Сол и Пэт медленно отступали, выставив перед собой оружие. Нужно было только выбраться за дверной проем и броситься бежать.

– Подумайте… – Сол не договорил – он увидел, как позади одного из киборгов поднялся предводитель с окровавленным лицом. В руках у него был разрядник.

Сол до этого момента не видел у врага огнестрельного оружия – наверное, тот держал его за спиной…

Лазерные лучи прошили сначала Патрицию, прожитая ей грудь, руки и живот.

– НЕТ! – успел крикнуть Сол прежде, чем смертоносные лучи пронзили его тело.

Оба беглеца упали на пол.

Сол чувствовал, что жизнь быстро покидала его тело. Из последних сил он повернул голову в сторону Патриции. Подруга лежала рядом, из приоткрытого рта стекала струйка крови. Ее голубые глаза мертво смотрели на него.

Предводитель шайки подошел и выстрелил в Сола еще трижды. Хриплый выдох слетел у того с губ, и киборг умер, глядя в глаза своей подруги.

Перезарядив оружие, главарь сплюнул на трупы.

– Ублюдок, – процедил он. – Что там с Эдом? Один из киборгов бросился к долговязому.

– Эд – готов! Он ему полшеи разрубил.

– Ублюдок, – снова повторил предводитель. Ладонью вытер кровь с разбитого лица и повернулся к подельникам.

– Чего уставились, уроды? Хотели дать ему смыться? За шкуры свои испугались?

– Нет, мы… – начал ближайший киборг.

– Заткни пасть! Я позже с вами разберусь.

Он отпихнул говорившего и направился к пехотинцам. Присел рядом с ними и, вытянув руку, стал щупать пульс.

– Один и правда дохлый.

Сзади подошел киборг, осматривавший Эда.

– Ты что, собираешься их к воякам тащить?

– Я похож на дебила?

– Нет.

– А ты похож, раз такие вопросы задаешь. Отнесем их к Ахравату вместе с этими. – Он кивнул в сторону убитой пары. – Пусть сам разбирается, что с ними делать.

Предводитель поднялся:

– Берите эту падаль и обоих солдат.

– Что, дохлого тоже?

– Дохлого тоже! – огрызнулся главарь.

– А Эд?

– Что Эд?

– Оставим его тут?

– Он тебе нужен?

– Ну… нет.

– Тогда делай, что тебе сказано! Предводитель пошел вперед.

Остальные киборги забросили на плечи раненого солдата и три мертвых тела и направились следом за своим главарем.

Знание свалилось на Моргана непрошеным и неожиданным грузом. Он не знал, что теперь делать и как быть. Киборг потерял покой и сон, от нервного напряжения у него стал дергаться глаз.

Когда открылся проем входа в стене, бывший главарь чуть не вскрикнул.

Там стоял Зодчий.

От неожиданного страха у Моргана застучало в висках.

– Почему ты не выполняешь своих обязанностей? – резко сказал карлик.

– Я… – нерешительно начал киборг. Он действительно забросил все. Перестал следить за Лимой, за мнемотанком и состоянием моделирующей жидкости…

– Если ты не хочешь это делать, то ты нам не нужен, – жестко произнес Зодчий и повернулся, чтобы уйти.

– Нет! – закричал Морган. – Нет. Я исправлюсь! У меня был приступ депрессии. Я сейчас же все сделаю! Прямо сейчас! И это больше не повторится! Я обещаю!

Но Зодчий не слушал его, медленно удаляясь.

У бывшего главаря затряслись руки, из глаз потекли слезы.

«Нет-нет-нет! Только не сейчас! Не сейчас! ПОЖАЛУЙСТА!» – мысленно умолял он. Где-то в глубине души Морган удивлялся сам себе. Он не понимал, почему так цепляется за жизнь, но чувствовал, что она ему нужна. И нужна не вообще, а именно сейчас!

Он провожал Зодчего тоскливым, полным безнадежности взглядом.

– Немедленно! – бросил карлик не оборачиваясь, и почти закрывшаяся панель окончательно встала на свое место, закрывая вход.

Морган чуть снова не закричал, но теперь уже от радости, и сразу принялся за дела.

Выполнив их, он почувствовал себя лучше. Легкость и былая четкость мышления вернулась к нему, и он стал думать.

Для начала Морган попытался вспомнить рисунок звезд вокруг живой планеты, узнать среди них созвездия, по которым можно было определить хотя бы приблизительные координаты. Без шаблона или простой бумаги с карандашом это было очень трудно. Поэтому Морган закрыл глаза и начал представлять, но выходило плохо.

Тогда он направился туда, где с легкостью смог бы найти пусть не шаблон или бумагу, но уголь и неограниченное количество бетонных стен, – в виртуальность.

Находясь там, он больше не охотился за Лимой. Он все время проводил за мысленными расчетами. Киборг выбрал себе отдаленное от центра города здание и облюбовал там несколько комнат.

Уже через несколько часов все стены, на которых можно было рисовать и писать, были исчерчены схемами и испещрены уравнениями. Морган носился из комнаты в комнату как безумный. Он разговаривал сам с собой, рассуждал вслух, иногда смеялся, когда что-то удавалось, иногда злился и выпускал свою ярость, ломая и круша все, что подвернется под руку. Когда он почувствовал, что нужно покидать виртуальность, то решил еще раз попробовать попасть в тот сектор виртуальности. Поднялся на крышу и просто сиганул вниз. Тело его модели было самым обычным – человеческим. Поэтому падение с семнадцатого этажа оказалось для него смертельным. Через секунду Морган был уже в своем настоящем теле. Сбоя в программе не произошло.

Киборг досадливо цыкнул, но даже не подумал отчаиваться. Кипучая деятельность, которую он развел, словно придала ему новые силы. Морган проверил, все ли у него сделано, и заснул, дав мозгу отдых. А после пробуждения опять принялся за расчеты.

Проходили дни, но бывший главарь так и не смог получить результат. Каждый раз, покидая виртуальность, он умирал, но его просто выбрасывало в реальность, и все.

– Зодчий тебя задери! – ругался он в сердцах. Киборг жалел, что не может попасть в те времена, когда был профессором и в его распоряжении находилась целая исследовательская лаборатория. – Сейчас бы навигационный компьютер!

После этих слов мысль, зревшая в его подсознании, окончательно оформилась. В глазах киборга появился блеск, которого не было уже долгие годы, – блеск надежды и жажды действия. Он поднял взгляд на свою подопечную, которая снова путешествовала по своей виртуальной темнице.

И решение пришло само собой. Он знал, какую модель для погружения ему выбрать в этот раз. Знал, что делать и что говорить. Морган довольно улыбнулся и воткнул шунт в разъем за ухом.

Они кружили, делая короткие осторожные выпады, не решаясь на опрометчивые атаки. Лима оценивала нового врага и понимала, что более серьезного противника за последние несколько лет у нее не было.

Балахон с капюшоном не мешал ему двигаться легко и непринужденно. Странное, похожее на косу оружие, невесомо порхавшее в его умелых руках, обмотанных тонкими кожаными ремнями, вызывало какие-то смутные ассоциации, причинявшие неясное чувство тревоги.

Решив больше не ждать, Лима ринулась в атаку, и, словно два смертоносных вихря, они завертелись среди бетонных обломков. Искры разлетались в стороны, когда их оружие сталкивалось или задевало за камень, разрывало на куски бетонные обломки или оставляло рваные шрамы на стенах.

Свист рассекаемого лезвиями воздуха, звон ударов, шорох подошв, постукивание разлетающихся камней, – все это звучало необычно громко и четко, но сами дерущиеся сохраняли полное молчание.

Как будто почувствовав витавшее внутри напряжение и буйство сил, в помещение ворвался ветер, закружив вокруг соперников пылью и мелкой каменной крошкой.

Смертельный танец продолжался почти минуту, потом противники, схлестнувшись в очередной раз, внезапно разошлись в стороны.

По левой руке Лимы от плеча сбегала струйка крови. Она лишь покосилась на рану и опять перевела взгляд на врага. Один из ее ударов разорвал капюшон на противнике, и ветер коротким, словно намеренным, порывом смахнул одну его часть назад, открывая лицо врага.

От неожиданности Лима чуть не вскрикнула. Опустив оружие, она сделала инстинктивный шаг назад.