«Это танки Величко», — понял Мурзин.
Но в это время первый подбитый фашистский танк развернул башню в сторону атакующих партизан. До него было не более десяти метров. В несколько прыжков Мурзин оказался рядом и, сорвав кольцо, метнул гранату между мотором и бензобаком. Вслед за ним бросил гранату и Павел Куделя. Танк окутался клубами дыма. Из распахнувшегося люка полезли немцы. Длинная автоматная очередь прошила сразу двоих. Третий выполз с поднятыми руками.
Оставив его партизанам, Мурзин побежал к раненым друзьям, лежавшим возле второго танка, который уже успели покинуть немецкие танкисты.
Валентин Николаев был ранен в плечо и в ногу. Морозову пули прошили бедро.
— Быстро несите их в траншею, — распорядился Мурзин, когда партизаны обступили раненых.
Но пробегавший мимо Ушияк, возглавивший атаку всего отряда, приказал и самому Мурзину отправиться в траншею.
— Ты, Юрка, на этой земле гость. Не лезь раньше меня в пекло! — крикнул он уже на ходу.
Пришлось повиноваться.
Уже в блиндаже, куда партизаны принесли Морозова и Николаева, Мурзин склонился над юным ковпаковцем:
— Что же ты, Валентин, как пацан необстрелянный? Зачем на танк вскочил? С первым вел себя молодцом. А дальше уже был неоправданный риск. Ведь он отступил.
— А я ни про что не думал... Просто не мог по-другому... И все, — почти шепотом, с трудом превозмогая боль, сказал Валентин. — Танки нас всех бы подмяли. Ведь кое-кто уже побежал... Вы сами, наверно, видели, товарищ капитан...
Да, положение было критическим. И если бы не этот паренек, если бы хоть еще одна группа партизан дрогнула, испугавшись танков, могло случиться непоправимое. Паника летит быстрее пули и поражает мгновенно. Это Мурзин усвоил еще в сорок первом.
— Смелому бойцу танк не страшен. Уничтожай танки связками гранат и бутылками с горючей жидкостью, — в полузабытьи пробормотал Николаев, вспомнив примелькавшийся лозунг, расклеенный по всей стране в первые дни войны. У него начинался жар.
— Молодец! Молодец! — улыбнулся Мурзин, осторожно и ласково погладив его по руке. — К награде тебя представим. Ты ее заслужил сегодня. Сейчас в городскую больницу поедешь. Да смотри там, не залеживайся. Раны-то у тебя пустяковые, — стараясь подбодрить парня, сказал он.
Грохот боя удалялся все дальше и дальше от города. Все больше раненых прибывало в окопы. Некоторые шли сами, другим помогали товарищи, многих тянули волоком на подстилках.
После второй неудачной попытки немцы прекратили атаки на город Мартин. Только под вечер вновь прилетели самолеты со свастикой, сбросили бомбы на самой окраине, прочесали пулеметным огнем притихшие улицы и скрылись за горизонтом. Но ожидаемой атаки после их прилета так и не последовало.
В густеющих сумерках Мурзин добрел до маленького домика, в котором провел эту ночь. На пороге его встретила пожилая хозяйка. Она обрадованно всплеснула руками, затараторила что-то на своем языке. По обрывкам знакомых фраз Мурзин понял, что она давно уже ждет их обедать. И действительно, стол был накрыт. Хозяйка принесла из кухни большую миску, наполненную кнедликами и мясом.
Есть хотелось нестерпимо, за весь день Мурзин сжевал только завалявшийся в кармане сухарь, но он отказался от кнедликов и объяснил хозяйке, что хочет дождаться Яна Ушияка. Женщина понимающе закивала головой и унесла миску с кнедликами обратно на кухню. Вернулась она с полной кружкой прозрачного пива, от которого Мурзин уже отказаться не мог.
Вскоре вернулся и Ян Ушияк.
— Ты уже здесь, Юрий-братор! — радостно воскликнул он. — Я к майору Величко ездил, боеприпасы просил, продовольствие. Там Ян Мазур был от народного выбора. Обещал подбросить нам хлеб, колбасу, сало...
Мурзин прикинулся обиженным, сделал вид, что все это мало его интересует.
Ушияк замолк, спросил настороженно:
— Зачем сердишься, Юрка? — И после минутной паузы добавил: — Радоваться надо. Бошей крепко побили. Теперь они много дней в себя приходить будут.
— Побить-то побили, только без меня... Почему ты меня в бой не пускаешь? — Мурзин в упор посмотрел на командира отряда.
— Потому что начальник штаба должен быть в штабе, должен руководить...
— Но и командир должен быть на командном пункте, должен командовать боем, а не лезть впереди всех в атаку.
— Это верно. В регулярной армии это так. А у партизан, таких, как у нас, необстрелянных, командир первым должен пример показать...
— И партизанский начальник штаба тоже должен пример показывать. А ты мне все время твердишь, что я гость на вашей земле, — укоризненно проговорил Мурзин.
— Так это я твою башкирскую поговорку вспомнил. Вот и сказал так.
— Какую еще башкирскую поговорку?
— Вспоминай, Юрка, как у вас в Башкирии говорят. «Гость — ишак хозяина». Значит, должен выполнять все, что хозяин скажет. Вот и думай... Я для тебя не только велитель, командир, — перевел Ушияк словацкое слово, — я еще и хозяин, у которого ты в гостях. Теперь ты мне два раза подчиняться должен. Один раз как командиру отряда, другой — как хозяину нашего большого дома. А под огонь тебя не пускаю потому, что хочу после войны принимать у себя как самого дорогого гостя. Поэтому будь хороший ишак и не будь упрямый осел. — Ушияк рассмеялся.
Улыбнулся и Мурзин, вспомнив башкирскую поговорку, слышанную не раз, когда его, наевшегося досыта, заставляли еще и еще отпробовать что-нибудь.
— Ты мне басни про ишаков не рассказывай. Ты же, Ян, зовешь меня Юрий-братор, значит, братом считаешь. А настоящие братья в огонь и в воду друг за друга идут.
— То правда же! Но родные братья и беречь друг друга должны. Вот я и берегу тебя, как родного брата, потому что ты мой дом защищать пришел. А в моем доме я первый обязан в огонь идти... Теперь ты все понял, Юрий-братор?
— Ладно, мир, — сказал Мурзин благодушно, протягивая Ушияку руку.
Хозяйка уже поставила на стол миску с дымящимися кнедликами и нетерпеливо ожидала, когда гости притронутся к пище. Ушияк сказал ей что-то по-словацки. Женщина понимающе кивнула и вышла из комнаты. Вернулась она с бутылкой, наполненной прозрачной жидкостью.
— Что это? — спросил Мурзин, глядя, как Ушияк наливает жидкость в стаканы.
— Это боровичка. Такая, как ваша русская водка. Попробуй. У нас ее маленькими рюмочками пьют. Но я видел, у вас пьют водку большим стаканом. Немцы так не могут. Потому вы их бьете. Я думаю, если мы научимся так пить из стакана, тогда тоже будем бить бошей, по-русски. — Ян Ушияк улыбнулся своей нехитрой шутке.
— Давай попробуем вашу боровичку, — согласился Мурзин и поднял стакан. — За дружбу. За крепкую партизанскую дружбу.
Хозяйка поняла этот тост и попросила налить ей тоже.
Боровичка обожгла голодный желудок. Словацкие кнедлики с острой подливой показались сказочно вкусными. Опорожнив тарелку, Мурзин попросил еще.
— Как боровичка? Понравилась? — поинтересовался Ушияк.
— Крепкая, черт!
— Водка должна быть крепкая. Подожди, дай бошей с нашей земли прогнать, я тебя еще сливовицей угощать буду. Теперь ее достать трудно. Пока мы в России с бошами воевали, они у нас тут всю сливовицу выпили...
— Ладно! Шутки в сторону, Расскажи лучше, что нового у майора Величко слышно?
— Новостей много. Ян Мазур вернулся из Банской-Быстрицы. Был там в Словацком национальном совете. Видел товарищей Шмидке и Гусака. Они командуют всеми партизанскими силами у нас в Словакии. Видел генерала Голиана. Этот был начальником штаба нашей сухопутной армии. За ним части словацкой армады перешли на сторону национального восстания. У них есть сведения, что немцы большие силы против нас готовят. На севере, от Кежмарка, двигается к Попраду германская оккупационная армия. Президент Тисо испугался восстания, обратился к Гитлеру за помощью. Тот послал войска из Польши в Словакию...
— Немцам самим фронт держать нечем, — возразил Мурзин.
— Нет, Юрий-братор, ошибаешься. Не так говоришь. Немцы имеют большие резервы. Им надо обеспечить важные соединительные пути в Румынию и на восточный фронт. Потому они сделают все, чтобы очистить Словакию от восставших. Сейчас несколько германских дивизий наступают в направлении Червоной Скалы. — Ушияк достал из полевой сумки карту Словакии и развернул ее перед Мурзиным. — Вот здесь. Они хотят захватить железную дорогу, которая соединяет Среднюю и Восточную Словакию. Теперь там происходят сильные бои возле города Телгарт: наше восстание распространилось на большую территорию. На севере до самой Польши. На юге почти до границы с Венгрией. Чтобы такой район удержать, много сил потребуется. Поэтому Словацкий национальный совет, объявил всеобщую мобилизацию. В городах создаются отряды, народ идет в армию из деревень. Есть решение национального совета организовать военные и партизанские лазареты, сбор провианта для фронта. Народные и заводские комитеты призывают рабочих давать больше оружия. В Зволене даже бронепоезд построили. Но оружия еще не хватает.
