– Думаю, что настало время для рассказа о себе, – объявила Клер, облизывая пальцы после курицы. Вечно она пыталась взять верх в беседе или хотя бы задать ее тон.

– Отлично, – согласился Дэн, – что бы ты хотела узнать?

– Ну, например, что-нибудь о твоем детстве. О твоей семье, или об учебе. Какие у тебя друзья, как ты развлекаешься?

– Детство… Думаешь, это хорошая тема? – задумался Дэн. – Понятно, что все мы были детьми, но мы наконец-то выросли, и это хорошо.

– Разве? А почему?

– Да потому, что никому больше не нужно давать отчет. Можно самому распоряжаться своим временем и своей жизнью. Лично я не сильно скучаю по тому времени, когда был ребенком. Правда, я не очень многое помню…

– Да? Странно! А у меня о моем детстве в основном хорошие воспоминания. Правда, отец не всегда жил с нами. Мама рассказывала, что у него ответственная работа, что она связана с перелетами… По крайней мере, мои самые ранние воспоминания с ним не связаны. Зато потом мы вдоволь общались. Папа наконец-то сделал свой выбор, остановился на той работе, которая позволяла ему больше и чаще бывать с семьей.

– Как правило, такая работа приносит меньше денег, – заметил Дэн, – а это ведь тоже важно.

– Дети не думают о деньгах, как ты не понимаешь.

– Но это ведь сказывается на семье. В любом случае. Разве не так? Вот вы – вы начали жить лучше или хуже?

– Не припомню, чтобы мы стали жить хуже. Всего хватало – и игрушек, и конфет. Я росла не слишком капризным ребенком. Может быть, потому, что родители всегда с пониманием относились к моим проделкам.

– А их было много, этих проделок? – задал вопрос Дэн, принимаясь за остатки соуса с картошкой.

– Я никогда не считала то, что делаю, проделками или какими-то выходками из ряда вон. Просто делала то, что мне нравится. Пускала мыльные пузыри, стригла кукол, делала им татуировки, много рисовала. Меня даже хотели отдать в художественную школу. Мама думала: вдруг я – новый гений?

– Судя по тому, что ты не стала художницей, никакой ты не гений? – пошутил Дэн.

Клер осталась серьезной, что случалось с ней нечасто:

– Все мы в чем-то гениальны. И ты тоже, хотя, может, даже не подозреваешь об этом. Я училась в художественной школе. Правда, недолго.

– Тебя с позором выгнали, – поддел Дэн, гоняя по тарелке последнюю картофелину, самую маленькую и самую, как водится, аппетитную. Картошка никак не желала сдаваться на милость Дэна, к тому же она была скользкой от сливочного соуса.

– Возможно, иногда я была слишком непоследовательна, – с достоинством ответила Клер. – Не очень понимала, почему я должна рисовать какую-нибудь пластиковую голову или фигуру, когда за окном такое ослепительное небо. Или белое облако на этом небе – в виде ключа, осьминога, банта, черепахи. Мне, конечно, тут же хотелось рисовать это облако. А рисунки, которые нужно было сдавать в карандаше, я раскрашивала так, как мне вздумается.

– И некому было проводить со мной воспитательные работы.

– Почему же? Было. Но кто мог заставить меня делать то, что мне не хотелось? Я ведь была ребенком.

– А потом ты выросла?

– В каком смысле?

– Я имею в виду: в один прекрасный день тебе пришлось осознать, что не получается все время делать только то, что тебе хочется.

– Я с этим боролась.

– И как успешно? – полюбопытствовал Дэн.

Им принесли кофе. Крепкий, горячий, ароматный.

Парок, поднимавшийся от кофе, в полумраке был почти незаметным. Он поднимался вверх, тянулся к потолку, вился, растворяясь в свете остроконечной лампы-звезды.

– С переменным успехом, – хихикнула Клер, – иногда действительность оказывалась сильнее меня. А иногда мне удавалось доказать, что правильно делать именно так, как я считаю нужным. Ну, и… Кроме того, пришлось пойти на кое-какие уступки родителям. В конце концов, это ведь они платили за мое обучение в колледже.

– Вот это я и называю взрослением, – Дэн откинулся на спинку дивана, с удовольствием вытянул ноги, случайно коснулся коленки Клер, обтянутой светлым чулком.

– Продолжаю считать, что очень важно делать в жизни то, что тебе хочется. Возьмем, например, тебя. Дэн, неужели тебе хочется каждый день вставать по будильнику? Ты поднимаешься, идешь в душ, пьешь кофе, ешь овсянку… или что ты там ешь?

– Это неважно, – Дэн махнул рукой, – с утра любой завтрак кажется невкусным. Ничего не лезет.

– Ладно, неважно. И вот ты садишься в машину, или втискиваешься в вагон метро, или берешь такси, или залезаешь в автобус. Ты едешь куда-то только затем, чтобы выполнять поручения людей с серьезными и важными лицами, в скучных деловых костюмах с галстуками. Неужели вся жизнь была придумана именно для этого? Если это так, то впору задуматься о том, как можно красиво умереть и избежать окончательного растворения во всем этом, – патетически закончила Клер.

Дэн расхохотался:

– Ну и фантазия у тебя, детка! – Он и сам не заметил, как назвал Клер деткой, это вылетело из его уст само собой, более того, оно прозвучало так естественно.

– Это не фантазии, – обиженно надулась Клер. Она хотела было пожаловаться ему на свою работу, но Дэн перебил ее:

– Мне моя работа нравится. Я считаю, что это дело развивает меня, кроме того, оно нужно людям, приносит им пользу. У меня неплохие коллеги. А что до того, что каждый день надо подниматься – должно же быть какое-то определенное время для того, чтобы собрать такую уйму людей в одном месте! Иначе мы так никогда бы и не собрались и не смогли бы приступить к работе.

– А с чем именно ты работаешь? – Клер с любопытством посмотрела на него.

– Чертежи, данные… Сбор и анализ информации. Приходится много чертить на компьютере и просто на бумаге.

– Так ты почти художник.

– А вот и нет. Мои расчеты должны быть точны. Мои чертежи строятся на проверенных данных и точных цифрах. Если расчеты будут неверными, то может рухнуть мост, подвести прочность здания, входами и выходами торгового центра невозможно будет пользоваться. Я не могу бросить работу в любой момент, как капризный ребенок, который хочет рисовать другое облако или яблоко другого цвета.

– На что это ты намекаешь?

– Да так. Ни на что особо.

– Прекрасно. А то я уже подумала, будто кто-то хочет меня обидеть.

Дэн с изумлением посмотрел на девушку:

– Клер, да ты что? Как я могу хотеть тебя обидеть? Просто многие вещи, о которых ты говоришь, не совсем привычны для меня.

– Недоступны для твоего восприятия.

– Зачем же так, – засмеялся Дэн.

– А у тебя много друзей?

– Ты знаешь, думаю, что не очень…

– Почему? С кем же ты ходишь пить пиво в бар по вечерам? С кем смотришь футбольные матчи? С кем играешь в баскетбол?

– В баскетбол я играю с коллегами. Знаешь, Клер, те дружеские отношения, что были у меня в колледже, как-то сами собой сошли на «нет», когда я устроился на работу. С утра до вечера я в офисе, а по выходным надо переделать кучу дел. Еще и маму навестить. Она живет в пригороде, у меня получается приезжать к ней примерно раз в два месяца. Иногда, впрочем, чаще. Ну и, само собой, я провожу с ней Рождество.

– Кому же ты звонишь, когда тебе бывает одиноко?

– Может, мне просто не бывает одиноко?

– Надо же! Впервые встречаю человека, работа которого заменила ему столько важных вещей.

С этими словами Клер вонзила ложечку в хрустящие кокосовые шарики с начинкой из нежнейшего кокосового крема.

Дэн лукаво произнес:

– Может, наша с тобой встреча была не случайной?

Клер подняла голову от кокосовых шариков:

– О чем ты говоришь?

– Может быть, ты сумеешь отвлечь меня от слишком важной работы?

– Но зачем? Для чего?

– О, господи. Клер, ты же сама сказала, что я упускаю уйму важных вещей в своей жизни.

– Нельзя делать из человека замену своим истинным потребностям!

– А я, может, пока и сам не понял, в чем мои истинные потребности. Ты же у нас специалист в определении своих желаний. Так, может, поможешь мне разобраться?