Но наш бравый околоточный ничего не заметил и не заподозрил. Он аккуратно записал в свою книжку, не преминув уточнить: «Итак, доктор Петер Урбах?»

«Нет, нет, – вмешалась моя жена, – Урбах посещал Республиканский клуб, но доктором не был».

От нового «приступа насморка» у моих друзей даже слезы выступили на глазах.

Глаза удачливого детектива блестели. Может быть, его похвалят или повысят в звании? Явно довольный достигнутым, он быстро распрощался: «До свидания, господин Киттнер, успеха вам сегодня. Я бы охотно остался – кабаре всегда должно быть забористым… но вы же знаете… служба, служба…» – И он поспешно скрылся. Вместе с ним исчезли и неприметные господа, что дежурили перед сценой. Не уверен, что упорный исследователь фуражек пожелал бы мне и в дальнейшем успехов и по-прежнему считал бы, что кабаре должно быть забористым. Но, как знать, может быть, он был не лишен чувства юмора.

Расскажу вкратце, в общих чертах, как все развивалось дальше.

Наш детектив наверняка гордо подал свой рапорт. «…При опросе Киттнер показал, что пресловутую фуражку он получил в Республиканском клубе на Виландштрассе в 1968 году от некоего Петера Урбаха (в отделении неизвестен)». Я дорого дал бы, чтобы посмотреть, какое лицо было у полицай-президента, когда он это читал. Уж ему-то, во всяком случае, имя доносчика было прекрасно известно.

Эта воображаемая картина (результат моей помощи, оказанной при расследовании) долго не давала мне покоя, и полгода спустя я все-таки позвонил в президиум западноберлинской полиции и в качестве заинтересованного лица попросил проинформировать меня, чем же закончилось «расследование, в котором я помогал полицай-президенту», и «нашли ли того господина». Я ни слова не сказал о фуражке и не упомянул имени Урбаха. Референт сразу же вспомнил: «Ах, да, это было что-то связанное с кабаре… припоминаю… Ваше имя Киттнер? Да, да, Киттнер, теперь я все вспомнил. Что- то в связи с полицейской фуражкой? Я, признаться, не следил дальше, чем кончилось дело, но я все узнаю и позвоню вам».

Через два дня он и в самом деле позвонил. Коротко и деловито он сообщил мне: «Мы все еще раз проверили и сообщаем вам, что никакого расследования, связанного с полицейской фуражкой, нами не велось. Да, да, вчера мне казалось, что я припомнил этот случай, но выяснилось, что я ошибся. Пожалуйста, пожалуйста… не за что».

Жаль, что все так кончилось: я мог предложить полицай-президенту, так интересующемуся театром, провести еще одно расследование по поводу шариковой ручки, на которой выгравировано: «Внутренняя полиция». Я почти ежедневно пользуюсь этим реквизитом на открытой сцене и даже разрешаю публике удостовериться в ее подлинности.

Поскольку я опасаюсь, что новое расследование в связи с этим важным обстоятельством может несколько запоздать, я объявляю здесь совершенно открыто, откуда она у меня: моя жена нашла ее на полу в нашем театре сразу же после одного из представлений.

КАК ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ХДС ОДНАЖДЫ ПОСЛУЖИЛ ИСТИНЕ

Как-то мне предложили принять участие в предвыборном турне в земле Баден-Вюртемберг. Задумано все было с размахом. Речь шла о чисто внепартийном мероприятии – акции, проводившейся под лозунгом «Голосуйте по достижении 18 лет». Обязательным условием участия было: никакой политической пропаганды. Условие для меня приемлемое: я рассчитывал, что моя публика на основании фактов, всего содержания программы сама сумеет сделать необходимые выводы.

После одного из выступлений в маленьком городке Эльвангене с места поднялся зритель – один из тех людей, которые во всем и всегда любят точность. «Киттнер, давай-ка начистоту: за кого нужно голосовать?»

«Ну, во-первых, голосовать надо. Воздерживаться от выборов, бойкотировать их – это не метод. Можно кастрировать себя самого, можно поручить это сделать кому-то другому. Больно будет и в том, и в другом случае, и главное – результат один и тот же».

Потом я напомнил о данном мной обязательстве – агитировать, оставаясь политически нейтральным.

«Итак, я не могу вам сказать, за кого вы должны голосовать, максимум, что я могу, – это сказать, кого вы не должны выбирать. (Это мне договором запрещено не было.) Я бы рекомендовал вам ни в коем случае не голосовать за те силы, у которых нет ничего иного на уме, кроме интересов денежных тузов, богачей, капиталистов, фабрикантов. Ведь среди нас здесь нет фабрикантов?»

Вслед за этими словами с места вскочил сидевший в зале местный представитель ХДС. Он гневно заверещал: «Какое бесстыдство! Этот господин Киттнер использует внепартийное мероприятие для того, чтобы отговаривать людей отдавать свои голоса ХДС/ХСС!»

В этом избирательном округе число голосов, обычно отдаваемых ХДС, несколько уменьшилось…

НЕДОРАЗУМЕНИЕ

Однажды ХДС здорово попал впросак.

В августе 1971 года Кристель и я отдыхали на острове Нордерней. Это был первый отпуск за время нашей совместной жизни. Разумеется, мы одновременно давали представления. Один из отдыхающих, либеральный, хотя и симпатизирующий ХДС господин из Нордхорна, обещал как-то вечером организовать для нас нечто грандиозное. «Я познакомлю вас с одним бургомистром. Он, кстати, как раз приехал сюда на уик-энд».

Мы встретились в ресторанчике, обменялись несколькими банальностями. После второй кружки пива наш приятель ушел. И тут же бургомистр, который был членом ХДС и к тому же явно не отличался деликатностью, начал: «Скажите, вы ведь вылетели из СДПГ, не правда ли? Представляю, какой зуб вы имеете на партию».

«Ах, знаете, я ведь еще могу подать апелляцию», – уклонился я от прямого ответа. С таким, как он, я вовсе не собирался говорить о своих бедах. Но тот не унимался: «А может, вы как раз ищете новое политическое прибежище?» И когда я проявил полное непонимание, он продолжал: «Ну, я имею в виду, что вы могли бы неплохо ужиться с нами, с ХДС. Мы вовсе не такие нетерпимые, какими нас постоянно изображают. Во всяком случае, то, что с вами случилось, у нас бы не произошло».

Поразительно. Совершенно не поняв случившегося, господин бургомистр пытался завербовать меня на сторону черной реакции. Мы потеряли дар речи. Наше молчание он опять-таки истолковал неверно. «Что касается денег, то вы тоже не прогадаете». Мы с Кристель переглянулись: может, имело смысл использовать впервые предоставившуюся нам возможность увидеть то, что обычно скрывается за парадным занавесом? Это обещало быть интересным.

«Что вы имеете в виду?»

«Ну, вам вовсе не обязательно сразу же вступать в ХДС, во всяком случае официально. Было бы хорошо, если бы мы, скажем, время от времени имели возможность обмениваться мнениями относительно ваших программ… Нет, никакого резкого крена, боже сохрани. Никто вам не поверит. Потихоньку, по чуть-чуть…

Самое главное, чтобы направленность осталась прежней, ну а немного критики красным не повредит, как вы думаете?»

Потом он начал мне расписывать, как замечательно все будет. В конце концов бургомистр стал говорить начистоту. «Если бы вы согласовывали свою программу с нами, то я мог бы гарантировать, что вы будете получать ангажементы от нас. Нет, не через партию, в основном через ведомства по культуре, через организации, занимающиеся проблемами молодежи, и так далее. Кое-где еще к нам прислушиваются. Ну, вы можете сами все хорошенько подсчитать. Я это уже сделал как-то. Вам могут перепасть заказы на общую сумму добрых 80 тысяч марок». И он заказал еще три пива.

Так, значит, обстояли дела. Я прикинулся наивным. «А кто мне гарантирует, что все будет так, как вы мне это расписываете?»

«Ну, поспрошайте в Ганновере. Как вы думаете, кто устроил все эти переходы из одной партии в другую? Это же все прошло через мои руки».