Черт бы его побрал! Ну зачем, зачем он выглядит таким изысканным в вечернем костюме?! Вслух она ответила на его вопрос:

— Думаю, она тоже нервничает.

— Аврора?! Если и нервничает, то никак не из-за меня. Я выпью рюмочку шерри-бренди. Благодарю вас, Лидия. Какая очаровательная комната! И вы замечательно вписываетесь в нее.

— Спасибо, — рассеянно отозвалась Лидия. — Скажите, пожалуйста, это вы побывали сегодня во второй половине дня в квартире Авроры? И если да, почему вы не сказали об этом?

Филип взял рюмку наливки, протянутую Лидией, и поставил ее на стол.

— Вас не очень затруднит объяснить мне, о чем вы говорите?

— А разве Аврора не приходила к вам в «Уитшиф» расспросить как раз про это? Она сказала, что пойдет и спросит. Пожалуй, я лучше кое-что объясню. Я нашла дверь ее квартиры незапертой, и она сказала, что вы — тот человек, или, вернее, один из тех, у кого имеется ключ.

— Пожалуйста, повторите еще разок, — сказал Филип. — Дело в том, что у меня нет ключа от квартиры Авроры.

— В таком случае… Ах ты господи! Наверное, мне не следовало об этом упоминать…

— А я думаю, как раз следовало, — ответил Филип.

Именно в эту минуту в гостиную вошли Миллисент и следовавший за ней Джефри, так что неловкий момент миновал или на какое-то время отсрочился. Лидия довольно рассеянно представила родителей и Филипа друг другу.

— Какой вы высокий! — воскликнула Миллисент со своей непредсказуемой, но обезоруживающей восторженной искренностью. — Аврора говорит, вы занимались исследованиями по всему свету. Пожалуйста, расскажите мне про крокодилов. Они всегда страшно меня интересовали.

— Разрешите предложить вам рюмочку вишневой наливки, — сказал Джефри. — Эту я могу рекомендовать. Конечно, если вы любите сухое, но все же не слишком сухое вино.

— Благодарю вас, сэр, мне уже налили.

— Ах так! Отлично! Лидия о вас позаботилась. Миллисент, а где Аврора?

— Говорит по телефону. Она подумала, что звонит Филип, и бросилась со всех ног побеседовать с ним. До чего же это замечательно, когда в доме находятся два юных существа, любящих друг друга. Аврора мне сказала, что ваша семья происходит из Нортумберленда. Наверное, главное, что погнало вас в джунгли, это жуткие ветры, свирепствующие в вашем графстве. Ну а теперь все-таки расскажите мне о крокодилах. Действительно ли у них такой ужасающе зловещий вид, как у всех ящероподобных?

— Милиссент, какое восхитительное слово — «ящероподобные»! — вставила Лидия.

— Да, чудесное, — верно? Мне кажется, я впервые встретила его в каком-то детективном романе. У меня когда-то была приятельница, которая держала в стеклянном аквариуме аллигатора. Она очень к нему привязана. Конечно, он был совсем маленьким крокодильчиком. А знаете, мне кажется, Аврора еще даже не успела одеться к обеду.

— Значит, у нас будет время выпить еще по рюмочке, — спокойно заметил Джефри. — Надеюсь, Филип, вы выдержите всю эту женскую суетню, связанную со свадебной церемонией.

— А вы знаете, мне она, пожалуй, начинает нравиться, — любезно солгал Филип.

«Может, и не солгал, — подумала про себя Лидия. — Вполне возможно, он ждет не дождется той восхитительной минуты, когда Аврора, неотразимо прелестная в своем подвенечном платье и фате, с притворной скромностью станет наконец рядом с ним перед аналоем. Ведь в конце-то концов я совершенно его не знаю. Очень может быть, он необычайно сентиментален и блюдет всяческие традиции и условности».

— Вы, наверное, уже довольно давно знакомы с Авророй, — продолжал Джефри.

— Если хотите знать точно, завтра будет ровно четыре недели. — Голос Филипа звучал весело. — Понимаете, мне не хочется зря тянуть время.

У ее отца иной раз начисто отсутствовало чувство юмора, потому что он в ответ с тревогой произнес:

— Бог ты мой, а ваша импульсивность никогда не сбивает вас с правильного пути?

— Да что вы, по-моему, это жутко романтично, — ворвалась в разговор Миллисент. — Всего четыре недели! Впрочем, все понятно, будь я мужчиной, мне бы стоило один раз взглянуть на Аврору, и я бы пропала.

— Совершенно точно, — пробормотал Филип.

Лидия заметила, что он уклонился от ответа на вопрос Джефри. Да и можно ли было вообще на него ответить в нынешней ситуации? Надо ли пожалеть о сделанном шаге, он узнает только после того, как женится на Авроре. Ему предстояло еще столь много для себя уяснить — например, почему до сих пор ни один другой мужчина не зацапал ее, не женился или — почему она другим мужчинам сопротивлялась, а против него не устояла.

Однако дальше раздумывать обо всем этом уже было некогда, потому что в этот самый момент в гостиную вошла Аврора. На ней было воздушное платье из серого шифона, она двигалась очень быстро и легко. Щеки ее все еще пылали, а глаза сверкали невообразимо ярко. Задыхаясь, она сказала с хрипотцой:

— Опоздала? Я страшно сожалею. — Подойдя к Филипу, она взяла его за руку и на мгновение крепко сжала его ладонь двумя руками. Если бы несколькими часами ранее Лидия не видела следы слез на ее щеках и не была свидетельницей того, как Аврора в отчаянии хваталась за бутылку с джином, она бы сочла, что ее сестрица весьма убедительно играет роль страстно влюбленной женщины.

Всегда стремившаяся быть объективной, Лидия говорила себе: быть может, Аврора вовсе не разыгрывает роль, а в самом деле сгорает от любви. Но по крайней мере в одном можно не сомневаться: выпила она слишком много. Было совершенно очевидно, что она достигла уже такой стадии, что в любую минуту способна запеть или выкинуть какой-нибудь дико нескромный номер.

Некогда было раздумывать над тем, почему именно она все это проделывает, почему слишком много пьет и как бы готовится сгореть в пламени или уколоть палец с роковыми для себя последствиями, как это случилось с принцессой в сказке. Лидия, сама пребывавшая чуть ли не в отчаянии, сказала:

— Давайте пойдем в столовую и начнем обедать. Я просто умираю с голода.

Миллисент тут же ее поддержала.

— Я тоже, — простодушно воскликнула она. — К тому же Филип что-то слишком худ. Надо его подкормить. Аврора, ты научилась готовить, живя в своей лондонской квартире?

— О! Я просто изумительная повариха, — с придыханием ответила Аврора своим теплым хрипловатым голосом. — Тебе надо обязательно попробовать cog an vin[1] и boenfa la mode[2] в моем исполнении.

— Батюшки! А у нас сегодня на обед всего лишь бараньи отбивные. Но я уверена, что Филип будет доволен истинно английским блюдом, после того, что ему, наверное, приходилось есть в джунглях. Скажите мне, Филип, — вы сядьте там, рядом с Авророй, — скажите, крокодилье мясо съедобно? Естественно, я не имею в виду этих древних монстров, похожих на упавшие древесные стволы, а симпатичных молоденьких зверьков. Или они ужасно отдают илом?

Аврора захихикала. Она была обворожительна с этими ее пылающими щеками, тонкими белыми плечами и руками, выглядывавшими из воздушного платья, и слегка растрепавшимися темными волосами. То, что она под хмельком, несомненно, ей шло, так как лицо ее не казалось напряженным и изможденным, и выражение страха тоже исчезло. Если она всегда выглядела так в обществе Филипа, неудивительно, что он был околдован. Аврора, принцесса, порозовевшая от сна и от избытка выпитого нектара.

Филип, бросив искоса взгляд на Аврору, стал описывать, что он ел в различных странах. Молли, служанка, внесла бараньи котлеты и зеленый горошек, и обед продолжался. Лидии показалось, что он длился много часов, так как беззаботная веселость Авроры начала с тревожащей быстротой улетучиваться и невозможно было не заметить, что она почти не притронулась к еде, только поковыряла котлету вилкой. Один раз, пока Филип говорил, она подняла свои громадные глаза, глядевшие до тех пор вниз, и, похоже, в них стояли слезы. Впрочем, возможно, такое впечатление возникало из-за освещения — в комнате горели свечи. Но так или иначе она совсем замолчала. Когда все встали из-за стола и вошли в гостиную посидеть у камина, она забилась в угол на некотором расстоянии от остальных. Черноволосый призрак, а не женщина…