Его звали вовсе не Джек Сандовал. И он, по всем законам, не имел никакого права стоять в узких брюках и короткой рубашке у окна, выходящего на улицу Нью-Йорка середины двадцатого века. Эверард привык к анахронизмам, но темно-коричневое лицо, на которое он смотрел, словно просило раскрасить себя боевыми красками, воткнуть в головной убор перья, а также добавить ко всему этому пистолет, купленный у какого-нибудь белого вора, и боевую лошадь.

— Ну хорошо, — сказал он. — Китайцы открыли Америку. Интересно… Но почему сей факт требует моих услуг?

— Я сам бы не прочь это узнать, — ответил Сандовал.

Его мускулистое тело опустилось на шкуру белого медведя, подаренную когда-то Эверарду Бьярни Херюльфсоном. Его руки сжимались и разжимались.

— Мне было приказано договориться со свободным агентом, забрать его с собой в прошлое и принять меры, которые он сочтет необходимыми. Вас я знаю лучше остальных, поэтому…

Он умолк.

— Но разве не лучше будет взять второго человека, такого же индейца, как и вы? — спросил Эверард. — Я абсолютно не подхожу для Америки тринадцатого века.

— Тем лучше. Создастся впечатление таинственности… Это будет не очень тяжелая работа, обещаю вам.

— Ну конечно, — сказал Эверард. — Такая же легкая, как и все остальные.

Он вынул из своего утратившего всякую репутацию халата трубку с кисетом и стал набивать табак быстрыми нервными движениями. Первое, что он испытал на собственной шкуре при вступлении в Патруль времени, — что любое самое важное задание только страдает от широкой организации. Ранние культуры, такие как Эллада Афин или Япония эпохи Камакура, — да и поздние цивилизации, по всей истории, — требовали присутствия для работы с ними не более одного-двух человек. Самый обычный выпускник Академии (снабженный, безусловно, всей экипировкой и оружием будущего) мог с успехом заменить целую бригаду специалистов.

Это было необходимо не только по соображениям этики. На многие тысячи лет истории было слишком мало людей.

— У меня создалось впечатление, — медленно произнес Эверард, — что это не просто обычное исправление экстратемпорального вмешательства.

— Верно, — сказал Сандовал твердо. — После моего доклада отделение в Юне произвело тщательное расследование. Никакого вмешательства со стороны путешественников во времени не было. Хан Кубилай додумался до этого сам. Его вдохновили рассказы Марко Поло о Венеции и его путешествиях по Арабскому морю. И это были правдивые рассказы, даже если в книгах о них ничего не упоминается.

— Китайцы — ранние мореплаватели… — произнес Эверард. — О, это вполне естественно. Но что должны делать мы?

Он раскурил трубку и глубоко затянулся. Сандовал все еще молчал, и Эверард спросил:

— Как вам удалось обнаружить эту экспедицию? Не в Новом же Свете вы ее нашли?

— Еще бы не хватало, чтобы я изучал происхождение собственного племени, — ответил Сандовал. — Нас слишком мало в Патруле, чтобы заниматься ненужными вещами. Нет, я в основном исследовал миграции атабасканов.

Как и Кейт Денисон, он писал историю народов, не имеющих письменных летописей, чтобы Патруль имел точные представления о происходящих событиях и мог в случае нужды ими управлять.

— Я работал на восточном склоне Каскадов, что около Кратерного озера,

— продолжал Сандовал. — Это страна лутуами, но у меня были причины подозревать, что племя атабасканов, чей след я потерял, прошло именно здесь. Туземцы говорили о загадочных всадниках с севера. Я кинулся туда и сразу же нашел экспедицию монголов на лошадях. Я проследил их путь до лагеря, расположенного у устья Хокальской реки, где часть монголов помогала китайцам сторожить корабли. Немедленно я доложил обо всем в Главное Управление.

Эверард молча сидел, глядя на него.

— Насколько тщательно проведено расследование в Китае? — наконец спросил он. — Вы абсолютно уверены в том, что это не вмешательство путешественника во времени? Оно могло быть совершенно случайным или являться побочным эффектом какой-нибудь другой операции.

— Я тоже об этом подумал, — кивнул Сандовал. — Специально справлялся об этом в Главном Управлении и в отделении в Канбалыке, или в Пекине, как вы его называете. Они все тщательно проверили. Результат отрицательный. В Китае лишь знают, что экспедиция была послана, но не вернулась, после чего Кубилай решил больше никого не посылать. Запись об этом находилась в императорском архиве, но была уничтожена во время восстания Минга, в которое были вовлечены и монголы. Историографам об этом ничего не известно.

Эверарда мучили сомнения. Он любил свою работу, но в этом деле было что-то ненормальное.

— Возможно, экспедиция погибла, — сказал он. — Это интересно. Но для чего вам свободный агент? Чтобы шпионить за ними?

Сандовал отвернулся от окна. Эверард опять подумал, как он не подходит для Нью-Йорка. Сандовал родился в 193О году, воевал в Корее, после колледжа стал работать в Патруле, но как-то совсем не вписывался в двадцатый век.

А кто из нас вписывается в свой век? И как вообще можно спокойно жить, зная, какая судьба ждет твой народ?

— Но я не собираюсь шпионить! — воскликнул потомок индейцев. — Когда я подал этот рапорт, приказ пришел прямо от данеллиан. Никакого объяснения, только приказ: уничтожить эту экспедицию!

Год одна тысяча двести восьмидесятый от Рождества Христова.

Государство хана Кубилая раскинулось на нескольких долготах и широтах; он мечтал о мировой империи, и двор его приветствовал каждого чужеземца со свежими знаниями. Молодой венецианский купец по имени Марко Поло стал его любимцем. Но не все народы хотели иметь над собой царя-монгола. Повсюду создавались строго секретные союзы и общества. Япония уже отразила одно нашествие, не без помощи ветра Камикадзе. Да и сами монголы были объединенным народом только теоретически. Русские цари были недовольны, а в Багдаде сидел султан Иль-Абека.

Тень Абиссинского Калифа простерлась над Каиром; Дели был городом рабов; папой был Николай III; Италию наводнили гвельфы и гибеллины; Германией правил император Рудольф Габсбургский, Францией — Филипп Красивый, Англией — король Эдуард. Но это было и время Роджера Бэкона, поэтов Данте Алигьери и Томаса Мора.

А в Северной Америке Мэнс Эверард и Джек Сандовал сдерживали своих лошадей на вершине пологого холма.

— Впервые я увидел их на прошлой неделе, — сказал навайец. — С тех пор они успели далеко уйти. Так что при такой скорости они будут в Мексике через несколько месяцев, даже если им придется пробираться через горы.

— По монгольским стандартам, — заметил Эверард, — они двигаются еще довольно лениво.

Он поднял бинокль. Вокруг цвел апрель. Даже самые старые ветки пустили зеленые побеги. Ели качались под сильным холодным ветром, который принес из-за гор мягкий, приятный запах тающего снега. Стаи птиц в небе, казалось, затмевали собой солнце. Горные пики Каскада на западе были бело-голубыми, далекими и холодными. Еще дальше к западу виднелись поросшие лесами холмы и долины со стадами бизонов.

Эверард сосредоточил свое внимание на экспедиции. Караван шел по открытой местности, ориентируясь по течению реки. Примерно семьдесят смуглых коротконогих людей на азиатских лошадях. Вьючные животные были тяжело нагружены снаряжением и продовольствием. Он опознал двух проводников-туземцев по их одежде и неумению держаться в седле. Но больше всего его интересовали монголы.

— Как много жеребых кобыл, — произнес Эверард, ни к кому не обращаясь. — Наверное, они выпускали их каждый раз, когда приставали к берегу. Сейчас эти кобылы только тормозят их.

— Часть лошадей они оставили у кораблей, — сообщил Сандовал. — Я проверил.

— Что еще вам известно?