Но никакое из этих решений не исчерпывало проблемы до конца. Сам по себе факт, что вассал мог выступить против своего господина, был достаточно серьезен; больше того, как можно было допустить, что против этого господина будут использованы те средства, которые этот сеньор дал своему слуге с совершенно противоположной целью? В отместку сеньору разрешалось временно отбирать отданный феод у временно неверного вассала Бывали и более парадоксальные решения: сам вассал служил одному из противников, зато с тех земель, которые ему предоставил другой, он должен был набрать условленное количество воинов и отправить по назначению. В принципе не исключалась возможность, что господин будет воевать против собственных слуг.
На практике все эти тонкости, все сложные усилия как-то согласовать противоречащие друг другу системы, несмотря на долгие предварительные переговоры, кончались зачастую тем, что решение оставлялось на произвол вассала. Когда в 1184 году разразилась война между графом Геннегау (Эно) и графом Фландрии, сир Д'Авен, вассал обоих сиятельных господ, попросил, чтобы суд графа Геннегау (Эно) вынес решение, которое точно определило бы его обязательства. После чего он всеми своими силами стал служить фландрской стороне. Столь подвижная верность была ли по-прежнему верностью?
2. Величие и упадок «абсолютного оммажа»
Общество, которое не было в достаточной мере скреплено ни государственными, ни семейными связями, особенно остро нуждалось в том, чтобы подчиненные были прочно привязаны к своему господину, и, когда обычный оммаж заведомо больше ничего не скреплял, была сделана попытка создать еще один, сверх-оммаж. Это и был «совершенный, или абсолютный оммаж».
Несмотря на некоторые неясности в области фонетики, общие для истории средневековых юридических терминов, возможно, потому что они были одновременно книжными и разговорными и постоянно переходили из одного слоя языка в другой, нет никаких сомнений, что прилагательное «lige», которое было соединено с этим оммажем, происходило от франкского корня, и в современном немецком ему соответствует «ledig»: свободный, чистый. Уже писцы рейнской области, которые в XIII веке передавали «человек lige» как «ledichman», чувствовали это соответствие. Как бы там ни было, проблема происхождения этого слова второстепенна, а смысл, в котором оно употреблялось в средние века, совершенно ясен. Рейнские юристы вновь были правы, когда передавали его по-латыни как «absolutus». И сегодня перевод этого эпитета как «абсолютный, совершенный» будет наименее ошибочным. О келье, которую должен был иметь монах, говорили, например, что она должна быть «абсолютно личной». Еще чаще так характеризовали применение права. На рынке в Осере гири были монополией графства, они были «абсолютно графскими». Лишившись со смертью мужа всех прав, которые дает супружество, вдова, владея собственным имуществом, должна была именовать его «абсолютно вдовьим». В Геннегау земли, которые принадлежали сеньору и обрабатывались для него, именовались «абсолютными землями» в отличие от держаний. Два монастыря в провинции Иль-де-Франс делят между собой сеньорию, которая до этого была неделимой; каждая часть перейдет в «абсолютное владение» нового и единственного владельца. Тот же самый эпитет употребляли, если речь шла не о вещах, а о людях, когда на них распространялась такая же полная власть. Подчиняясь только архиепископу, аббат Мориньи говорил, что он «абсолютно принадлежит монсеньору Санса». Во многих областях раб, связанный со своим господином очень прочно, назывался «абсолютной собственностью» (в Германии в том же самом смысле употребляли иногда «ledig») (197).
Совершенно естественно, что когда среди оммажей вассала, служащего многим господам, выделялся один, который обязывал его быть «абсолютно» верным, исполняя именно эти обязательства прежде других, то этот оммаж стали называть «абсолютным»; мало-помалу вошло в привычку говорить «абсолютный господин», и - с той удивительной прямотой, какую мы отмечали уже не один раз, - «абсолютный слуга», на этот раз вассал, а не раб.
Начало этим особым оммажам было положено практикой без всяких специальных названий: сеньор, получая оммаж, заставлял вассала поклясться еще и в том, что тот будет предпочитать именно эти обязательства другим. Но за исключением нескольких областей, куда термин «абсолютный оммаж» проник достаточно поздно, эта фаза развития нового, еще никак не названного, явления теряется в тумане времен, когда никакие, даже самые священные клятвы, еще не записывались. Вместе с тем появление на достаточно обширной территории прилагательного «абсолютный», относимого к вассальной терминологии, свидетельствует о том, что множественные оммажи распространялись все больше и больше. Мы встречаем «абсолютные оммажи», правда, не слишком часто, в документах Анжу примерно с 1046 года, чуть позже они появляются в Нормандии, в Пикардии и в графстве Бургундия. В 1095 году они распространяются настолько широко, что привлекают внимание церковного собора, проходившего в Клермоне. Примерно в то же самое время под другим названием такие оммажи появляются в Барселоне; вместо «абсолютный слуга» каталонцы употребляют прилагательное романского происхождения - «soliu», «крепкий слуга». С конца XII века институт абсолютного оммажа распространяется повсюду, где только была в нем необходимость. И можно быть уверенным, что определение «абсолютный» вполне соответствует реальности. Позже его первоначальный смысл значительно потускнеет, а употребление в документах превратится почти в канцелярскую моду. Если исходить из документов, относящихся примерно к 1250 году и позже, то контуры карты, которые из-за недостатка сведений были до этого весьма неопределенными, обретают относительную четкость. Наряду с Каталонией, представлявшей очень сильно феодализирован-ную пограничную марку, родиной нового оммажа можно считать Галлию между Маасом и Луарой и Бургундию. Отсюда он перекочевал в страны с ввезенным феодализмом: Англию, нормандскую Италию, Сирию. От первоначального очага на своей родине «абсолютный оммаж» стал распространяться все южнее и южнее вплоть до Лангедока, спорадически на юго-восток до долины Рейна. Ни в зарейнской Германии, ни в северной Италии, где лангобардская «Книга феодов» фиксировала все сделки по датам, новый оммаж не получил широкого распространения. Эта, по существу, вторая волна вассалитета - так сказать, волна подкрепления, - родилась почти что в тех же местах, что и первая. Но не достигла такого размаха.
«Скольким бы сеньорам ни служил этот вассал, - читаем мы в англо-нормандском судебном сборнике 1115 года, - в первую очередь он обязан тому, кому принес «абсолютный оммаж». И ниже: «Нужно быть верным всем сеньорам, всегда соблюдая клятву предыдущему. Но самая крепкая клятва связывает с тем, для кого ты «абсолютный». То же самое мы видим в каталонских «Уложениях» графского двора: «Сеньор «крепкого слуги» располагает его помощью всегда, во всем и против всех; против сеньора абсолютный слуга действовать не может» (198). Стало быть, «абсолютный оммаж» отменял все предыдущие, вне зависимости от дат. Он, в самом деле, был вне конкуренции. «Чистая» связующая нить обновляла во всей полноте первоначально существовавшие человеческие отношения. Идет ли речь об убийстве вассала? Среди всех сеньоров «абсолютный сеньор» получит причитающуюся плату, цену за кровь. Идет ли речь о десятине на крестовый поход при Филиппе Августе? Все сеньоры получали положенную долю от феодов, которые зависели от них, в то время как «абсолютный сеньор» получал налог с движимого имущества, которое в Средние века считалось наиболее личным. Умный знаток канонического права Гильом Дюран, который вскоре после смерти Людовика Святого анализировал вассальные отношения, совершенно справедливо поставил главный акцент на «преимущественно личных» отношениях, которые связывали господина и слугу при «абсолютном оммаже». Эти слова как нельзя лучше характеризуют возврат к исконным франкским установлениям.
