– Боже! – выдавил Виктор. Хистоны, которые обычно окружали молекулы ДНК, либо отсутствовали, либо истончились в том месте, где находился чужеродный ген. Кроме того, ДНК, обычно скрученная в тугую спираль, была развернута, что говорило о том, что идет активное копирование. Другими словами, введенные гены ожили!

Виктор просмотрел препараты другого ребенка. Тот же результат. Гены были «включены» и продуцировали ФНР. В этом не было сомнения.

Виктор переключился на препараты, полученные из крови Виктора-младшего. От Роберта потребовалось немало терпения, чтобы их приготовить, поскольку найти для них нервные клетки было значительно труднее. Виктор положил один из препаратов под микроскоп. Тридцать минут ушло у него на то, чтобы обнаружить шестую хромосому. Затем он просмотрел ее несколько раз. Ген находился в состоянии покоя. Область, где находился ген, была окутана хистоном, как обычно.

Виктор откинулся на спинку кресла. С Виктором-младшим было все в порядке, но двое других детей умерли из-за его экспериментов. Как он сообщит об этом Маше? Она уйдет от него. Он не был уверен, сможет ли и сам примириться с собой.

Он походил по комнате. Что могло снова включить ген? Единственное, что пришло Виктору в голову, был цефалоклор – антибиотик, используемый на ранней стадии эмбрионального развития. Но как эти дети могли получить лекарство? Это не обычное лекарство, кроме того, родители были особо предупреждены, что у их детей аллергическая реакция на цефалоклор, которая может привести к смерти. Виктор был уверен, что ни Хоббсы, ни Мюрреи никому бы не разрешили давать это лекарство их детям.

Поскольку умерли оба ребенка, это нельзя было объяснить случайностью. С внезапным приступом страха Виктор подумал, не повлияло ли нахождение хромосомы шесть, которую он выбрал для введения гена, на активизацию гена. Может быть, ее расположение в отношении врожденного промотера вызвало запуск гена с помощью какого-то неизвестного механизма. Если это было так, тогда Виктор-младший тоже находится под угрозой. Может быть, его ген включился ненадолго как раз тогда, когда отмечалось падение интеллекта.

Во рту у него пересохло. Взяв образцы, он подошел к автомату с водой. В основном помещении лаборатории находились несколько сотрудников, но Виктор не был в состоянии с ними говорить. Он поспешил в свою комнату для исследований и плотно закрыл за собой дверь. Он попытался успокоить себя. Как раз когда сердце перестало бешено колотиться, он вспомнил, что шесть с половиной лет назад он делал микрофотоснимки шестой хромосомы Виктора-младшего.

Вскочив со стула, он кинулся к папкам. Найдя фотографии, сделанные в тот период, когда у Виктора-младшего было отмечено падение интеллекта, он стал их рассматривать. Через какое-то время Виктор вздохнул с облегчением. Никаких изменений на снимках не было. Шестая хромосома шесть с половиной лет назад выглядела точно так же, как она выглядела сейчас. Ни малейшего нарушения оболочки или признаков развертывания спирали.

Немного взбодрившись, Виктор вышел из кабинета и направился на поиски Роберта. Лаборант находился в комнате для животных, объясняя преемнику Шарон Карвер его обязанности. Виктор отвел его в сторону.

– Боюсь, у меня есть еще работа для вас.

– Вы начальник, – произнес Роберт.

– В образцах мозга есть область около шестой хромосомы, где ДНК оголена и развернута. Я хочу, чтобы ты определил последовательность ДНК как можно быстрее.

– На это уйдет некоторое время.

– Я знаю, что это утомительно. Но у меня есть некоторые радиоактивные препараты, ты их можешь использовать.

– Это другое дело.

Роберт последовал за Виктором в его кабинет и забрал огромное количество маленьких пузырьков. Оставшись один после его ухода, Виктор попытался найти другое объяснение происшедшему, помимо цефалоклора. Почему еще мог активизироваться ген ФРН? В возрасте от двух с половиной до трех лет рост замедляется, в организме не происходит никаких значительных физиологических перестроек, как, например, в подростковом возрасте.

Другим любопытным фактом было то, что у обоих детей ген активизировался в одно и то же время. В этом не было логики. Единственное, что было общего для обоих детей, это то, что они оба посещали детский сад «Кимеры». Это явилось одной из причин, почему Виктор выбрал эти пары. Он хотел, чтобы у него была возможность наблюдать за развитием детей. Кроме того, он удостоверился, что Мюрреи и Хоббсы не были знакомы. Он не хотел, чтобы они обсуждали развитие своих детей: это могло вызвать у них подозрения.

Сняв трубку, Виктор набрал номер отдела кадров. Записав домашние адреса Хоббсов и Мюрреев, он сообщил Коллин, что его несколько часов не будет.

Виктор решил заехать сначала к Хоббсам: до них было ближе добираться. Они жили в городке Хаверхилл, в симпатичном кирпичном домике. Виктор нажал кнопку звонка.

– Доктор Фрэнк! – с удивлением сказал Уилльям Хоббс. Он шире растворил дверь и жестом пригласил Виктора войти.

– Шейла! У нас гости!

Виктор прошел внутрь. Дом был отделан в современном стиле и выглядел очень мило. Однако давящая тишина, повисшая в комнатах, делала их похожими на могильный склеп.

– Проходите, проходите, – говорил Уилльям, провожая Виктора в гостиную. – Кофе? Чай? – Его голос отзывался эхом.

В комнату вошла Шейла Хоббс, подвижная женщина с коротко подстриженными волосами. Виктор когда-то встречался с ней на собраниях сотрудников в «Кимере».

Виктор не стал возражать против кофе. Вскоре все трое сидели в гостиной, держа в руках маленькие чашечки веджвудского фарфора.

– Я как раз думал о том, чтобы вам позвонить, – сказал Хоббс. – Это такое совпадение, что вы заехали.

– Да?

– Мы с Шейлой решили снова начать работать, – сказал Уилльям, глядя на свою чашку кофе. – Сначала мы думали, что нам надо побыть одним. Но сейчас поняли, что лучше чем-нибудь заняться.

– Мы с удовольствием примем вас на работу в любой момент, когда вы сочтете нужным, – проговорил Виктор.

– Спасибо, нам это приятно слышать.

Виктор откашлялся.

– Я кое о чем хотел вас спросить, – начал он. – Насколько я помню, вас предупреждали о том, что у вашего сына аллергическая реакция на антибиотик цефалоклор.

– Да, – ответила Шейла. – Нас предупредили еще до того, как мы забрали его из роддома. – Чашка, которую она хотела поставить, застучала о блюдечко.

– Могло ли получиться, что вашему сыну давали цефалоклор?

Супруги переглянулись и в один голос ответили:

– Нет.

– Морис не был болен, с ним все было в порядке, – продолжила Шейла. – Кроме того, мы удостоверились, что его аллергические реакции внесены в карточку. Я абсолютно уверена, что ему не давали этот антибиотик. А почему вы спрашиваете?

Виктор встал.

– Просто как-то подумалось. Я не думаю, что ему его давали, но я вспомнил об аллергии...

Сев в машину, Виктор направился в Бостон. Он был совершенно уверен, что Мюрреи скажут ему тоже самое, но ему надо было знать наверняка.

Была середина дня, час пик еще не начался, и до Бостона он добрался довольно быстро. Однако найти стоянку оказалось делом нелегким. В конце концов он обнаружил пустое местечко на Бейкон-хилл. Надпись гласила, что место зарезервировано, но Виктор решил рискнуть.

Дом Мюрреев находился на Уэст Седар, в центре квартала.

Виктор позвонил. Дверь открыл парень лет двадцати с прической панка.

– Мюрреи дома? – спросил Виктор.

– Они оба на работе, – ответил парень. – Я у них убираюсь.

– Я думал, они в отпуске.

Парень засмеялся.

– Да они трудоголики! Они только один день провели дома после смерти сына.

Виктор вернулся к машине. Он злился сам на себя: предварительный звонок Мюрреям избавил бы его от безрезультатной поездки.

Возвратясь в «Кимеру», Виктор сразу направился в бухгалтерию. Хорас Мюррей сидел за своим столом, склонившись над компьютерными распечатками. Увидев Виктора, он вскочил.