«Маньяк-рецидивист», — тоскливо подумала я и судорожно вцепилась в ручку дверцы.

Что полагается делать в таких ситуациях, мне было неведомо. В городе — там понятно: выскочить на светофоре, выкатиться на асфальт во время движения, заорать в окошко: «Помогите!» А здесь?! Кому орать и куда выкатываться, если кругом только кусты и торчащие из земли корни и убежать получится на десяток метров от силы?

И все-таки, когда автомобиль начал тормозить посреди леса, я заорала. Дико, бессмысленно, зажмурив глаза и яростно мотая головой:

— Нет! Не надо! Пожалуйста, не надо!..

Я захлебывалась собственным криком, зеленела от ужаса и окончательно теряла способность соображать, потому что даже не сразу почувствовала, что Антон трясет меня за плечо и встревоженно спрашивает:

— Ты что? Что случилось?

— Зачем вы меня сюда привезли? — Я резко отодвинулась и вжалась спиной в самую дверцу.

— Чтобы убить и закопать, — произнес он абсолютно серьезно.

Мое бедное сердце испуганно дернулось и вроде бы даже на секунду остановилось. Наверное, это ужасным образом отразилось на лице, потому что мой «поклонник» тоже испугался:

— Так, ясно, ты не в том состоянии, чтобы воспринимать шутки. Приношу свои извинения… Озеро я тебе хотел показать. Просто озеро.

— Какое озеро?

— Ну, не лебединое, конечно. Хотя похоже. Декорации для вашего спектакля надо было здесь рисовать.

Он вышел из машины, открыл дверцу с моей стороны, а сам отступил на несколько шагов.

— Выходи, не бойся, — в его голосе явственно слышалась ирония. — Это на вас физические перегрузки так сказываются, что ли?

Уже понимая, что немного переборщила в своих опасениях, я поставила ноги на мягкую землю и вышла на воздух.

Озеро и в самом деле было в двух шагах. Неправдоподобно круглое, с низкими, заросшими травой берегами, оно казалось нарисованным на холсте. Лунная дорожка рассекала его ровно посередине. А сама луна висела в черном небе, как большая желтая пуговица. Кругом был лес. Высокие деревья тихо шелестели листвой. Какая-то ночная птица беспокойно перелетала с ветки на ветку.

Любому другому человеку открывшийся вид, наверное, показался бы впечатляюще красивым. Но я была не в том состоянии, чтобы восхищаться прекрасным.

— Озеро… — тупо произнесли мои губы. А плечи снова нервно передернулись.

— Да, — Антон усмехнулся. — Я рад, что ты это наконец поняла… Лебедей, к сожалению, нет.

— А кто есть?

— Да, говорят, где-то в Подмосковье крокодила выловили. Такой же вот Константин Львович держал у себя зверюшку, надоела — выкинул. Наверное, думал, что помрет, а крокодильчик взял и выжил. Даже в весе набрал… Ну да, ладно… — Он посмотрел на часы. — Приятного сюрприза, похоже, не получилось. Поедем, отвезу тебя домой…

И я вдруг с необыкновенной ясностью поняла, что это действительно — все. Что вот сейчас он заведет машину и отвезет меня к Жанне Викторовне. Никто не будет меня насиловать и заставлять ползать под столом на коленях. По крайней мере сегодня.

И вот тогда я зарыдала. От облегчения, от ужаса перед тем, что будет завтра, от жалости к себе и ненависти к Вадиму Анатольевичу и Константину Львовичу, вместе взятым. Слезы градом покатились по моим щекам, а Антон снова недоуменно развел руками:

— Ну вот! А теперь чем не угодил? Домой не хочешь? Ну поедем в твой ресторан!

— Нет-нет, не в этом дело! — Я судорожно всхлипнула и зашлась в новом истеричном припадке. — Вы извините меня, пожалуйста, просто я подумала, что вы спать со мной хотите… А я… Я не знала, что делать… И, если бы вы хотели, сделать все равно было бы ничего нельзя… Вы ведь не хотите со мной спать?

— По крайней мере сейчас точно — нет, — улыбнулся он и сильно сжал мои плечи. — Ну, успокойся, успокойся! С чего тебе вообще в голову эта мысль пришла? «Ничего нельзя было бы сделать»… Я что, похож на сексуального маньяка?

И заколка на его галстуке была без дурацкого помпезного бриллианта. И глаза в темноте казались абсолютно одинакового цвета.

— Вы лично тут ни при чем, — пробормотала я, постепенно справляясь с рыданиями. — Просто есть определенные правила, от которых никуда не деться.

— Какие еще правила? — Антон нахмурился.

— Не важно… Если вам не трудно, в самом деле отвезите меня домой.

— Пока ты не объяснишь, в чем дело, мы не тронемся с места. Благодаря каким-то там правилам я выставил себя полнейшим идиотом, довел даму до слез, испортил ей вечер… Я имею, в конце концов, право знать, что происходит?

Неожиданный порыв ветра заставил меня зябко поежиться. Это не ускользнуло от его внимательного взгляда.

— Ну хорошо, — он согласно кивнул головой, — сейчас мы действительно поедем, пока ты окончательно не замерзла. А позже вернемся к этому разговору…

В черту города въехали примерно через полчаса. В первом же ночном коммерческом киоске Антон купил для меня баночку «Джин-тоника».

— И успокоишься немного, и согреешься, — объяснил он, протягивая баночку.

Меня действительно все еще трясло. Но совсем не от холода. Тем не менее я выпила и вправду почувствовала себя немного лучше. В салоне играла музыка, за окнами мелькали рекламные щиты центральных улиц, живущих активной ночной жизнью. Приятное тепло и ощущение безопасности убаюкивало.

— Ты так ничего и не хочешь мне сказать? — спросил Антон, когда мы выворачивали к «Черкизовской».

— Меня зовут Настя.

— Ну что ж? Уже неплохо, — кивнул он и улыбнулся…

Жанна Викторовна мирно спала в своей постели. Оба окна ее квартиры были темными.

— Высадите меня у подъезда, — попросила я, — хозяйку будить неудобно. До утра уже недолго, я на лавочке посижу.

— Вот еще! — Антон усмехнулся. — Тактично постучим, попросим извинения. Я думаю, она не особенно рассердится…

Но, к сожалению, он ошибся. Жанна Викторовна не просто рассердилась, а рассердилась ужасно… Нет, сначала она даже ничего и не сообразила. Просто сонно спросила: «Кто там?» и открыла дверь, нарисовавшись на пороге в стареньком халате, накинутом поверх ночной рубашки.

Но тут мой спутник полез со своими извинениями: дескать, простите за то, что разбудили, просто не было другого выхода, Настя замерзла и хочет спать. И тут хозяйка, несколько раз моргнув сонными глазами, наконец начала соображать, что происходит. Для начала она смерила Антона откровенно злым и издевательским взглядом, потом взяла меня за руку и чуть ли не силой втащила в квартиру.

— Значит, вы тоже из той же шайки? — спросила она голосом, не предвещающим ничего хорошего. — Тоже крепостных актрисок любите?.. И как вам только не стыдно! Совсем еще молодой человек! Могли бы себе и просто так девушку найти. Так нет же, пользуетесь тем, что девочка в безвыходном положении.

Антон явно опешил и даже отступил на шаг назад. А Жанна Викторовна вконец разошлась:

— Если вы думаете, что я испугаюсь ваших джипов и автоматов, то очень сильно ошибаетесь! Я старая женщина, и бояться мне уже поздно… И потом, у меня тоже есть заступники… Девочку мою оставьте в покое, а то подниму милицию и все ваше осиное гнездо разворошу!

— Подождите-подождите! — Он помотал головой. — То ли день такой сегодня, что я ничего не понимаю, то ли вы приняли меня за кого-то другого… В любом случае еще раз приношу извинения за поздний визит.

Потом взял меня за кончики пальцев и с тихой уверенностью проговорил:

— Завтра утром я заеду, и мы поговорим и про «безвыходное положение», и про «крепостных актрисок», и про «осиное гнездо». Если я смогу помочь, то помогу. А пока ничего не бойся…

Развернулся и сбежал вниз по ступенькам. Почему-то мне очень хотелось ему верить…

Но вслед за ночью, полной сомнений и надежд, все равно пришло самое обычное, реальное утро. Проснувшись и с омерзением увидев нежно-голубое небо с легкими прожилками облаков, я поняла, что надо собираться на репетицию. Вчерашний мой знакомый, к счастью, оказался вполне приличным человеком. Но этот радостный факт никаким боком не относился к решению Константина Львовича. И надо мной, и над Жанной Викторовной по-прежнему висела тень опасности, принимавшая в моем воображении формы конкретные и ужасные. Поэтому я встала, убрала постель и побрела под душ с полотенцем через плечо.