-Доброго ранку! -пожелал Бран, входя в шатёр, где уже упоительно пахло свежим хлебом, яичницей, вяленой рыбой, нарезанным зелёным луком и сладким медово-травяным взваром. Он не отказывал себе в удовольствии поболтать с «царицей поварих» на её родном малорунском наречии. -Як спалося?
-Та спасибi, добре. Сiдай снiдати.
Осень в Южной Руни всегда была очень мягкой. Да что там осень - и зимы-то не шли ни в какое сравнение с зазныбскими снежными месяцами. Вот и сейчас в шатре даже не разжигали огня в очаге: хватало - и даже с избытком – жара Ласуниной переносной железной печи. Но какой бы замечательной ни была погода, природу никто не мог обмануть, день неумолимо сокращался, ночи растягивались. Вот и сейчас, светильник задули лишь к концу завтрака.
Колыхнулся полог у входа.
-Нечего лезть! -прикрикнула Ласуня. -Поесть человеку не позволят, не терпится им!
-Да всё уже, -откликнулся Бран, торопливо допивая взвар, -пусть входят. Спасибо, дорогая, всё очень вкусно. Добавки бы, да ведь не дашь...
-Не дам. -согласилась кухарка. -Сколь надо было съесть - съедено. Учителю негоже трясти брюшком. Некрасиво и нездорово.
Бран сокрушённо вздохнул, однако, когда Ласуня собирала посуду со стола и готовилась её мыть, проворно стащил кусок хлеба. За что получил ложкой по руке, но успел сжевать добычу.
-Ну малой и малой, честное слово! - в сердцах пожаловалась кухарка топящейся печи. -Дитё!
-Можно? -в шатёр заглянул Видимир Обстоятельный.
-Давай. -пригласил Учитель.
Начинался обычный день:
-Видимиру переданы расчёты движения светил по небу с календарными поправками, которые тот обещал, переписав, отправить учёному люду Братского Подворья;
-разосланы с почтовыми воронами ответы на письма, поступившие из городов и сёл, освобождённых Братством;
-отданы для печати сочинение «О лекарственных травах Руни» и учебник «Рассказы о минувшем»;
-выслушан отчёт Вняты Тихой о борьбе с лазутчиками лешелюбов;
-рассмотрен и подтверждён список переселяемых в Чистоград детей-сирот, отличившихся успехами в учёбе и примерным поведением;
-отведён под постой отряда чертей Шайхара городок Приморск, оказавший упорное сопротивлние Рати Братства;
-проведено военное совещание и утверждены направления дальнейшего наступления на Мохну;
-Рыжий с засунутыми в зажимы на ошейнике распоряжениями обежал палатки полковников.
После чего всё та же неумолимая Ласуня отогнала от шатра терпеливо ожидавших приёма посетителей и усадила за длинный обеденный стол Брана и Учеников. «Завтрак съешь сам, -говаривала она, -обед раздели с друзьями, ужин отдай собаке!» Последняя часть утверждения вызывала у Рыжего неистовое одобрение. Вообще пёс стал любимчиком Ласуни и, по правде говоря, этим беззастенчиво пользовался. Когда Рыжий скромно усаживался в уголке и молитвенно возводил на кухарку томные обожающие глаза, ему были обеспечены, самое меньшее, мозговая косточка или миска с молоком. А собачья подстилка вообше перекочевала в угол у плиты.
После обеда по крыше шатра зашуршал мелкий дождик, однако работа продолжалась:
-получено сообщение о скором прибытии послов из далёкого Харада;
-распределено продовольствие для безнадзорных стариков и увечных;
-состоялась беседа с Карром, до того собравшим ежедневные донесения крылатой разведки;
-прошла беседа с рыбаками, подписан договор о закупке у них уловов и восстановлении заброшенных коптилен;
-принято решение об открытии через неделю Чеканного Дома в Белгороде-У-Залива и выпуске новых серебряных денег;
-обсуждено начало учебного года в обучалищах Зазныбья;
-утверждены «основные направления перестройки Чистограда».
После ужина, состоявшего для Брана из булки с молоком, он пригласил Злата Удатного для разговора с глазу на глаз.
…Бран неподвижно сидел с опущенной головой, уставясь в чисто выскобленную сосновую столешницу. Молчание затягивалось и сидящий напротив Учителя Здат не выдержал.
-Муравей ползает? -дружелюбно поинтересовался он. -Обнаглели, мерзавцы! Весь стол истоптали.
-Смешно. -согласился Бран, медленно поднял голову и пообещал: -Сейчас расхочется смеяться .
По выражению глаз Учителя Удатной мгновенно поверил ему.
-Что-то случилось? - встревожился Злат.
-В том-то и беда, что нет. -фыркнул Бран. -Что может случиться? Чудо дивное, диво чудное? Ха! Вот как сожгли Кольцо Всевластья в Огнедышащей Дыре, так волшебства и прекратились. Надеяться не на что. А хорошо бы, кабы чудо содеялось. Раз - шли-шли и нашли в лесу кучу новеньких кольчуг и шлемов на всех наших бойцов. Два - упали в наш лагерь с неба тыща мешков муки с полтыщей бочек с солониной для прокорма рати. Три - объявилась у нас дюжина приручённых боевых драконов. Четыре... Тьфу, пропасть!
Он хватил кулаком по исписанной бумаге, чернильница подпрыгнула, из неё выскочила тростниковая ручка и скатилась на пол.
-Ну, вот если бы так! -рявкнул Бран. -Так нет же, дела идут как следовало ждать, то есть всё из рук вон, всё мерзко! Народ поднимается, это славно, да ведь нет ничего! Нужны обувь для армии, одежда, палатки, а в стране не осталось ни ткачей, ни кожевников: мастера вымерли, сбежали на закат, оставшиеся ленивые неумёхи - спились. Поля заросли бурьяном, развалины торчат вместо скотных дворов, мы скоро с голода дохнуть начнём. Где грамотеи-книгочеи? Хорошо, коли каждый десятый буквы разбирает, да по пальцам считает... Где врачеватели, где снадобья? Лекари всякой дрянью зашивают раны - льняных ниток не найти. Но всё бы ладно, всё бы полбеды, братья - низкий им поклон - понимают обстоятельства, готовы драться босыми-раздетыми, больными-израненными. Настоящая же беда в ином. Оружия нет! Голыми руками много не навоюешь...
Злат насторожился. Бран никогда не созывал Учеников для того, чтобы просто пожаловаться. А уж когда он говорил вот так быстро, с лихорадочно блестящими глазами, это означало одно: принято какое-то решение. И, поскольку Учитель ни разу не ошибался,сейчас следовало, не перебивая, внимательно слушать.Что Удатной и сделал. Он торопливо придвинул лист бумаги и схватил остро отточенный угольный карандаш. Бран покачал головой и отобрал карандаш.
-Не надо записывать. Запоминай. Давай порассуждаем… Сами лешие да водяные вряд ли в Рунь полезут. Не дураки - понимают, на каждого из них десять наших бойцов поляжет, да одиннадцатый зубами в лешачью глотку всё-таки вцепится. А погибать-то бессмертной плесени ой как не хочется.
Бран скрежещуще хохотнул.
-Так что остроухих на расстоянии длины копья вряд ли увидим. Не та сволочь. А вот верхом на орлах летать будут, это как пить дать. И с воздуха братьев безнаказанно бить. Луки-то у них, сам знаешь какие: мухе в глаз со ста шагов угодить можно. А чем нам оборониться? Драконов бы хоть парочку... Или хотя бы тех крылатых тварей, на которых летали Кольценосцы Черного Владыки... Эх, мечты мечты! Драконов истребили, кладки летучих чудищ разорили. Даже рунские копьемёты для стрельбы вверх еще при Пьюне Громоздиле попилили на дрова. Правда, Видимир предложил шить большие шары из холста, да наполнять их горячим воздухом. А в привязанные к ним корзины сажать самострельщиков. Шары, стало быть, подымутся в небо и встретят орлов честь по чести.
Злат ухмыльнулся: -Точно, страшная штука получится. И орлы, и лешаки до единого передохнут. От хохота, едва те шары завидят.
Бран неопределенно пожал плечами.
-А ведь водяные с лешими не уймутся, нет! Пока всех холуев до последнего на нас не спустят с цепи - не угомонятся. Натравили первую свору, с нею мы вроде как успешно справляемся, собственных рунских лешелюбов изрядно приголубили. Да ведь освобождение Руни - только начало! Иностранные холуи леших зашевелились! В первую очередь Каменьградский король своих прихвостней подымает. Вот, смотри, каких вестей понатащили вороны.
