Охотник и красавица влюбились друг в друга с первого взгляда и скоро сыграли свадьбу. От них и пошло население острова: смелые и красивые люди – охотники, рыболовы, садоводы, земледельцы.

А как память об этой романтической истории высится на горном перевале у города Санья огромная скульптура оленя и охотника. Она так и называется «Олень повернул голову». А женщина, давшая жизнь народу острова, стала символом Хайнаня. Потомки девушки-оленя – коренное население острова, представители народности Ли.

Кстати, недавние археологические раскопки установили, что еще 10 тысяч лет тому назад на Хайнане обитал человек… Здесь найдены окаменелые останки и орудия производства…

Существуют и другие легенды о происхождении народности Ли. Одно из преданий гласит, что Ли – это потомки юноши, приплывшего на остров с юга, и девушки, вылупившейся из яйца, которое юноша нашел в горах. Главный горный хребет острова так и называется Лишаньму (горная мать Ли).

Женщины этой народности носят одежду из черной самотканной материи с лиловым орнаментом, у некоторых можно увидеть на лице татуировку. Этот обычай пришел из глубины веков и связан с легендой о том, как вождь племени надругался над красивой девушкой, покрыв позором ее семью. С тех пор все девушки Ли стали намеренно уродовать свое лицо, чтобы избежать подобной участи.

Сейчас такие украшения на лицах можно увидеть только у старшего поколения женщин племени. Обычай стал историей. Но вот некоторые обычаи продолжают жить.

Когда мы подъезжали к одной отдаленной горной деревушке, где живут представители племени Ли, то ли в шутку, то ли всерьез сопровождающие нас китайские журналисты предупредили, чтобы мы ни в коем случае не пили чай из чашки, которую нам может предложить одна из девушек этой деревни.

По местным представлениям эта, процедура – прелюдия к брачной церемонии… И тут же рассказали об американском этнографе, который таким образом навсегда обязан был связать свою жизнь с этой деревней. Было это давно. Американца уже нет в живых, но говорят, кровь незадачливого этнографа течет в жилых современных жителей деревни.

История не показалась нам неправдоподобной, особенно после того, как нас познакомили с еще одним обычаем, точнее праздником, который до сих отмечают Ли в третий день третьего месяца по лунному календарю.

Праздник этот называется «День любви». После танцев и песен, когда стемнеет, девушки и юноши уходят в горы и не возвращаются до утра. Девушек, родивших детей после этого романтического праздника, чествуют всей деревней, и такую невесту с ребенком с удовольствием возьмет замуж любой воин и охотник, не обязательно отец ребенка. Способность к деторождению здесь – высший показатель добродетели. И не удивительно, что в поездке по Хайнаню мы часто встречали кумирни и небольшие храмы, где установлена богиня Гуаньинь – к которой местные женщины обращаются с молитвами о рождении ребенка.

Есть на острове памятник еще одной женщине – нашей современнице. В 1939 году, когда японские войска оккупировали Хайнань, возник в этих местах женский партизанский отряд, героически боровшийся за свободу. Многие партизанки так и не увидели рассвета. «Хайнаньские зори» были отнюдь не тихими. Отряд оставил свой след не только в революционной истории острова, но и в искусстве. Долгое время шел в Китае балет «Красный женский батальон», воспевающий отчаянную смелость юных хайнанек. Во время «культурной революции» это был единственный балет, который можно было увидеть на китайской сцене.

Дело в том, что режиссером спектакля была Цзян Цин – супруга председателя Мао Цзэдуна. Потом, когда Цзян Цин ушла в политическое небытие, незаслуженно забыли и про балет. Но сегодня он вновь возобновлен на китайской сцене. И он стоит того. Причина популярности – замечательная национальная музыка, яркие костюмы, интересно поставленные танцы.

Но Хайнань и после победы китайской революции в 1949 году продолжал оставаться захолустьем. Он считался неперспективным. Оккупированный «американским империализмом» остров Тайвань маячил на горизонте.

А что если завтра война? Поэтому строились здесь, в основном, стратегические дороги, ародромы, с которых могли легко взмыть в воздух военные самолеты, да укрепрайоны в горах.

Но когда в Китае начались реформы, власти по-новому взглянули и на Хайнань.

В апреле 1988 года решением китайского правительства остров получил статус «особой провинции Китая». Это была первая в Китае особая экономическая зона в масштабах целой провинции. От неё ожидали экономического чуда. За два десятилетия остров планировали превратить не только в самую богатую провинцию Китая, но и в район, где уровень жизни населения встанет вровень с Тайванем, Сингапуром и другими «маленькими драконами», которые считаются витринами процветания в Юго-Восточной Азии.

Я впервые приехал на Хайнань, когда делались первые шаги по этому пути. Тогдашний губернатор острова, точнее уже провинции Хайнань Лю Цзаньфэн сказал мне в интервью, что считает, что в этих планах нет ничего фантастического.

Инженер, в свое время учившийся в Киеве, начальник исследовательского института в Пекине, заместитель министра электронной промышленности Китая, первый губернатор самой южной китайской провинции – Лю привык оперировать точными цифрами и фактами.

Этот политик, который мыслит математическими категориями, считал, что чудо должны были совершить «три свободы», которые были предоставлены Хайнаню Центральным правительством: свобода ввоза и вывоза капитала, въезда и выезда людей, экспорта и импорта товаров и оборудования.

Среда, в которой будут осуществляться эти свободы – рынок: капитала и техники, производственных материалов и научных открытий, недвижимости и рабочей силы. На этом свободном рынке будут конкурировать между собой государственные и частные предприятия, китайский и иностранный капитал, который на первом этапе займет ведущую роль. Ему на Хайнане дано право обладать контрольным пакетом акций и на смешанных предприятиях, а также приобретать предприятия частного и государственного сектора.

«Любой предприниматель, – подчеркивал в беседе со мной губернатор Лю, – ввозящий капитал на остров, имеет право арендовать или покупать землю по цене самой низкой в Китае. Он может ввозить рабочих или нанимать их на месте. В первые три года хозяйствования он освобождается от налогов и не будет в дальнейшем платить их, пока предприятие не начнет приносить прибыль».

«Но это еще не все», – говорил Лю. – Освобождаются от налогов и смешанные предприятия, где иностранный капитал составляет не менее 25%».

И была еще одна особенность, отличавшая Хайнань от других свободных экономических зон Китая. Здесь планировалось создавать не просто иностранные предприятия, но целые инфраструктуры, принадлежащие иностранному капиталу. Один из таких районов, который мне посоветовал посетить губернатор – порт Янпу, который начали строить на севере острова.

Директор будущего порта, в отличие от губернатора Лю – человек явно романтического склада. Об этом свидетельствует вся его биография. Чем только не пришлось заниматься этому человеку с такой распространенной в Китае фамилией – Ван. Ван Ли-гуан – студент авиационного института, инженер, потом безработный, полицейский, политический деятель уездного масштаба, директор небольшого аэропорта в северном Китае.

Кстати, авиационный институт он закончил в Москве, и с особой нежностью произносит милую его сердцу аббревиатуру МАИ.

Так же как и губернатор острова, многие другие здешние руководители, с которыми мне довелось встречаться, в разное время окончили высшие учебные заведения в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске.

Случайно ли то, что именно их судьба забросила на Хайнань? Думается, что нет!

Это поколение людей прошло суровую школу. Ведь острие «культурной революции» – самого трагического периода в новейшей истории Китая, было направлено против этих «шпионов советского ревизионизма». Они выстояли. На учебу за границу, а тогда это был, главным образом, Советский Союз, Китай посылал лучших из лучших. Самых талантливых, самых трудолюбивых. И здесь, на Хайнане им предоставили шанс еще раз подтвердить это.