— Кажется, я догадался в чем дело, — протянул он, вытаскивая из кармана ключ и вставляя его в замочную скважину. — Ты, конечно, потеряла в машине сережку. Дело не в ее стоимости, но серьги достались тебе от любимой бабушки и поэтому имеют для тебя такую ценность, что ты не могла уснуть.

— Ради Бога, перестань!

Только этого не хватало. Наверное, женщины часто пользовались столь неоригинальными уловками, чтобы навязать ему себя. Барбара последовала за хозяином в дом.

— Не мог бы ты…

Черт, это оказалось труднее, чем она себе представляла. С тревогой Бэб подумала о ждущем ее такси.

— Проблема с расплатой? — понимающе пробормотал Лоренс.

— Я забыла кошелек в той квартире, — фыркнула она.

Действительно, она обнаружила эту досадную оплошность незадолго до того, как таксист привез ее сюда.

— Лоренс! — взмолилась она, глядя, как он идет в соседнюю комнату.

Чего он хочет? Чтобы она за ним ползла на коленях? Бэб была готова вцепиться ему в лицо, когда он наконец появился, молча протянув несколько банкнот.

— Благодарю, — не слишком учтиво пробурчала она. — Завтра отдам.

Потужив о кругленькой сумме, которую теперь должна, Бэб, расплатившись с шофером, вернулась к дому, в недоумении уставилась на закрытую дверь.

Упрямо насупившись, она изо всех сил нажала на звонок и держала палец на кнопке, пока не появился хозяин.

— Ты все еще здесь? — с деланным удивлением спросил он.

— Мне нужно переночевать, — выдавила Бэб. — Я оставила ключи…

— В квартире, вместе с кошельком, да?

— Что же, так и случилось, — согласилась она и чуть не взвыла от негодования, когда Лоренс, бесцеремонно схватив ее за руку повыше локтя, потащил в холл и не слишком-то вежливо подтолкнул, усадив в одно из кожаных кресел. Бросив раздумчивый взгляд на бар, он подошел к нему, налил себе немного виски, и, резко обернувшись к ночной гостье, спросил:

— А теперь, милая моя, давай начистоту. Что ты здесь делаешь?

— Я уже сказала.

— Полчаса назад я подбросил тебя туда, где ты квартируешь, и вдруг ты почувствовала внезапное сентиментальное желание провести последнюю ночь в старом родительском доме. И вот беда — находясь в слезливо-хмельном состоянии, ты невзначай забываешь кошелек и ключи…

Лоренс скептически приподнял брови.

— Отстань! Ты что, решил, что это просто женская уловка, чтобы…

— Чтобы что, Барбара?

Глаза его вдруг недобро блеснули, он выпил виски одним глотком и налил себе еще.

— Может, помимо кошелька и ключей ты забыла еще что-то? — язвительно поинтересовался он, усаживаясь в кресло напротив. Вытянув ноги к камину, Лоренс буравил девушку голубыми глазами.

— Лучше я пойду спать в городской парк, — буркнула Барбара, вскочив. — Будь проклят этот день! Не хватало мне еще и…

— Любовной ссоры с Роном?

Барбара оцепенела. Как он догадался?

— Мы с ним не любовники, а только друзья.

Импульсивное желание оправдаться вызвало у девушки досаду, потому что глаза мужчины насмешливо блеснули.

— Но Рон так не считает? — Лоренс неожиданно разразился смехом. — Итак, благородный Робин Гуд предъявил наконец счет. Для тебя это был гром с ясного неба. Ты совершенно не догадывалась о его чувствах.

Сжав зубы, Барбара смотрела в лицо собеседника потемневшими от злости глазами. Этот издевательский тон, эти насмешки… Она готова была ударить Лоренса. Предательская краска заливала лицо. Во многом он прав. Разве не чувствовала она отношение к себе Рона задолго до сегодняшней ночи? Разве ей ни о чем не говорили и жгучие, далеко не платонические взгляды, и жесты?

— А может, предпочитала не замечать их? Делала вид, что ничего не происходит, потому что так было удобнее. Тебе нравилось иметь под рукой молчаливого обожателя до тех пор, пока он не выказал истинных чувств, видя в тебе не только друга, но и женщину.

— То, что ты говоришь, — отвратительно и не имеет ко мне никакого отношения!

Барбара сжала подлокотники кресла так, что побелели пальцы.

— Рон обидел тебя чем-то сегодня? Пытался затащить в постель?

— Конечно нет! У тебя скверное представление о людях!

— Так почему же ты сбежала?

— Потому что так будет лучше. Как-то неловко встретиться с ним утром.

— Неловко кому? — улыбался Лоренс. — Рону? Тебе?

— Я… — начала Бэб и запнулась, опустив глаза.

— Тебе двадцать три года, а ты еще живешь в каком-то выдуманном заоблачном мире, — заговорил он так, словно резал по живому. — Столкнешься с чем-нибудь неприятным и тут же убегаешь, не желая видеть правды жизни. Не хочешь слушать об отце, не можешь разобраться с Роном, боишься меня.

— Нет! — вскрикнула Бэб, с ужасом чувствуя, что больше не может бороться с собой, что горячие слезы потекли по щекам.

— Если ты думаешь, что я кинусь тебя утешать, забудь об этом, миленькая.

Утирая лицо руками, Бэб подняла глаза на Лоренса и встретила холодный отстраненный взгляд.

— Никогда не стала бы ждать от тебя ни сочувствия, ни понимания. Ты как машина. В тебе нет ничего душевного.

— Иди спать. Иди и рыдай в одиночестве от жалости к себе.

— Бесчувственное животное, вот ты кто!

Стараясь сохранить спокойствие и не уронить достоинства, Бэб поднялась с кресла и пошла к двери, не глядя на хозяина. Ну и тип!

— Как только такой воспитанный, отзывчивый и добрый человек, как Генри, мог произвести на свет подобного бесчувственного истукана?

— Вероятно, никак. Генри меня усыновил.

Девушка быстро обернулась, боясь, что ослышалась, настолько ровным и сухим тоном было сделано это заявление. Лицо Лоренса, как обычно, ничего не выражало. Ей вдруг захотелось подойти к нему и хорошенько встряхнуть. Каждый раз он так поступает с ней. Скажет что-то доброе, теплое или вот как сейчас — доверительное, а потом оттолкнет от себя, отгородившись глухим непроницаемым забором, оставив ее где-то за пределами своего неведомого мира.

— Спокойной ночи, Лоренс. Надеюсь, когда-нибудь смогу отблагодарить за теплый прием.

Барбара прошла через холл, хлопнула дверью и стала подниматься по застеленной мягким ковром лестнице. Неужели Лоренс усыновлен? Это что, общеизвестно, или он доверился ей одной? Рука сжала перила. Как мог пройти мимо нее такой важный факт в его жизни? Странно, оказывается, не все так гладко и благополучно в судьбе этого непростого человека.

Лестница вела в широкий коридор с несколькими дверями. Вероятно, раз Лоренс не сказал, где она может спать, у нее есть право выбора. Неслышно ступая по пушистому ковру, Барбара открыла первую попавшуюся дверь и, переступив за порог, включила свет.

Взгляду ее открылась просторная спальня с кроватью королевских размеров. На двери гардероба висел темный костюм. Белая рубашка лежала на спинке элегантного стула. На туалетном столике — богатый ассортимент мужской парфюмерии.

Похоже, что она невзначай угодила в святая святых хозяина. Так что лучше побыстрее ретироваться. Хотя вряд ли она была единственной, не считая экономки, кто посещал опочивальню, ехидно подумала Бэб. Взгляд ее снова упал на покрытую кремовым покрывалом кровать. Здесь, в спальне, доминировали кремовый и темно-зеленый цвета.

Так сколько женщин делили с Лоренсом постель? Брось, это тебя не касается. Дело Лоренса менять их каждую ночь или каждую неделю. И все же в это как-то не верилось. Вряд ли его устроили бы бабочки-однодневки. Лоренс, судя по всему, был убежденным холостяком, но слишком привередливым, слишком разборчивым, чтобы вести беспорядочную половую жизнь. И что это она себе позволяет, рассуждая вот так, стоя посреди чужой спальни?

Взгляд ее упал на коллекцию фотографий в рамках над письменным столом розового дерева. На секунду она замешкалась, но все же, ругая себя на чем свет стоит за любопытство, подошла к столу. Не торопясь, девушка стала разглядывать одну за другой фотографии. Генри, которого она едва узнала, с молодой кучерявой женщиной под руку. Наверное, приемная мать Лоренса. Жаль, что авария так рано прервала жизнь этой миловидной женщины.