась до такой степени, что, несмотря на хорошую спортивную форму, не желала сама уже и пальцем шевельнуть. Тетка Пелагея поручала Алле убираться в ее берлоге, забитой антикварным барахлом по самую люстру.

«Значит, не любовник, – Глеб сделал глубокий вдох. – А я-то думал…»

– Моя жена никуда не отлучалась, пока вы наводили в квартире блеск? – стараясь казаться не слишком заинтересованным, спросил Глеб.

– Вроде нет, – пожал плечами один из ребят. – Хотя… Мы ведь всю квартиру мыли, и духовку от жира очищали, и ковры пылесосили. Могли не слышать.

Покинув офис фирмы «Добрый помощник», Глеб отправился в «Техноконсульт». В расстроенных чувствах он возник перед секретаршей, которая поздоровалась с ним, не отрывая взгляда от своих ногтей. Рядом с ней на столе стояла баночка с лаком и растворитель.

– Может быть, вы хотя бы сделаете вид, что относитесь ко мне с уважением? – раздраженно сказал Глеб, притормозив у стола.

– А чего такого? – спросила секретарша, упорно не поднимая глаз.

Глеб фыркнул и отвернулся. Войдя в приемную, он не закрыл за собой дверь и теперь заметил, что эту сцену видел не кто-нибудь, а новый консультант фирмы, знаток трех языков Олег Бубнов – тот самый смазливый брюнет, которого так восхвалял на днях безголовый Кумарикин. Надувшись, Глеб скрылся в своем кабинете, демонстративно хлопнув дверью. Потом снова высунул голову в приемную и сказал:

– Ко мне никого не пускать, я занят.

Дождавшись от секретарши недовольного «хорошо», он подошел к стене позади стола, проворно открыл сейф и принялся перебирать бумаги. Наконец нашел то, что искал, и извлек на свет божий вчерашний конверт с пометкой «Личное», который перекочевал в новую папку. Она, кстати сказать, была черного цвета – вполне приемлемая окраска для досье. Туда же положил Глеб и злополучный счет, выписанный фирмой «Добрый помощник». Папку запер в сейф и, усевшись в кресло, понял, что теперь будет думать об этом деле постоянно.

И хотя он пять минут назад предупредил секретаршу, что занят, она уже через десять минут доложила ему о приходе Ферапонтовой, которая нацелилась решить с шефом неотложное дело. Глеб не удержался и сделал Наташе выговор в присутствии бухгалтерши. Она выскочила в приемную со слезами на глазах.

– Такая дурная девица! – Глеб попытался оправдать свою резкость. – Ужасно рассеянная.

– Ничего удивительного, – понизив голос, сообщила Ферапонтова, которая до такой степени обожала склоки и недоразумения, что была не против посплетничать даже с шефом. – У Наташи большое горе. Всего месяц, как погиб ее жених. Разбился на машине, представляете? Она горюет по нему и поэтому не может сосредоточиться на работе.

– Работа, наоборот, должна ее отвлекать, – пробормотал Глеб, понимая, что в глазах Ферапонтовой выглядит бесчувственным.

Впрочем, наплевать. Ему сейчас не до Наташи и ее переживаний. Что бы Глеб ни делал, мыслями постоянно возвращался к злополучному счету из «Доброго помощника». Само существование этого счета рождало вопрос за вопросом. Каким образом Марина Пахомова в день своего рождения оказалась возле дома тетки Пелагеи? Может быть, Алла заманила ее туда? Назначила час, а сама выбралась на крышу и устроила лавину? По спине Глеба пробегал холодок. Зачем она это сделала? Из ревности? Не похоже. Если только из принципа. Женщины все, как одна, – собственницы, и с этим надо считаться.

Алла тем временем усердно трудилась над Ритиным гардеробом. Она была далека от того, чтобы пытаться привить ей хороший вкус, и выбирала вещи сама, не советуясь с моделью. Рита, надо отдать ей должное, не протестовала. Только один раз она заупрямилась: ей понравилась короткая красная юбка, без которой она ни за что не желала уходить из магазина. Юбку купили. Поняв, что именно она станет любимой вещью падчерицы, Алла подобрала к юбке пару блузок, жилет и свитер.

Они вернулись домой только к обеду, попробовали все, что приготовила накануне экономка, забраковав блины с творогом и отдав должное куриному филе в сухарях и фасолевому пюре.

– Отец ничего не рассказывал тебе о своих делах? – поинтересовалась Алла за чашкой кофе.

– Да я ведь вижусь с ним только в вашем присутствии! – удивилась Рита.

– Ах, да-да. Я как-то не сообразила. Ну, я ведь тебе говорила: у него неприятности.

– По нему не очень заметно, – сообщила Рита, засовывая в рот пирожное.

Алла сморщилась, но от замечания предпочла воздержаться. Эта девчонка способна понравиться девяноста процентам мужчин. А потому они простят ей не только бескультурье, но и все остальные недостатки.

– Кстати, что ты собираешься делать в Москве? Ты еще не думала? – спросила Алла, которой и в самом деле были интересны мечты девушки из провинции, попавшей в столицу на правах Золушки.

– Не знаю, – пожала плечами Рита. – Пока осмотрюсь. Может, папа для меня что-нибудь придумает. А если нет, то найду себе какого-нибудь богатого дурака и выйду за него замуж.

– Не надо дурака, – возразила Алла. – Богатый дурак в десять раз хуже нищего. У него есть средства на то, чтобы воплощать свою дурость в жизнь. Пусть лучше будет богатый и умный.

– Богатые и умные злые, – проявила проницательность Рита.

– Ну, бывают ведь исключения. Вот твой отец, например. Его никак не назовешь злым.

– Ну, возможно, он выборочно злой. К некоторым людям.

– У тебя изворотливый ум, – усмехнулась Алла.

– Не изворотливый, а подвижный. Я привыкла к самостоятельности.

– Может быть, тебе стоит замахнуться на что-нибудь грандиозное? – задумчиво произнесла Алла, наблюдая за тем, с каким удовольствием Рита облизывает пальцы после сладкого.

– Высоко взлетает не тот, кто высоко метит, а тот, кто сильно отталкивается, – ответила Рита. – Так что я не стану ни на что замахиваться. Подожду, пока отец подготовит для меня стартовую площадку.

– Да ты умная девочка! – вслух восхитилась Алла. – И это я собиралась помочь тебе адаптироваться к новой обстановке! Да ты же меня саму за пояс заткнешь!

– Нет, тут вы не правы. Я могу произвести фурор и немножко посиять на папином небосклоне. Но долго, вот как вам, мне не продержаться. Воспитание не то. Да и образование тоже. Вы-то ведь кто? Актриса!

– Бывшая актриса, – поправила Алла. – Поактерствовать мне, собственно, не довелось. Я променяла подмостки на деньги твоего отца. Ну и немножко на его обаяние.

– Вы мне так толком и не рассказали, что там с этими убийствами на фирме, – сказала Рита и уставилась на Аллу немигающим взглядом. – Папа ведь не поддерживал отношений с бывшими любовницами? Которых убили?

– Вот чего не знаю, того не знаю, – беззлобно ответила Алла. – Его отношения с женщинами – это, девочка моя, эпическое полотно, охватить которое единым взором просто невозможно. Послушай, Рита, чем ты надушилась?

– Вашими духами, – ответила та, недовольная, что Алла перевела разговор на другую тему. – Они стояли под зеркалом в ванной комнате.

– Дорогая, эти духи не подходят к деловому платью, запомни.

– Как это – не подходят? Запаха ведь не видно. И к тому же он очень приятный.

– Да, запаха не видно. Но запах тоже должен сочетаться с фасоном и цветом твоей одежды.

– Нет, ну я, конечно, читала об этом в журналах, – промямлила Рита, – а опыта-то никакого.

– Не беспокойся. – Алла похлопала ее по руке. – Я тебе подскажу, если что. На днях нам предстоит выход в свет, так что будь морально готова. Платьев у тебя теперь достаточно, обаяния – хоть отбавляй, не пропадешь.