— Ясного неба, матушка, — поздоровался Джэркадон и пододвинул себе стул.

Она обернулась, скользнула взглядом по связке бумаг в руке сына:

— Тебе также, сынок.

— Все хандрите, матушка? Вы бы занялись чем-нибудь, шитьем например. Или книжку почитали б. Чего зря высиживать, только хуже от этого.

— Возможно, я буду брать уроки анатомии, — прошептала Мэйала, отвернулась и снова уставилась в пустоту.

Джэркадон подавил раздражение и устроился поудобнее.

— Я пришел попросить вас кое о чем.

— Что еще? Я и так никого не принимаю.

Да, видно, придется набраться терпения.

— Матушка! Оказывайте мне должные знаки почтения, и ваше недомогание сразу же пройдет.

Королева промолчала.

Джэркадон вздохнул:

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Счагэрне.

Она вздрогнула, глаза забегали.

— Я никогда не бывала в Счагэрне.

— Да, вы в основном находились в Коллиноре.

Мэйала нахмурилась и покачала головой:

— Твой отец залил кровью всю страну, лишь бы сохранить это в тайне. Спроси кого-нибудь другого.

Джэркадон передернул плечами:

— У меня есть новости от Виндакса.

— Что?! Какие новости?

— А вы мне расскажите о Счагэрне?

Мэйала презрительно скривила губы:

— Хорошо. Расскажу, что знаю. Когда ты получил это известие?

— Два дня назад. Он жив.

Она закрыла лицо руками и неслышно, про себя вознесла хвалу Господу.

— Скорее всего жив. Я получил письмо, видимо, продиктованное Виндаксом и запечатанное его печатью. Значит, нашли по крайней мере его тело. Фон думает, что письмо подлинное. Вот, прочтите.

— Прочти ты.

Джэркадон повиновался. Мэйала долго сидела неподвижно, потом спросила:

— Кто же виновник преступления?

Джэркадон окинул мать внимательным взглядом:

— Найномэр по-прежнему считает, что произошел несчастный случай. Но если это действительно покушение на убийство, виновата Элоса, дочь герцога.

Королева разрыдалась. Джэркадон ждал, нетерпеливо ерзая на стуле.

Мэйала утерла слезы тыльной стороной ладони:

— Теперь ты, выходит, из короля превратишься в регента?

Джэркадону не хотелось злить ее, но он не удержался от смеха:

— Маменька! Ты же меня знаешь. Фон спешит сюда изо всех сил, аж перья горят. Волнуется насчет мятежников — и Счагэрна. Я не обнародую вестей о моем драгоценном сводном братце, пока мы воочию не узрим здесь физиономию герцога Фонского. Это будет посильнее любых аргументов.

Мэйала, похоже, испугалась:

— Если ты объявишь своего брата незаконнорожденным, меня, полагаю, ждет участь Тени Оролрона?

— Нет-нет, маменька, это решительно невозможно, — весело возразил Джэркадон. — Тебе этого не выдержать. А он-то каков! Молодчага! Верно говорят — не судите по внешности, никто и не ожидал, что барон окажется таким крепышом. Я получил массу удовольствия. — Многообещающий юноша потрепал мать по плечу. — Маменька, я знаю, что не лишен недостатков. Но положа руку на сердце разве я первый из королей Ранторры захватил трон ценой небольшого кровопролития? Да, кое-кто из моих приятелей на наших дружеских пирушках порой дает волю рукам и вообще ведет себя не совсем хорошо, но ведь вы — мать короля. И ваш, пусть очень скверный, сын ничего такого не допустит. Обещаю.

Однако слова его не убедили королеву.

— А твой отец?

— Ну, он хотел отречься от меня. Ладно, после обсудим. Сперва Счагэрн. Итак?

— Альво спас нас и вывез из Аллэбана, — заговорила королева, обращаясь не к Джэркадону, а к далекому голубому небу. — Меня вызвали во дворец и приказали выйти замуж за твоего отца. Впрочем, тебе это все известно. Мы думали, Карэмэн теперь нападет на Ранторру, и Оролрон готовился к войне. И тут Карэмэн предложил заключить перемирие. Альво сказал, что на слово этого мятежника можно положиться. Он обеспечил надежную охрану, провез Карэмэна через Рэнд и организовал его встречу с твоим отцом. В Счагэрне. Они заключили перемирие — на весь срок, отпущенный Оролрону Богом, до самой его смерти. Граница проходила по Орлиной Вышке, ни одна из сторон не имела права пересекать ее. Все.

Джэркадон с сомнением взглянул на нее:

— Не сохранилось никаких записей, протоколов?

— Конечно, нет. Короли не вступают в переговоры с бунтовщиками.

Джэркадон подумал с минуту.

— Но зачем же такая секретность?

— Короли не вступают в переговоры с бунтовщиками, — повторила Мэйала.

Нет, она определенно что-то скрывает.

— А на слова у папеньки была весьма, избирательная память, — заметил Джэркадон. — Но этого не достаточно. Ты права насчет крови — свидетелей не осталось. Но перемирие можно было заключить письменно. Почему потребовалась встреча?

— Приедет Альво, спроси у него.

— Нет!!! — заревел Джэркадон. — Я хочу знать сейчас! Сейчас же!

Королева устало махнула рукой:

— В летописях все, что касается Аллэбана, — сплошная подделка. Ты думаешь, мятежники были летунами? Думаешь, Карэмэн — могучий воин? Ничего подобного. Он — священник, обходительный слабосильный человечек. По ту сторону Вышки вообще нет летунов, только крестьяне, ремесленники и духовенство. И орлы.

— Шутишь!

— Нет, — отрезала Мэйала. — Не шучу. То был не политический мятеж, то был религиозный бунт, а возглавлял и вдохновлял его проповедник Карэмэн. — Теперь она развернулась и смотрела прямо в глаза Джэркадону. — Орлы — разумные существа.

— Ну-да…

— Нет, не умные, поддающиеся дрессировке животные, а разумные существа — как люди. Карэмэн выучил их язык. Почти все аллэбанские сражения выиграли одни птицы, без всадников.

Джэркадон покатился со смеху — но потом понял, что мать не шутит.

— Случалось тебе сутки напролет лететь на ослепленной птице? — прошипела она. — Да еще и обороняться при этом? Мы спасались бегством — собственные орлы восстали против нас. Большинство нашли убежище во дворце, лишь несколько человек остановились в Найнэр-Фоне.

Служанка сказала ему, что королева сегодня в приличном виде. Рассудок понемногу возвращается к ней. Что же она несет?

Мэйала прочла его мысли и насмешливо улыбнулась:

— Спятила старуха, да? Вот она тайна, которую Оролрон потопил в реках крови. «Солдаты могут сражаться с птицами, могут с людьми — но не с идеями». Он подавил эту ересь, затоптал ее.

— Тайну переговоров в Счагэрне?

— Счагэрн прежде всего, — согласилась королева. — Карэмэн мог возглавить бунт, но дипломат из него вышел никудышный. Он предложил перемирие как плату за встречу с королем. Воображал, что убедит Оролрона освободить орлов Ранторры. Конечно, он подготовил доказательства. Мне-то это было известно еще по Аллэбану, Альво тоже. Птицы проделывали разные трюки, передавали сообщения и так далее, все, что хотел Оролрон. Не осталось ни малейшего сомнения.

— Так поверил отец или нет?

— Притворился, будто верит. Они заключили перемирие, Карэмэн отбыл в Аллэбан, а птицы по-прежнему сидели в клетках.

— Еще бы!

— Твой отец постарался по возможности ограничить сношения с дальним Рэндом; мало, очень мало путешественников совершали этот путь — от Рамо до Найнэр-Фона.

— Пока за дело не взялся Виндакс, — ухмыльнулся Джэркадон.

— Ты положил конец договору, — с улыбкой заметила королева. Она почти успокоилась и, точно маленькая девочка, сложила ручки на коленях.

— Король Тень, а не я! Проведено следствие. Да, мы торопились, но все по закону. Но вас-то не было в Счагэрне, маменька.

— Нет, — не поднимая глаз, ответила королева. — Я проехала прямо в Коллинор. Там жила моя двоюродная бабушка, до тех пор мы ни разу не встречались. Твой отец отправился в Счагэрн на охоту: лучше места для тайных переговоров не сыскать.

— Папенька опасался любезного друга Альво? Не хотел допустить вашего свидания?

Лицо королевы залилось краской.

— Возможно. Дом в Коллиноре был битком набит стражей.

— Итак, Виндакс жив, — подытожил Джэркадон, придвинулся поближе к Мэйале, развалился на стуле и скрестил руки на груди. Она наконец подняла глаза и встретила холодный взгляд сына. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.