«Пожалуй, и вмешалась бы», – подумала Даша. По физиономии видно – из тех, кто непременно вмешается ради удовольствия прочесть длиннейшую нотацию. Если, конечно, противник не особо грозен.

Должно быть, дама истолковала ее быстрый взгляд совершенно превратно, потому что поджала губы:

– Заверяю вас, я бы вмешалась. Герти, знаете ли, может вцепиться как следует, а у меня есть привычка носить с собой газовый пистолет – сейчас зима, гулять приходится в темноте…

– Какой? – спросила Даша.

– Пистолет? «Бригадир», – она глянула чуть свысока. – Желаете посмотреть разрешение?

– Ну что вы, – сказала Даша.

Уж у этой-то все бумаги всегда в порядке. А кто-то только что чирикал, будто дамочки предпочитают револьверы…

– Итак, вы их увидели… – сказала Даша.

– Ну, как вы понимаете, я не могла остановиться и долго на них взирать. На помощь она не звала, хоть я и приостановилась, а Герти тянул на улицу… Девочку я рассмотрела лучше, она стояла лицом ко мне, спиной к батарее, а вот мужчина отвернулся, такое впечатление, умышленно, шапка у него была нахлобучена на глаза, воротник поднят… знаете, как в плохом фильме. Даже перчаток не снял.

– А что на нем было, кроме перчаток? – спросила Даша.

– Светло-серое кашемировое пальто, по-моему, самую чуточку великоватое. Самую чуточку, – придирчиво уточнила она. – И норковая шапка, не формовка, завязки четко просматривались. Вот брюки и обувь, простите, не рассматривала… Человек, я бы сказала, респектабельный, если вам понятно значение этого слова…

– Понятно, – сказала Даша. – А внешность?

– Я же только что говорила – поднятый воротник, нахлобученная шапка… Волосы, осталось впечатление, черные. То ли небрит, то ли просто смуглый.

– Кавказец?

– В смысле? Ах да… Не знаю, не знаю. С одной стороны, что-то такое в форме носа, в оттенке волос, в этой, изволите ли видеть, небритости… Но, с другой стороны, ручаться могу, голос звучал совершенно на славянский манер. И еще… – она поколебалась. – Не исключено, у него на правой щеке то ли шрам, то ли ожог. Большой шрам или большой ожог. Опять-таки нечто мельком увиденное, впившееся потом в подсознание, если вы понимаете, что я имею в виду…

– Понимаю, – повторила Даша. – А девушка была – та самая?

– Естественно.

– Как они стояли?

– Я же сказала…

– Я поняла, – терпеливо произнесла Даша. – Она спиной к батарее, он – к ней лицом… Я о другом. Он ее удерживал? Оттеснял к батарее? Как он держал руки?

– Руки… руки… Да нет, вы знаете, кажется, не удерживал. Скорее уж держал руки в карманах.

– Как же вы рассмотрели, что на руках у него были перчатки?

– Что? Ах да… Ну значит, то ли сунул руки в карманы, когда мы проходили, то ли, наоборот, вынул… Не могу же я помнить с фотографической точностью! Но девушку он не удерживал, уверена. Правда, стоял к ней практически вплотную…

– И она не позвала на помощь, не бросилась в вашу сторону?

– Ничего такого. Покосилась на меня мельком и опять уставилась на него. Не думаю, чтобы она порывалась позвать на помощь.

– Ожог или шрам?

– Не знаю. Но какой-то крупный дефект определенно имелся. И что самое странное… – она задумалась, подыскивая четкую формулировку. – Сам облик этого субъекта с чем-то для меня ассоциируется…

– Вы его видели прежде?

– Не знаю, не могу сказать… Но почему-то он для меня ассоциируется с… с понятием «нечто уже виденное». Мне он не знаком, безусловно, не припомню никого с таким шрамом или ожогом…

– Значит, ни брюк, ни обуви не рассмотрели?

– Простите, нет.

– На девушке были шапка и шуба…

– Вот именно. Я же проводила потом милиционеров к… к тому месту. Когда они приехали – должна заметить, не столь уж и оперативно (капитан Черданцев благоразумно промолчал). Шуба, шапка, коса… вот только неизвестно, откуда на ней появился этот шарфик…

– Значит, в подъезде шарфика на ней не было?

– Не было. Могу ручаться. Он бы обязательно бросился в глаза.

– Вы вышли на улицу…

– И прошли меж гаражей на соседнюю. В сквер.

– Долго гуляли?

– Двадцать пять минут. Плюс-минус минута. Я, знаете ли, отношусь ко времени скрупулезно…

– Значит, когда вы их увидели в подъезде, было…

– Из квартиры мы вышли в… после шести пятнадцати, так будет точнее.

– Так… – сказала Даша. – Плюс три-четыре минуты, чтобы выйти в сквер, и там двадцать пять минут… возвращались той же дорогой, да?

– Естественно. Собака, знаете ли, привыкает к определенному маршруту. Едва мы вышли из-за угла, я увидела в луче фонарика… – Даму явственно передернуло. – Узнала ее моментально.

– Сумочка лежала рядом?

– Да, закрытая.

– И было это, скажем… в шесть сорок четыре – шесть сорок пять?

– Примерно так. Когда я прибежала домой и стала звонить в милицию, было без двенадцати семь.

Даша покосилась на Черданцева. Вообще-то дамочка в чем-то и права, первый «луноход» прибыл на место происшествия аж через двадцать пять минут…

– Вы ее до того не встречали? Не из вашего подъезда?

– Что-то не помню. Конечно, всех поголовно я знать не могу, кто теперь знает соседей? Но прежде не видела… И мужчину в нашем подъезде прежде ни разу не встречала.

Дама явственно стала проявлять нетерпение, но Даша, притворяясь, будто не замечает, продолжала:

– Значит, проход меж гаражами ведет на соседнюю улицу?

– Да.

– Можно его назвать «трассой с оживленным движением»?

– Как вам сказать, милая… Вы знаете, пожалуй… Но, точности ради, пользуются им только здешние. Жители близлежащих домов, я имею в виду. Со стороны гаражи выглядят сплошным массивом, нужно знать заранее, что есть проход… По Садовой ходят только автобусы, а по Щорса, параллельной, еще и троллейбусы, люди ходят на остановки и туда, и оттуда… Ну и, конечно, владельцы машин.

«А чтобы влепить гаражики совсем рядом со школой, в свое время непременно нужно было потревожить кое-какие связи, – подумала Даша. – Не бедный народец старался… Ну, какое это имеет значение? Никакого отношения в данный момент…»

– Вы бы узнали его, если встретили? – спросила Даша.

– Пожалуй…

Ну что ж, иногда узнают. А иногда и нет…

– Чем еще могу быть полезна?

Даша непроизвольно огляделась.

– Увы, в квартире я одна, – сказала хозяйка. – Если, конечно, не считать Гертика. Вдовствую, знаете ли, а детей Бог не дал. Простите, но…

– Да, разумеется. – Воловиков сделал Даше знак глазами. – Пойдемте, Екатерина Георгиевна, если там еще оцепление, я вас проведу… А по дороге договоримся насчет приемлемого для вас времени…

– Постойте, – хозяйка, уже потянувшись за шубой («Ох ты!» – завистливо вздохнула про себя Даша, лицезрея песцов), вдруг обернулась. – У вас же должен быть художник на такой случай? Чтобы составить портрет? Кроме того… на Западе есть еще соответствующие компьютеры…

– Увы, у нас-то нет компьютера… – сказал Воловиков.

А художник, могла бы добавить Даша, был. И отличный. Вот только месяц назад перебрался на иные хлеба, чтобы из дому не выперли…

Когда они спускались, банкирша показала перчаткой:

– Вот здесь они стояли.

Но ничего там, разумеется, не было, ни окурочка. Иногда, если грязно, натоптано, получаются отличные отпечатки подошв, но земля давно смерзлась, да и подъезд недавно вымыт…

От гаражей как раз отъезжала «скорая» – молодцы сыскари, где-то машину оперативно отловили, сплошь и рядом вывезти труп с места убийства бывает потруднее даже, чем отыскать убийцу…

Воловиков галантно повел песцовую вдову к гаражам. Даша видела, что стоявшие в оцеплении уже расходятся к машинам, но моментально смекнула, что к чему – шеф, сыскарь от Бога, хотел сам пройти тем маршрутом, взглянуть, где у дамы гараж. Ей самой, кстати, тоже нужно будет потом там покрутиться…

– Возьмите, – Черданцев подал ей темножелтую сумку с длинным ремнем, на ощупь вроде бы из натуральной кожи. – Я могу ехать?

– Езжайте, – сказала Даша.