— Хорошенькое место! — воскликнул Чет. — Ты же живешь в Гарлеме.

Джек равнодушно пожал плечами.

Он сел за стол и достал из ящика папку.

— Какая разница, как что называется?

— Но за каким чертом надо жить в Гарлеме? — взорвался Чет. — В городе и в окрестностях есть масса милых мест, так нет, его занесло в Гарлем. Представляю себе тамошний пейзаж. Да к тому же там попросту опасно.

— Я смотрю на эти вещи по-другому, — возразил Джек. — Плюс там полно спортивных площадок, а одна — самая лучшая — прямо рядом с моим домом. Я же просто помешан на баскетболе.

— Теперь я понял — ты псих, — проговорил Чет задумчиво. — Все эти площадки и команды игроков вроде тебя контролируются местными группировками. Ты же просто самоубийца. Боюсь, что однажды мы обнаружим тебя на одном из наших столов. И твой горный велосипед будет тут ни при чем.

— До сих пор у меня не было никаких проблем, — отмахнулся Джек. — В конце концов, это я купил пару щитов и прожектор, к тому же я покупаю мячи. Так что местная группировка относится ко мне вполне терпимо.

Во взгляде Чета, воззрившегося на приятеля, появилось нечто вроде восхищения. Макговерн постарался представить себе, как выглядит Джек на площадке среди всей этой черной гарлемской шпаны. Должно быть, он здорово выделяется на ее фоне своими светло-каштановыми волосами, подстриженными а-ля Юлий Цезарь. Интересно, что эти негры знают о нем, кроме того, что Джек — доктор? Впрочем, Чет знал о друге ненамного больше.

— Слушай, чем ты занимался, перед тем как поступил на медицинский факультет? — спросил Чет.

— Ходил в колледж, — ответил Джек. — Как большинство врачей. Только не говори, что ты не учился в колледже.

— Учился, не отрицаю, — пробурчал Чет. — Знаешь, Кальвин не зря называет тебя умником. Ты же понимаешь, о чем я спрашиваю, — ты только недавно закончил резидентуру по патологии. Интересно, чем ты занимался в промежутке?

Макговерн давно хотел задать этот вопрос, но удобный случай представился только сегодня.

— Сначала я был офтальмологом, — ответил Джек. — У меня даже была практика в Шампейне, в Иллинойсе. И был я обычным, заурядным консерватором из благополучного пригорода.

— Конечно, конечно, охотно верю, в таком случае я был буддийским монахом, — рассмеялся Чет. — Хотел бы я представить тебя офтальмологом. Я вот несколько лет был врачом «скорой помощи», прежде чем у меня на горизонте что-то забрезжило. Преуспевающий офтальмолог, консерватор? Так не бывает.

— Со мной было, — заупрямился Джек. — Правда, тогда меня звали Джон. О, в то время ты бы меня не узнал. Волосы были длиннее, я, как старшеклассник, носил их на косой пробор, из одежды предпочитал костюмы в мелкую клетку.

— И что же с тобой стряслось? — спросил Чет, взглянув на черные джинсы и синий вязаный шарф друга.

Их разговор был прерван стуком в дверь. На пороге стояла Агнес Финн, заведующая баклабораторией — маленькая женщина в очках с толстыми стеклами. Волосы ее были стянуты в тугой пучок.

— Мы только что получили удивительный результат, — сказала она Джеку, не меняя строгого выражения лица. В руке у Агнес был листок бумаги.

— Вы хотите, чтобы мы сами догадались, что там? — спросил Джек. Его разбирало любопытство, а Агнес не торопилась поделиться своей новостью.

Женщина поправила очки и протянула Джеку лабораторный бланк.

— Здесь результаты флюоресцентного иммунологического исследования, которое вы заказали по Нодельману.

— Елки зеленые. — Джек взглянул на листок с анализом и передал его Чету.

Прочитав заключение, тот словно ужаленный вскочил на ноги.

— Черт подери! — воскликнул он. — Все-таки у Нодельмана оказалась чума!

— Мы тоже были ошарашены результатом, — без всякого выражения произнесла Агнес. — Нам надо сделать что-нибудь еще?

Закусив губу, Джек напряженно думал.

— Давайте попытаемся высеять флору из абсцессов, — предложил он. — И давайте попробуем окрасить препарат каким-нибудь традиционным красителем. Что там рекомендуют для чумы?

— Окраску по Гимзе или Уэйсону, — ответила Агнес. — При этих методах хорошо выявляется морфология чумной палочки — она похожа на английскую булавку.

— Вот, давайте так и сделаем, — сказал Джек. — Конечно, самое главное — это вырастить культуру бактерии. Пока мы ее не получили, о чуме можно говорить только предположительно.

— Я понимаю. — Агнес вышла из кабинета.

— Думаю, мне не следует предупреждать вас об осторожности, — крикнул ей вдогонку Джек.

— Не стоит, — ответила из коридора Агнес. — У нас прекрасные противочумные костюмы, и мы ими на этот раз воспользуемся.

— Невероятно! — воскликнул Чет, когда они остались одни. — Как ты догадался, черт тебя подери?

— Ни о чем я не догадался, — ответил Джек. — Это Кальвин виноват. Пристал ко мне с диагнозом, а я решил пошутить. Конечно, все признаки были налицо, но я и вообразить не мог, что попаду в яблочко. Но теперь, когда я оказался прав, нам не до шуток. Единственный отрадный факт — это то, что я выиграл у Кальвина десять долларов.

— Он тебя за это возненавидит, — предположил Чет.

— Это меня меньше всего волнует, — Джек. — Я просто ошеломлен. Чума в марте месяце в Нью-Йорке, да еще в госпитале. Это попросту невозможно, если, конечно, Манхэттенский госпиталь не взял на содержание инфицированных крыс и их блох. Наверняка Нодельман был в контакте с каким-то инфицированным животным. Мне кажется, что он недавно где-то путешествовал. — Джек протянул руку к телефону.

— Куда это ты собрался звонить? — поинтересовался Чет.

— Бингхэму, конечно, — ответил Джек, набирая номер. — Дело не терпит отлагательства. Я хочу поскорее выбросить из рук эту горячую картофелину.

Трубку взяла секретарь шефа миссис Сэнфорд и объяснила Джеку, что мистер Бингхэм уехал в Сити-Холл для встречи с мэром и просил его не беспокоить.

— Высоко залетел наш начальник, — пробурчал Джек. Не кладя трубку, он набрал номер Кальвина. Опять неудача. Секретарша сообщила, что Кальвина Вашингтона сегодня не будет, заболел кто-то из его родственников.

Джек положил трубку и забарабанил пальцами по столу.

— Не везет? — спросил Чет.

— Генералы разбежались, бросив пехоту на произвол судьбы. — Джек внезапно вскочил и ринулся вон из кабинета.

Чет кинулся за другом.

— Куда ты собрался? — спросил он, догнав Джека.

— Вниз, надо потолковать с Бартом Арнольдом, — ответил Джек, нажав кнопку вызова. — Нужна более подробная информация. Надо же разобраться, откуда в Нью-Йорке чума, иначе у города будут крупные неприятности.

— Может, лучше подождать Бингхэма? — осторожничал Чет. — Что-то мне не нравятся твои глаза.

— Какой я, оказывается, бесхитростный, — захохотал Джек. — Это происшествие затронуло мои интересы. Я очень взволнован.

Дверь лифта открылась, и Джек вошел. Чет заблокировал дверь.

— Джек, сделай мне такое одолжение — будь осторожен. Мне нравится сидеть с тобой в одном кабинете. Смотри не очень распускай перья.

— Я? — невинно спросил Джек. — Да я же воплощенная дипломатия.

— Тогда я — Муамар Каддафи, — пробурчал Чет. Дверь лифта закрылась.

Спускаясь, Джек насвистывал веселенький мотивчик. Он чувствовал себя в ударе и был очень доволен собой. Он улыбнулся, вспомнив, как говорил утром Лори, что от души надеется обнаружить у Нодельмана какую-нибудь пакость вроде болезни легионеров, лишь бы досадить проклятой «Америкэр». Но чума... Чума! Это же в десять раз лучше какой-то болезни легионеров. Удовольствие от сознания предстоящих трудностей у страховой компании венчалось радостью от выигранных у Кальвина десяти баксов.

Выйдя из лифта на первом этаже, Джек прямиком направился к Барту Арнольду — старшему помощнику врача. К вящей радости Джека, тот оказался на месте.

— У одного из умерших предположительно выявлена чума. Мне необходимо поговорить по этому поводу с Джейнис Егер.

— Она наверняка еще спит, — сказал Барт. — Вы не можете подождать?