Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Они находились недалеко от коттеджа, за полосой можжевельникового кустарника. Огороженные деревянным штакетником, выкрашенным в веселенький ярко-зеленый цвет, с натянутыми поверху полотняными тентами, оба бассейна были совсем рядом друг с другом. Потому расписание строилось так, что в одно время там принимали процедуры или двое мужчин, или две женщины. Вот и сейчас, подходя к предназначенному для него бассейну, Петрусенко услышал, что в соседнем уже плещется господин Лапидаров. Тот тоже услыхал скрип открываемой двери, закричал:

– Здравствуйте, Викентий Павлович! Вы сегодня опаздываете на пять минут!

Викентий Павлович поморщился. Этот постоялец пансионата считал себя вправе фамильярничать со всеми соотечественниками. Петрусенко мог бы одной фразой поставить его на место, но не делал этого. Как ни странно, именно потому, что Лапидаров очень ему не нравился. Петрусенко с первого взгляда угадал в нем мошенника-профессионала. Но главное, между хозяином и этим скользким типом существовали непонятные отношения, напоминающие дружбу кролика и удава. Викентий Павлович и сам не заметил, как стал приглядываться, анализировать… вопреки своему горячему желанию только отдыхать, ни во что не вмешиваясь…

– И что, помогает вашему артриту водичка? – продолжал громко спрашивать Лапидаров.

– Похоже, что да, – коротко ответил Петрусенко.

Но его собеседник не собирался замолкать. Викентий Павлович еще в первый день знакомства заметил, что Лапидарова просто-таки распирает от желания разглагольствовать о своих планах на будущее. Это несколько не соответствовало образу действия махинаторов: те все больше были молчунами, предпочитали слушать, а не говорить. Однако Петрусенко предположил, что Лапидаров, по всей видимости, «провернул» и выгодное дельце, причем провернул очень удачно – по крайней мере, с его точки зрения. Вот и болтал на радостях. Да и пусть бы… Вот только Викентий Павлович очень сильно подозревал, что жертвой Лапидарова стал господин Лютц – их милейший хозяин, а значит, и все его семейство.

– То-то же! – Лапидаров громко и бесцеремонно захохотал. – Это вам не ваши лекарства, даже самые дорогие и патентованные! Это натуральная природа! Оттого народ и валит сюда валом со всей Европы…

Петрусенко промолчал. Он полулежал в естественном, самой природой образованном озерце, где вода была слегка повышенной, очень приятной температуры, с несильным, но заметным запахом серы. Человеческие руки устроили по периметру озера бордюр с перилами, лесенку, по которой было удобно спускаться в воду, а на дне – небольшое возвышение в виде сиденья. Лапидаров умолк, и Викентий Павлович смог спокойно, отрешенно провести отведенные ему полчаса. Но когда он, растеревшись полотенцем и запахнув халат, вышел из своего бассейна, из соседней двери появился его навязчивый собеседник. На Лапидарове тоже был халат – махровый, расцвеченный радужными узорами и вовсе не скрывающий прилично выпирающее брюшко. Редкие влажные волосы длинными прядями аккуратно были зачесаны от правого уха к левому – жалкая попытка прикрыть плешь. Но в то же время Лапидаров был крепкий, здоровый, хорошо загорелый мужчина лет сорока пяти. Он тут же пристроился рядом с Петрусенко и заговорил, словно восполняя несколько минут вынужденного молчания:

– Согласитесь, дорогой Викентий Павлович, господин Лютц совершенно непрактичный человек! Разве так делается дело? Такое благодатное место – и всего два термальных бассейна! Всего один источник минеральной воды! Смешно, я бы даже сказал – преступно смешно! Когда я стану здесь хозяином, построю не меньше десятка бассейнов. Да здесь только копни – и вот она, водичка! Не нужно никаких особых выдумок: поставил вокруг заборчик – и запускай народ! И он пойдет, пойдет! Очередь стоять будет, как кругом, потому что водичка-то целебная – мы с вами на себе это ощущаем, не так ли?

– А вы, значит, покупаете у Лютцев их пансионат? – простодушно глядя на Лапидарова, спросил Викентий Павлович.

Он уже слышал нечто подобное: Людмиле служанка Грета обмолвилась, что господин Лютц в больших долгах у Лапидарова, и тот чуть ли не забирает у него «Целебные воды».

– Не то чтобы покупаю… – Лапидаров ничуть не смутился. – Мы с Людвигом давние друзья…

– Месяца три? – Петрусенко знал, что Лапидаров живет в пансионате с начала лета.

– Нет, – тот неопределенно махнул рукой, – давно, еще с России… Я ссужал старину Людвига деньгами, помогал в трудное время. Теперь вот он решил поделиться со мной – для своей же пользы. Я такой размах придам делу, что та часть, которая останется его семье, будет ничуть не меньше, чем то, что они получают теперь! И потом… – Викентий Павлович не успел уклониться, как Лапидаров интимно взял его под руку, чуть понизил голос: – Я подумываю… не жениться ли мне на Эльзе? Славная немочка и в то же время по-русски говорит. Вот и породнимся с Лютцами.

Его самодовольное лицо казалось масляно-лоснившимся, хотя он только что вышел из воды, а утреннее солнце еще не припекало. Петрусенко решительно забрал свою руку, но Лапидаров понял это по-своему. Они как раз подошли к маленькой площадке с клумбой и скамейками, где тропинки расходились в разные стороны.

– Ну, до встречи в столовой! – Лапидаров махнул рукой и уже вслед Викентию Павловичу добавил: – Такой коттедж, как у вас, – это тоже роскошь, да еще один! Я понастрою здесь в саду деревянных домиков – будьте уверены, пустовать не будут! Вы меня, как деловой человек, должны понимать…

До завтрака в бассейн успела сходить еще Люся вместе с Катюшей, правда, их время купания, по предписанию врача, занимало всего десять минут. В половине десятого, бодрые и веселые, они уже встретились за табльдотом с остальными постояльцами пансионата. Хозяева – все семейство Лютцев, – тоже столовалось вместе со своими гостями.

Дом был выстроен в виде буквы «П». В западной его части размещались шесть комнат для постояльцев, в восточной – столько же комнат занимала хозяйская семья. Длинное помещение, соединявшее два крыла, было столовой и гостиной одновременно. Закуски стояли на одном общем столе, все рассаживались по своим местам. Викентий Павлович уже неплохо изучил людей, с которыми довелось ему здесь столкнуться и с которыми придется жить бок о бок почти месяц. Но все равно он с неизменным интересом разглядывал все общество.

Прямо напротив него сидели супруги из Норвегии по фамилии Эверланн. Среднего возраста, похожие друг на друга, как брат и сестра: высокие, худые, белобрысые. Людмила принимала водные процедуры в одно время с госпожой Эверланн, и Катюша повадилась перебегать из бассейна в бассейн. Норвежка не возражала, ей нравилась малышка. У них, как понял Викентий Павлович, был взрослый, самостоятельный сын, но еще не было внуков…

Рядом с Викентием Павловичем сидел сосед по коттеджу – господин фон Кассель. Петрусенко был этому искренне рад. Во-первых, не Лапидаров, и это уже прекрасно! Но и без того фон Кассель ему нравился. По выправке, манере держаться он мог показаться отставным офицером. Действительно, когда-то Герхард фон Кассель служил в колониальных войсках, но это было давно и недолго, а потом судьба его повернула совсем в другую сторону. Фон Кассель примкнул к бурам, долгие годы жил в Южной Африке, там родились и выросли его дети: сын и дочь – та самая Труди, которая каждое утро ловко выпрыгивала из окна навстречу хозяйскому сыну Эриху… Высокий, дочерна загорелый фон Кассель, со светлыми волосами – наполовину седыми, наполовину выгоревшими на солнце, – уже сидел на своем месте, когда в столовую одновременно вошли Гертруда и Эрих. Никто этому не удивился: похоже, парня и девушку уже привыкли постоянно видеть вместе. Труди стремительно поцеловала отца в щеку и тут же устроилась на стуле рядом, стала щедро наполнять свою тарелку едой. Эрих отошел дальше, потому что рядом с юной жительницей колонии сидела его сестра Эльза.

Викентий Павлович знал, что Эриху Лютцу восемнадцать лет, Эльзе – двадцать четыре. Знал и то, что девушка окончила в России женскую гимназию, музыкальные курсы. Знал и о том, что Лизочка очень тоскует по своей «настоящей родине», как призналась она Людмиле, и непременно хочет вернуться туда… Если юная Гертруда фон Кассель казалась ему воплощением самой богини Дианы, то Эльза представлялась Снегурочкой. И не только потому, что выглядела одновременно хрупкой и воздушной, застенчиво-скованной, как будто никак не могла оттаять. Но еще и потому, что вокруг, как некий Мизгирь, кружил, подбираясь все ближе и ближе, Лапидаров.

4
{"b":"157127","o":1}