От дома напротив отделилась темная тень. Бесшумно скользнув через дворик, человек прижался к стене ресторана и поднес к уху рацию. Тихий, неуловимый голос произнес несколько слов…

Сергей осторожно продвигался по темной брошенной квартире Шёманна. Скудного, приглушенного опущенными шторами и жалюзи света уличных фонарей хватало привыкшим к темноте глазам для визуального осмотра помещения. На другой случай имелся фонарик. В квартире явно кто-то побывал, потому что входная дверь была забита двумя гвоздями. Так что отмычка оказалась весьма кстати. А еще лучше здесь сгодилась бы фомка. Нововведения, конечно, штука хорошая, но часто именно самые простые и традиционные приспособления приносили гораздо больше пользы.

Крадучись миновав небольшой коридор с распахнутыми шкафами для верхней одежды, Сергей оказался на кухне. Здесь, похоже, недавно кто-то курил и не проветрил. Специфический запах застрял в обивке дивана, осел на шторах. Прежде его не было. После свежего воздуха улицы этот запах чувствовался особенно остро, но только в первые минуты.

Сергей прошел в спальню, постоял с минуту, осматриваясь, потом вынул из сумки батик и повесил на прежнее место. Еще раз досконально проверив стены и пол, но так, чтобы батик все время был виден, он присел на корточки перед кроватью и нащупал пальцами шов в ковровом покрытии. В этом месте квадратный кусок ковра легко приподнялся. Под ним обнаружился люк с кодовым замком. «О-па!» Сергей издал тихий победный звук, поражаясь своей догадливости. Он так и думал, что здесь должно быть что-то в этом роде: секретный сейф или потайной ход. Где-то совсем рядом, похоже, прятался хозяин квартиры, неуловимый Шёманн. Или он прятал здесь что-то важное. Иногда найти то, что человек прячет, гораздо важнее, чем самого человека. Сергей отбросил кусок ковра в сторону, устроился поудобнее и включил фонарик. Затем он вынул бумажку с цифрами, написанными Маратом, и набрал их на люке, одновременно нажимая кнопку вызова на сотовом телефоне.

— Марат? — произнес он тихо. — Что-нибудь есть?

— Пять, восемь, три, — лаконично ответил шифровальщик.

— А что молчишь?

— Я думал все сразу.

— Каждую! Я сказал.

Отключив телефон, Сергей уселся на люк, в свете фонарика развернув план задания. Он изучил его почти наизусть, но все же решил еще раз убедиться на месте. Итак: парадный вход в ресторан. Черный ход для персонала. Вход в жилые апартаменты…

Так. В квартиру из ресторана можно войти через кухню. Там обычная дверь. Преграды она не представляет. Закрыта всего лишь несерьезной задвижкой. За этой дверью служебное помещение, слева вход в гостевой зал, справа — кухня ресторана.

Сергей выключил фонарик и, облокотившись о кровать спиной, задумался. Ожидание нервировало его. Он даже не знал, увенчается ли оно успехом. Сможет ли шифровальщик так быстро найти недостающие цифры кода. А в том, что код этот связан с люком, он не сомневался. Но находиться здесь долго было опасно. К тому же он боялся уснуть. Сергей вытянул ноги и закрыл глаза.

…Темная фигура с улицы заглянула в окно сквозь чуть разошедшиеся посередине тяжелые шторы спальни. На темном фоне лица сверкнули белки глаз…

На улице бушевала ненастная московская ночь. Но в информцентре работали кондиционеры, стрекотали компьютеры.

Виктор сидел в конторе за столом, изучая личное дело Марковой Лизы.

Дело было объемным, несмотря на ее возраст, и составляло несколько томов. Справки, фотографии, медицинские документы… За общим, обычным для любого времени суток жужжанием зала шаги дежурного не отвлекли его от дела. Дежурный подошел и встал рядом немым напоминанием о заведенных здесь порядках. Виктор намеренно проигнорировал его механическую исполнительность в надежде, что он отвяжется и уйдет. И не будет мешать серьезным людям работать. Но он не уходил, напротив, многозначительно шипя и покашливая, всячески пытался привлечь к себе внимание. Наконец он не выдержал и монотонно уведомил:

— После двадцати четырех часов только по пропускам за подписью полковника Ставрогина… Вы меня слышите, товарищ капитан?.. У вас есть разрешение?..

— Угу… — кивнул Виктор и, не обращая на дежурного никакого внимания, продолжал читать, склонившись над бумагами еще ниже.

— Товарищ капитан, я вынужден доложить о вас начальнику охраны… Вам же известны порядки… Не я их придумал.

— Докладывай хоть господу Богу! — рявкнул Виктор, раздраженно схватившись за телефон. — Капитан Костромитин говорит! Дайте спецкоммутатор!.. Передайте для Эльзы: Маркова не встречалась с Шёманном, понятно? Она регулярно, раз в месяц ездила в Берн на лечение. Ее в это время вообще не было в Женеве! Все! Повторите… Иди, докладывай! Чего стоишь? — наехал он на дежурного, смерив его уничтожающим взглядом.

Дежурный, в свою очередь, окинул его тупым уважительным взглядом, вздохнул и удалился, тихонько прикрыв дверь. Ему было очень неловко отвлекать людей от работы.

В зале ожидания женевского аэропорта уже битый час Анна утешала жену Квятковского Нину.

— Если бы вы знали, Аннушка, как я устала! — говорила она расстроенным голосом, в котором угадывались близкие слезы. — Я вся на нервах! Мы уже несколько дней с Павлом Филипповичем не виделись… Теперь этот неожиданный отъезд… У него какие-то неприятности, но он ничего мне не рассказывает. Я себе места не нахожу от волнений! Что у него там? Аня! Вы знаете? Скажите!

— Нина, успокойтесь, ну что вы так разнервничались? Все будет хорошо. Сейчас Павел Филиппович придет, вы улетите в Россию… Все под контролем. У него работа такая… Что же делать?

— Да все я понимаю! Не маленькая! Но вот вашего мужа убили… Не могу я не волноваться.

— Мой муж случайно погиб. В автокатастрофе. Это может с каждым случиться…

— Ну конечно, в автокатастрофе… только слухи, знаете ли… совсем другие… Я с ума сойду, если он сейчас не придет…

Резидент запаздывал. Но время в запасе еще было. Нина дергалась, металась глазами по входам и окнам, вглядываясь во всех входящих мужчин. Ее мелкое, худое, озабоченное ожиданием лицо едва сохраняло обычную ее моложавую привлекательность, возвращенную недавней подтяжкой. У Нины был совсем немолодой муж и очень поздний ребенок. И казалось, ее жизнь вообще началась поздно. А теперь нехорошее навязчивое предчувствие изводило ее и доканывало. Но все же она крепко держала за руку сына. Но вот ее лицо озарилось улыбкой, напоминающей нервную гримасу. В центре зала возник Квятковский и торопливо направился к ним. Нина пропустила момент, когда он вошел в зал. Она рванулась к нему, но Анна удержала ее. Воспользовавшись моментом, ее маленький сын вырвал ручонку из материнской руки и немедленно с визгом кинулся навстречу отцу.

— Папа! Мы здесь!

Неприятное лицо резидента расцвело необыкновенной любовью и нежностью, что сделало его почти красивым. Анна смотрела на него почти с завистью. Они с Олегом так мечтали о сыне… именно о сыне. Но все откладывали… а теперь… У нее давно мог бы быть вот такой же сын. И главное родители ее с радостью воспитывали бы его и растили. Может, она бросила бы по такому случаю работу или на худой конец занялась чем-нибудь менее опасным…

— Павлушка! Привет! — Квятковский подхватил сына на руки и крепко обнял, как будто он не встретился с ним, а прощался, будто это был не зал ожидания, а зал прощаний.

Анна что-то шептала Нине и улыбалась встрече отца и сына. Непосредственность маленьких детей и пожилых родителей искренне умиляла ее. Все-таки Нине повезло. У нее есть ребенок. И что бы там ни случилось с мужем, ей есть ради чего жить. А как быть Анне? Можно, конечно, плюнуть на все и родить ребенка для себя. Надо только подобрать претендента для зачатия. Совсем не обязательно ставить его в известность. Но хотелось бы, чтобы он был молод, красив, а главное, здоров. Сергей, к примеру… Великолепный экземпляр. Однако, интересная мысль… Серьезный роман с ним вряд ли возможен, да это и необязательно… хотя было бы очень занятно. Их так сблизили по работе, даже уложили в одну постель… Осталось только протянуть руку… а он уже несколько раз протягивал. И если бы она, как дура, не лягалась пятками и не задирала нос, корча из себя недотрогу, возможно, все бы уже получилось. Она уже далеко не девочка. Надо серьезно подумать об этом, пока они еще «муж и жена»…