Они коснулись друг друга рогами; затем Эрис ушел, унося с собой знания, с помощью которых предстояло изменить мир. Сперва медленно, затем, когда барьеры будут преодолены и митранианцы и аселени получат простые инструменты, которые они смогут пристегивать к своим верхним конечностям и использовать без чужой помощи, прогресс двинется быстрее. Но в настоящий момент они вынуждены были во всем полагаться на филени.
Теродимус остался доволен. Только одно разочаровало его: он надеялся, что Эрис, любимый его ученик, сможет стать и его преемником. Эрис, который сейчас возвращался к своему народу, больше не погружался в себя и не ожесточался, потому что у него была цель и надежды на будущее. Но ему не хватало острого и широкого видения мира, которое являлось совершенно необходимым. Продолжать начатое будет Аретенон. Тут уж ничего не поделаешь, так что нет нужды размышлять об этом. Теродимус был очень стар, но он знал, что не раз еще увидится с Эрисом.
Парома больше не было, и, хотя он и ожидал чего-то подобного, Эрис остановился в изумлении у широкого пролета моста, слабо раскачивающегося на ветру. Исполнение не вполне соответствовало проекту — много математических познаний было вложено в его параболическую подвеску, — но все равно он стал первым величайшим инженерным сооружением в истории. Сконструированный из дерева и канатов, тем не менее он предвосхищал форму будущих металлических гигантов.
Эрис задержался на середине моста. Он видел дымок, поднимающийся от корабельных верфей, открытых в сторону моря, и ему показалось, что он заметил даже мачты судов, которые строились для торговых маршрутов вдоль побережья. Трудно было поверить, что, когда он впервые перебирался через эту реку, его тащили, висящего на канате.
Аретенон ждал их на другом берегу. Походка его сделалась медленной, но в глазах по-прежнему горел незатухающий интерес ко всему. Он тепло приветствовал Эриса.
— Я рад, что ты прибыл именно сейчас. Как раз вовремя. Эрис знал, что это могло означать только одно.
— Корабли вернулись?
— Приближаются, их заметили час назад на горизонте. Они будут здесь с минуты на минуту, и тогда, после всех этих лет, мы наконец-то узнаем правду. Если бы только…
Его мысль ушла в сторону, но Эрис сам мог продолжить фразу. Они подошли к большой каменной пирамиде, под которой лежал Теродимус — Теродимус, чей ум стоял за всем, что они видели, и который уже никогда не узнает, сбылась его мечта или нет.
С моря шел шторм, и они поспешили по новой дороге, идущей вдоль берега реки. Время от времени мимо них проплывали маленькие суденышки, каких Эрис еще не видел. Сидящие в них аселени или митранианцы приводили суда в движение деревянными лопастями, привязанными к передним конечностям. Эрис всегда с большой радостью наблюдал за любыми новшествами, освобождавшими его народ от вековых ограничений. И все-таки иногда представители его расы напоминали ему детей, внезапно оказавшихся в чудесном мире, полном потрясающих вещей, которые нужно сделать, неважно, окажутся ли они полезными или нет. Однако все, что помогало сделать из его расы хороших мореплавателей, было более чем полезным. В последнее десятилетие Эрис открыл, что чистого интеллекта явно недостаточно, — существовали навыки, которые нельзя было приобрести никакими умственными усилиями. Хотя его народ в основном преодолел страх воды, они все еще были неспособны совершать дальние морские плавания, и поэтому первыми мореплавателями стали филени.
Джерил нервно озиралась, когда первый раскат грома ударил со стороны моря. На шее у нее по-прежнему висело ожерелье, которое Теродимус подарил ей когда-то давно, но теперь оно уже не было единственным украшением, которое она носила.
— Я надеюсь, кораблям ничто не угрожает, — тревожно сказала она.
— Ветер пока не сильный, а они могут выдержать гораздо более страшные штормы, чем этот, — успокоил ее Аретенон, когда они вошли в его пещеру. Эрис и Джерил с интересом огляделись, горя желанием узнать, какие новые чудеса изготовили филени за время их отсутствия; но если они и были, Аретенон прятал их до поры до времени. Он по-прежнему, как ребенок, обожал маленькие сюрпризы и тайны.
В их встрече присутствовала какая-то отстраненность, которая озадачила бы стороннего наблюдателя, не знавшего ее причины. Пока Эрис рассказывал о всех изменениях во внешнем мире, о новых поселениях филени и об успехах в сельском хозяйстве, Аретенон слушал его вполуха. Его мысли, как и мысли его друзей, были далеко, на берегу моря. Они с волнением ожидали прибытия кораблей, которые могли принести величайшую новость из всех, которые когда-либо получал его мир.
Когда Эрис закончил свой отчет, Аретенон поднялся и стал беспокойно кружить по пещере.
— Ты достиг многого. Мы и не надеялись на такое. По крайней мере, в течение жизни поколения не было ни одной войны, и в первый раз за всю историю продовольствия у нас больше, чем населения, — благодаря новым сельскохозяйственным технологиям.
Аретенон оглядел убранство своего помещения. Почти все, что он сейчас видел, в годы юности показалось бы ему невозможным и просто бессмысленным. Тогда не существовало даже простейших орудий труда, во всяком случае его народ их не знал. Теперь у них были дома, мосты, корабли — и это только начало.
— Я доволен, — произнес он. — Как и планировалось, мы изменили все направление нашей культуры и обошли опасность, которая нас ожидала. Те силы, сделавшие возможным Безумие, скоро будут забыты. Маленькая горстка соплеменников еще помнит о них, но мы унесем наши секреты с собой. Возможно, когда наши потомки вновь доберутся до них, они окажутся достаточно мудрыми, чтобы использовать их надлежащим образом. Но мы открыли так много новых чудес, что, наверное, пройдет тысяча поколений, прежде чем наш народ опять захочет заглянуть в свой собственный мозг и экспериментировать с силами, заключенными в нем.
Вход в пещеру осветился внезапной вспышкой молнии. Гроза приближалась, хотя была еще на расстоянии нескольких миль от них. Со свинцового неба большими сердитыми каплями стал падать дождь.
— Пока мы ждем кораблей, — неожиданно сказал Аретенон, — зайдите в соседнюю пещеру и посмотрите несколько новых вещей, появившихся со времени вашего последнего визита.
Это была странная коллекция. Бок о бок на одной и той же скамье располагались инструменты и изобретения, которые в других культурах отделяли друг от друга тысячи лет. Каменный век завершился, пришли железо и бронза, и уже были созданы первые, пока еще грубые, научные приборы для проведения экспериментов, раздвигавших границы неизведанного. Примитивная реторта говорила о зачатках химии, а рядом с ней находились первые линзы — мир стоял на пороге открытия неизвестных ранее бесконечно малых и бесконечно огромных вселенных.
Гроза разразилась над ними тогда, когда рассказ Аретенона о новых чудесных вещах подошел к концу. Время от времени он с тревогой поглядывал на вход в пещеру, словно ожидая гонца из гавани, но никто не тревожил их, кроме раскатов грома.
— Самое важное я вам уже показал, — сказал он, — но есть кое-что, что может развлечь вас, пока мы ждем. Как я говорил, повсюду были посланы экспедиции, чтобы собрать и классифицировать горные породы, все, какие попадутся, в надежде найти полезные ископаемые. Одна из экспедиций принесла вот это.
Он погасил огонь, и в пещере стало абсолютно темно.
— Пройдет некоторое время, пока ваши глаза станут достаточно чувствительными, чтобы разглядеть, — предупредил Аретенон. — Смотрите вот в тот угол.
Эрис напряг зрение. Сперва он ничего не видел, затем, постепенно, перед ним слабо замерцал голубой свет. Он казался таким туманным и рассеянным, что на нем трудно было сконцентрировать зрение, и Эрис автоматически подался вперед.
— Я бы не советовал подходить слишком близко, — предостерег Аретенон. — Он кажется совершенно обычным минералом, но филени, который нашел и принес его сюда, получил какие-то странные ожоги. Однако на ощупь он холодный. Когда-нибудь мы узнаем его секрет, но я не думаю, что он очень важен.
