Она была на себя не похожа. С самого начала она была спокойна, выдержанна и взяла на себя роль ведущего. Едва мы оказались в номере, как Наташа заявила, что хочет принять ванну. Она мгновенно раздела меня, осыпая мое лицо мелкими, пожалуй, даже стыдливыми поцелуями, а затем принялась нежно покусывать мне шею. А ванна тем временем наполнялась водой, на поверхности которой плавала, пузырясь, ароматная пена. Наташа раздела меня, как это сделала бы гейша. Казалось, она испытывает огромное удовольствие от этого процесса, хотя не пойму, чему тут радоваться.

Расстегивая пуговицы на моей рубашке, она прошептала мне на ухо: «Мне так нравится, когда у мужчин грудь покрыта волосами. Девушки от этого с ума сходят. Господи, как я жду того мгновения, когда ты войдешь в меня!». А потом она погладила меня руками, словно для того, чтобы придать большую значимость своим словам. Тут вдруг мне припомнилось, что Грета Скаччи в одном из фильмов Гаррисона Форда поступала именно так, то есть она говорила это герою, который уложил ее поперек стола.

Внезапно я понял, что беспокоюсь о том, как бы не разрушить возникающего между нами притяжения. Мне пришло в голову, что если бы Пит и Гарриет Хэллоуэй заглянули случайно в номер отеля «Кингз», где Роджер находился с Наташей, то они (Пит и Гарриет) тут же в испуге поджали бы хвосты и бросились бы прочь.

Забравшись в ванну, я стал с интересом наблюдать за происходящим. Я просто лежал, поглаживая ту часть моего тела, которая вдруг стала твердой и даже чуть поднималась из воды. Это было чудесно. Тут Наташа вышла из ванной, чтобы включить телевизор и найти какой-нибудь канал с музыкой. Потом она вернулась и стала раздеваться. Не могу сказать, что она устроила стриптиз, но все ее движения были полны чувственной грации, и чем меньше одежды на ней оставалось, тем больше моему взору открывалось такое знакомое мне тело. Последними она сняла серьги. Между прочим, в одних серьгах она выглядела потрясающе. Впрочем, она вообще необыкновенная девушка. И с каждым днем становится лучше.

Да-а-а… Все было, как в эротическом сне, но именно так она себя вела. И эта одновременно знакомая и незнакомая мне женщина вытворяла такое, о чем Гарриет и помышлять бы не стала — она гладила свое тело, ласкала груди, а потом ее пальчики утонули в пушистой поросли, прикрывающей ее лоно. Боже, да если бы Гарриет так себя вела, я чувствовал бы себя неловко, нам обоим было бы не по себе, но, глядя на эту придуманную моей женой женщину, я понял, что просто млею от восторга.

Улыбаясь какой-то особенно притягательной улыбкой, она наконец скользнула в воду. На ней осталась лишь красная роза да косметика. К счастью, ванна была просто огромной, но вода все равно расплескалась на пол и даже затекла в комнату, намочив при этом ковер. Наташа ухватилась за меня, а я с наслаждением принялся ласкать ее соски. Вообще-то в прежние времена мы иногда принимали ванну вместе, но это было так давно, во всяком случае, не год и даже не два назад. Я уж и забыл, какое это удовольствие — ощущать, что часть твоего тела греется под водой, другая стынет на воздухе, а волны, появившиеся на поверхности от движения наших тел, плещутся вокруг моих плеч.

Я подтянул Наташу поближе к себе, чтобы усадить ее на себя верхом. Господи, да я забыл, как это делается в ванне! Тут она приникла к моим губам в страстном поцелуе, а затем просто сразила меня наповал, вытащив невесть откуда пачку презервативов и бережно натянув один из них на мой трепещущий жезл. И лишь потом она медленно опустилась на него. На мгновение мы оба замерли — не могу точно передать охватившее меня тогда чувство, но скорее всего это можно описать как «возвращение домой». Мне казалось, что я попал в рай. Вода все выплескивалась из ванны; я уже начал подумывать, что к нам с жалобой вот-вот прибегут нижние жильцы.

Тогда мы выбрались из ванны и направились в комнату. Там-то на жестком ковре я и взобрался на эту женщину, которая лежала на спине, подняв неправдоподобно длинные ноги к потолку. Мне казалось, что она умудряется одновременно гладить мое лицо, волосы, спину и даже задницу. И еще она царапала меня ногтями. Признаюсь, я в жизни не слышал, чтобы она издала так много шума, занимаясь любовью. Просто невероятно! Можно было подумать, что она отдается мужчине в первый и последний раз в жизни, причем знает об этом. Уж она и кричала, и причитала, и стонала, да еще выкрикивала всякие непристойности. Я и подумать не мог, что горло и рот Гарриет способны издавать такие звуки. Обычно она только ворковала что-то на своем шотландском наречии, а сейчас словно плотину прорвало. Откуда только она набралась всего этого? Но Боже мой, как же мне все это нравилось! Как это ни печально звучит, в этом гостиничном номере я был счастлив так, как никогда! Я не имею права на такое счастье.

Даже сейчас, набирая все это на компьютере, я испытываю невероятное сексуальное возбуждение. У меня осталось воспоминаньице об этом божественном вечере — красные пятна на коленях, которые я натер на жестком ковре, стараясь получше ублажить ее — ведь она все время просила еще.

А потом мы перебрались на кровать. Она кончала, сидя на мне верхом, приподнимая и опуская свои стройные бедра так рьяно, будто ее жизнь зависела от этих движений. Я-то к этому мгновению уже взорвался, так что мне оставалось лишь наблюдать за ней.

Наташа была великолепна — ее волосы рассыпались по влажным от воды и пота плечам и груди. Вода слизала и ее косметику, а ее крепкие, цвета вяленого помидора соски, казалось, сами тянутся вверх. Никогда не видел, чтобы женщина испытывала такой сильный оргазм. Никогда! Она издавала совершенно нечеловеческие звуки, выла, как ветер, визжала и всхлипывала…

Но вот все было кончено. Буря утихла. Тело Наташи перестало дрожать, и она вся стала мягкой, как котенок. Она замерла у меня на груди и, по-моему, даже принялась сосать палец. Потом я вынырнул из-под нее, и мы оба засмеялись тому, как ловко она сняла с меня резинку. И мы, кажется, уснули.

Наверное, уже пробило полночь, когда я открыл глаза. В комнате все было вверх дном. По телевизору Джек Леммон и Ширли Маклейн — вечная парочка в его квартире — просеивали спагетти сквозь сито. А в моем номере буквально все говорило о недавних бурных событиях. Божественная женщина уже встала. Она стояла возле кровати, завернувшись в полотенце. Наклонившись ко мне и чмокнув меня в щеку, она прошептала:

— Спасибо тебе, Роджер, это было чудесно. Я оставлю свою карточку на столике — вдруг тебе захочется еще раз меня увидеть. А сейчас мне пора. Еще раз спасибо. Не вставай, не беспокойся. Спи. Желаю тебе удачи на завтрашней встрече. Надеюсь, все пройдет хорошо.

— Гарри, — пробормотал я.

— Ш-ш-ш. — Она погладила меня по голове.

— Не уходи, Гарри, — взмолился я. Вечно я валяю дурака: неужели я не мог доиграть свою роль до конца? Похоже, что нет.

— Я не знаю, кто такой этот Гарри. Не может быть, Роджер, чтобы ты спал с мужчиной. Нет же, я — Наташа. Наташа Иванова. — И вправду, это был Наташин голос. — А теперь спи.

Вы не поверите, но я действительно уснул.

Когда через несколько часов я встал, чтобы сходить в туалет, ее уже не было в номере. Телевизор был выключен, но больше ничего в комнате не изменилось. В воздухе все еще витал аромат ее духов и тяжелый запах секса. Лишь это, да еще мокрое пятно на ковре, говорило о недавнем присутствии здесь женщины. Да, еще на туалетном столике валялась ее визитная карточка с наспех нацарапанными словами: «А здорово получилось, а? Увидимся завтра». Хоть записка была написана почерком Гарриет.

Я пошел в ванную и принял душ. А наутро отдал должное настоящему английскому завтраку, который подавали в отеле «Кингз». Потом я сел на электричку, которая должна была доставить меня в Блэкхит. И всю дорогу я спрашивал себя, как она меня встретит.

Гарриет в джинсах, свитере, с забранными наверх волосами, без следа косметики мыла щеткой раковину. Похоже, она затеяла большую уборку, не забывая, однако, при этом хвалить рисунки Джонти. У нее был отдохнувший вид. Можно подумать, она отлично выспалась.