— Люди как люди.
— В чём твоя вера, Ник?
Оп-па!
Об этом ещё не спрашивал никто. Вероятно, по умолчанию считали, что я верю в какой-нибудь вздор. Или — что в День и Ночь, как местные жители. Деревенский люд теософия не занимает, а господам не приходило в голову интересоваться такими вещами у слуги. Точный расчёт был, оправдался — но ведь не разработана религия в легенде, ни пса мы ещё не знаем о здешнем религиозном мышлении, и уж тем более — до такой степени, чтобы создать некую религиозную систему наподобие местных!
Да что ему далась моя вера? Больше всех надо…
Штирлиц посмотрел в небо.
— Зачем тебе, Господин?
— Любопытно.
Ах ты, ёлки-палки! Ладно, попробуем. Чтобы не завраться, будем держаться того, что знаем.
— В сына Творца.
— А кто его мать?
— Земная женщина.
— С ней сражался сам Творец?!
Тьфу ты, дьявол! Год спокойно общался с аборигенами всех сословий! Принесло на мою голову! Чуть не выбил из роли, поганец… Ладно, я сглупил, тут надо тупить. Бубнить ерунду. Да мы тут… в нашей… исконной, посконной…
— Господин, я не умею говорить на такие темы.
— Это тайна?
— Ага. Сакральная тайна.
— Ты вылечил молитвой воспалившееся лёгкое. Я думаю, ты обращался к сильному божеству. Мне жаль, что ты не хочешь мне рассказать, Ник…
Змеёныш… слишком много понимает для аристократика.
— Да не то, что не хочу — я не умею, Господин. Я — человек неучёный…
— У тебя удивительно правильная речь для деревенского мужика. Ты быстро учишься, хоть и немолод.
— Просто память хорошая.
— Ты — Мужчина, Ник?
Час от часу не легче. Может, ему накостылять, всё-таки, чтобы не лез не в своё дело? Или… слишком как-то профессионально вытаскивает на левые темы. Тупим, тупим! Смотрим, как баран на новые ворота:
— Мужчина, Господин.
Улыбается. Жеманно крутит рукой в воздухе:
— Пустяки. Это я так спросил, — обмакивает в тушь кисточку. — У меня красивый почерк, Ник?
Пожимаю плечами.
— Не смыслю в каллиграфии, Господин, — да что ж ты пристал ко мне?
— Мне показалось, что тебе понравился рисунок, — снова улыбается. — Меня учил Господин А-Тох. Я хороший ученик, как ты думаешь?
Усмехаюсь. Барские забавы.
— Хороший. Симпатичная птичка.
— Ты устал от этого разговора — или мне кажется?
С чего бы мужику уставать от дурного трёпа?
— Тебе кажется, Господин. Просто — много дел сегодня. Весь дом на ушах стоит. Младший-то Господин, знаете?
Поднимает с конторки исписанный листок, помахивает им, просушивая тушь. На самом деле, почерк хорош. Лучше, чем у моих князей — креативная каллиграфия, с претензией. У этого типчика, похоже, манеры настоящие.
Подает мне свернутое письмо, запечатанное восковой звёздочкой.
— Иди, Ник. Мы когда-нибудь поболтаем ещё — когда ты будешь меньше занят мыслями о своих сюзеренах. Правда?
Снова усмехаюсь. Обещающе.
— Конечно.
Ага. Щас. Забираю письмо, кланяюсь, разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Ник! — окликает Ар-Нель. — Расскажи мне когда-нибудь про сына Творца.
Киваю — "да, да!" — и поспешно ретируюсь. Тянул меня чёрт за язык! Но — каков жук этот Ча… Наблюдателен и умён не по годам, надо отдать ему должное. Пожалуй, сейчас, несмотря на этот рискованный разговор, Ар-Нель бесит меня меньше, чем раньше.
Уезжая из поместья, я уже не злюсь. Тоже мне, Арамис! Манерная цаца с хорошими мозгами — ведь, пожалуй, расколол бы меня, если бы мог хотя бы представить…
Но даже очень разумный парень из местных не вообразит истины — поэтому не догадается, каков тут по-настоящему правильный вопрос. При всём — интересно было бы поговорить с Арамисом; вдруг какая-нибудь его подружка-белошвейка в курсе здешних придворных интриг.
Разве что — милый-дорогой Ча явно мне не доверяет.
* * *
Письмо от Принца Ра получил, когда год пришёл к повороту.
Зимний день, сумрачный, тёмный, весь в глубоких тенях, осветился всеми огнями солнца и звёзд, превратился в радугу, в фейерверк, в сплошной летний жар. Письмо обожгло пальцы.
"Я улыбаюсь, глядя на твой почерк, Ра из Семьи Смутьянов. Мне жаль, что нельзя увидеть тебя до поединка. Я рад, что ты мой Официальный Партнёр. Я целовал клинок, который будет держать твоя рука — след твоей ладони совпал с моим, как отражение в зеркале. Я жду встречи".
Конечно, он улыбается, думал Ра, прижимая письмо к щеке, а меч Дома Государей — к груди. Элегантнейшая каллиграфия, почерк, естественный, как дыхание. Я смешон со своими попытками писать аристократично… но мне простили неопытность. Может, мы будем друзьями? Может, мы будем счастливы?
Сторожевой Пёс Государей ухмылялся с эфеса меча, глядя рубиновыми глазами. Ра тоже поцеловал клинок: "Я держу в руках оружие, совершеннее которого нет. И это — дар любви".
— Да, ты счастливчик, — сказал Старший, улыбаясь. — Это большое везение — сходу влюбиться в Официального Партнёра, получив первое же письмо. Мне не было дано такой радости.
— Просто Младшенький — вообще натура влюбчивая, — съязвил Второй. — И ему ударило в голову официальное разрешение обращаться к Принцу на "ты".
— Не слушай их, — сказал Третий. — Тебя ведёт судьба, следуй за ней, а всё остальное — пыль.
Отец и Мать ничего не говорили — они только улыбались.
Ра чувствовал себя неописуемо счастливым; у него выросли крылья, он смотрел на далёкую землю с горней высоты. Его радость была бы абсолютной, если бы не Ар-Нель, которому Ра никак не мог не рассказать о произошедшем. Впрочем, Ар-Нель, похоже, знал обо всём не хуже, чем сам Ра — а может, и лучше. Письмо Принца лишь усилило его природный скепсис.
— Мой дорогой, — сказал Ар-Нель на следующий день, смахивая перчаткой снег с опушенных ветвей, — восторженность — это очень приятное состояние, но помните: Принц вас не знает, а вы не знаете его. В сущности, у вас не может быть уверенности, что это письмо не написано под диктовку наставника. Имейте в виду, Дитя — если вы не приглянетесь Принцу при личной встрече, то у вас немало шансов быть убитым. Вам надо работать над каллиграфией и фехтовальным стилем — и сделайте милость, мой юный друг, умерьте пыл. Экзальтация — скверный советчик.
— Вы безжалостны, Господин Ча, — выдохнул Ра с досадой, отворачиваясь, чтобы Ар-Нель не заметил его повлажневших глаз.
— Я не могу солгать, что сожалею о сказанном, милый Л-Та, — сказал Ар-Нель с грустной улыбкой. — Я стараюсь не говорить того, о чём пожалею… пожалуйста, не забывайте, что я предан вам, мой юный друг. Считайте, что я причиняю боль, как учитель фехтования — чтобы вы научились парировать смертельные удары. Вы лучше меня, видит Небо… я полагаю даже, что вы лучше Принца — но вам надо выжить, по возможности сохранив сердце не разбитым.
— Вы вообще не верите в любовь? — спросил Ра, глядя в снежную муть.
— Увы — верю. Это чувство причиняет много бед. Оно едва не погубило репутацию и жизнь вашей названной сестры, а любимый паж вашего старшего брата умер из-за него. Пожалуйста, Маленький Л-Та, сохраняйте холодный разум, пока сможете.
— Вы плохо думаете о Принце?
— Принц ещё слишком юн. Он ещё долго будет слушать наставников — и всегда будет слушать Государя. Даже нам с вами, мой милый, тяжело ослушаться отца — для Принца это вообще невозможно, вы ведь понимаете это?
Ра кивнул. В рассуждениях Ар-Неля легко находился жестокий резон. Думать в этой плоскости смертельно не хотелось, но Ра был вынужден признаться сам себе, что на любую вещь необходимо взглянуть, по крайней мере, с двух сторон — если желаешь увидеть её целиком.
— Не унывайте, — сказал Ар-Нель, улыбнувшись. — Когда после пары спаррингов со мной вы сможете безупречно написать любовное письмо в стиле "Ранняя Изморозь" и украсить его цветочной гирляндой, не жалуясь, что у вас дрожат руки — я смогу быть относительно спокойным за вас.
