Келли вышла из машины и потянулась за своим портфелем.

— Оставь его, — приказал Грант.

— Ты сказал, что это будет деловое свидание, — сказала она упрямо. — Мне понадобится контракт.

— Ничего тебе не понадобится, — настаивал он. — Я уверен, что все пункты контракта у тебя в голове.

Когда они вошли в светлый просторный вестибюль, он был пуст, за исключением приветливой женщины небольшого роста, которая сидела за стойкой. Увидев их, она бросилась им навстречу.

— Мистер Эндрюс, рада вас снова видеть у нас. Давненько вас не было, — сказала она и ее морщинистое лицо расплылось в улыбке.

— Вот тебе и избавились от поклонниц, — мрачно пробормотала Келли.

— Это не поклонница, это друг. Я бывал здесь раньше, — прошептал Грант в ответ, прежде чем включить свой шарм на полную катушку: — Вы выглядите, как всегда, отлично, миссис Доуэлл. Как поживает ваш муж? Я не видел его на улице, когда мы подъезжали.

— Он в столовой и работает, как всегда, слишком много, — на лице ее появилась озабоченность, — но он будет очень рад видеть вас. Проходите.

Обиженная, что на нее не обращают внимания, и тем, что Грант, видимо, был постоянным посетителем этой уютной маленькой гостиницы, Келли неохотно проследовала за ним, не скрывая своего растущего раздражения.

В столовой они увидели хозяина гостиницы. У него было такое же загорелое и изборожденное морщинами лицо, как и у его жены. Он был высок и походка его была так размашиста, что через мгновение он уже был возле Гранта и Келли, которые остановились в дверях. Он протянул Гранту большую мозолистую руку человека, привыкшего к тяжелой работе. Он с таким энтузиазмом жал Гранту руку, что тот морщился от боли. Заметив это, Келли едва смогла сдержать улыбку.

Когда он познакомил их, мистер Доуэлл застенчиво, как неловкий подросток, улыбнулся ей.

— Очень рад, мисс, — сказал он мягко и так искренне, что Келли сразу была очарована. К тому времени, когда он проводил их к столику у окна, выходящему в сад, в котором буйно цвели яркие летние цветы, она уже болтала с ним так, как будто знала его лет сто. Резкое улучшение ее настроения не осталось незамеченным Грантом. Когда они остались одни, он грустно посмотрел на нее и сказал:

— Что мне сделать, чтобы ты мне тоже так улыбалась?

— Может быть, тебе стоит быть со мной таким же открытым, как мистер Доуэлл, — сказала она подчеркнуто. Резкие слова, по-видимому, достигли цели, так как Грант вздрогнул и переключил свое внимание на меню.

Когда подошла официантка, Келли заказала жареного цыпленка со свежей брокколи, а Грант жаркое из говядины, рекомендованное мистером Доуэллом, салат и бутылку бургундского. На столе уже стояла тарелка с только что выпеченным домашним хлебом с хрустящей корочкой и горкой свежевзбитого охлажденного масла. Келли от нечего делать отломила кусочек хлеба. Она видела, что Гранту тоже не по себе. Он скатывал из хлеба маленькие шарики, как будто собирался кормить воробьев.

Наконец, когда молчание стало уже совершенно невыносимым, он спросил ее:

— Тебе здесь нравится? — от глупости этого вопроса Келли даже хихикнула. Увидев выражение растерянности на лице Гранта, она попыталась загладить неловкость:

— Извини, но нам предстоит такой серьезный разговор, а ты начинаешь с вопроса, нравится ли мне ресторан, который ты выбрал.

Келли покачала головой и посмотрела на него с жалостью:

— Неужели мы уже дошли до этого? Неужели мы можем теперь говорить только о пустяках?

— Надеюсь, нет. Я просто подумал, что после хорошего обеда настроение у тебя улучшится.

— Мое? — с негодованием воскликнула Келли. — Это ты испортил сегодня день и вышвырнул своего агента из моего офиса.

Затем ты фактически выкрал меня и притащил сюда.

— У меня не было другого выхода. Мне показалось, что все идет не так как надо. Я решил, что нам надо поговорить наедине и покончить с этим раз и навсегда.

— Я пытаюсь сделать это уже какой день, — напомнила она.

— Да, вы пытались, мисс Патрик, вы пытались, — сказал он устало, — но раньше я был не готов.

— А теперь вы готовы?

— Да, если, конечно, вы не будете такой же упрямой, как всегда, и не откажетесь обсуждать это только потому, что мы уклоняемся от вашего плана.

— Грант Эндрюс, вы самый невыносимый человек их всех, кого я встречала. Я ни словом не обмолвилась о том, что не хочу говорить. Если вы готовы теперь говорить, ради Бога, я вся внимание.

Она ждала и наблюдала, как он с трудом подыскивал нужные слова. Наконец, он посмотрел ей прямо в лицо, его глаза блестели в неровном свете свечей. Когда он заговорил, голос его был твердым, было очевидно, что решение принято окончательное.

— Ладно. Когда мы уедем отсюда, я подпишу контракт, который вы с Кентом выработали сегодня днем.

Сердце Келли сильно забилось. Она добилась своего! Она довела сделку до конца! И хотя это было не совсем то, на что она рассчитывала, сумма была вполне разумной. Линдон будет в восторге.

— Грант, это... — начала она, но его грозный взгляд остановил ее.

— Подожди, — сказал он, — я еще не закончил. Я подпишу контракт с одним условием. — Ее надежды рушились:

— С каким условием?

— С таким, что, когда мы вернемся в город, ты соберешь свои вещи и переедешь ко мне, — сказал он, ни минуты не колеблясь. По выражению его лица Келли поняла, что он не шутит.

Как он мог это решить? Как он мог связать этот проклятый контракт с их отношениями? Она никогда не пойдет на такую откровенную сделку. Келли мечтала, что они будут вместе всю жизнь, а ей предлагают временное сожительство в качестве приложения к контракту Гранта с "Филлипс Бродкастинг".

— И что я буду с этого иметь? — спросила она с горечью. — Мой контракт с вами истечет через пять лет, тогда же, когда и ваш с компанией? Или вы сможете разорвать наше соглашение, когда вам вздумается?

— Зато вы сохраните свою работу, — сказал он резко. — Разве этого мало? Вы же из-за этого так старались эти последние две недели.

Боль, которая пронзила Келли при этих словах Гранта, была так велика, что, казалось, она останется с ней навсегда. Чувствуя, что ей сейчас станет плохо, она отодвинула свой стул от стола и встала, дрожа от гнева. Она с вызовом смотрела на Гранта.

— Наплевать мне на ваш контракт. Вы можете взять его и разорвать на мелкие кусочки. Я завтра же подаю заявление об отставке. Я не хочу жить с вами в одном городе, не то что работать в одной компании. А от мысли, что мне пришлось бы делить с вами постель и кров, меня просто тошнит.

С этими словами она круто повернулась и выбежала из ресторана. Как раз в тот момент, когда она достигла вестибюля, послышались первые раскаты грома. Выскочив на улицу, она увидела, как молния сверкнула в сильно потемневшем небе и пошел дождь, сначала крупными каплями, а затем сплошной стеной.

Уже абсолютно промокшая, она пробиралась к машине, моля Бога, чтобы она оказалась незакрытой. Надеяться на то, что там окажутся еще и ключи, было, конечно, уже слишком, но, по крайней мере, она может хоть посидеть там, переждать дождь и подумать, что делать дальше. Дверца с той стороны, где она сидела, была открыта (спасибо ее забывчивости) и Келли влезла в машину. Она все еще сидела там, дрожа от внезапно похолодавшего вечернего воздуха, когда Грант присоединился к ней.

Стуча зубами, она потребовала:

— Отвези меня домой.

— Мы никуда не поедем, — ответил он. — Поступило предупреждение о торнадо. Это слишком опасно.

— Тогда убирайся отсюда и оставь меня в покое.

— Келли, не глупи, — сказал он умиротворяюще. — Пойдем в ресторан, там тепло. Если ты будешь сидеть здесь в мокром, ты схватишь воспаление легких.

Сейчас ее измученной душе это казалось очень неплохим выходом.

— Ничего, попробую.

— Тогда я буду сидеть здесь с тобой, — сказал Грант, усаживаясь поудобнее на сиденье. Келли не могла в это поверить. Невозможный человек. Она не собиралась сидеть с ним вместе в этой машине ни одной минуты.