– Джозеф!

Он осмотрел ее голову, нет ли ушиба. Все в порядке.

– Я замерзла, Джозеф. Поехали домой! – сказала она.

Аннабет дрожала, пальцы были ледяные. Джозеф отнес ее на руках в свой грузовик и включил отопление.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Д-да, кажется. Т-только холодно.

– Ты не справилась с управлением?

– Попробуй на такой дороге.

– Ну, не волнуйся. Теперь все хорошо. Джозеф осторожно вывел грузовик со склона на более безопасное место и остановился. Он снял свою куртку и закутал Аннабет. Она так и осталась в его объятиях.

– Я волновался за тебя, – сказал он.

Раз волновался, значит, она ему не безразлична!

– Я не хотела… – начала Аннабет, но он приложил палец к ее губам.

Она никак не могла согреться и все еще дрожала. Сейчас Аннабет казалась маленькой напуганной девочкой. Она положила голову ему на плечо.

– Когда я выехала, только начинал моросить дождь, – сказала она. – Тетушка Фло рассказывала мне о парне, за которого когда-то собиралась замуж. Но ее отец не разрешал, так как тот был не из здешних мест. Тогда они убежали вместе, а потом он оставил ее одну без копейки в Мэмфисе. Эта скандальная история сильно пошатнула ее репутацию. Но ей повезло, и она вышла замуж за Билла Хильярда. Знаешь, как мне было интересно? Она такая замечательная рассказчица. И я не могла уехать, не узнав, чем кончится вся эта история. Как я могла тебе дать знать, что опаздываю, если нет телефона?

Джозеф погладил ее по волосам.

– Ладно-ладно. Все хорошо!

– Все произошло так быстро. Хорошо, что я ехала на маленькой скорости и просто стала медленно скользить. Тормоз не помог. О, моя бедная машина…

– Да с машиной все в порядке!

Аннабет подняла голову и посмотрела на Джозефа.

– С моей машиной давно не все в порядке. Она старая развалина, и ты это знаешь. В ней все держится на честном слове.

– Ну тогда хуже ей уже не будет! Забудь об этом.

Джозеф еще крепче обнял ее. Если бы было одеяло, хорошо бы снять с нее мокрую одежду. Но это приведет к другому способу согревания…

– Поехали домой! – сказал он.

– Нет, подожди. Пусть немного стихнет дождь, – прошептала Аннабет. – Никогда не думала, что бывает так темно. Я чувствую тебя и слышу, но почти совсем не вижу.

Дождь действительно лил стеной. Что называется, ни зги не видать. Но им было уютно и тепло в кабине.

– Как хорошо, что ты нашел меня! – сказала Аннабет и поцеловала его.

Джозеф застыл от неожиданности. Несколько секунд он всматривался в лицо Аннабет. Потом, не в силах больше сдерживаться, жадно впился поцелуем в ее губы. Она с готовностью ответила ему. Руки Джозефа скользнули под мокрую одежду. Он расстегнул блузку, распахнул ее и стал целовать теплые полные груди. Аннабет застонала от наслаждения. Одним движением она сбросила куртку и рубашку. Еще минуту назад она дрожала от холода, теперь ей было жарко, и это был жар любви и страсти.

Она сидела у Джозефа на коленях верхом, прижимаясь обнаженным телом к его лицу, пальцы ее ласкали его волосы. Джозеф сжимал руками ее бедра, и Аннабет буквально умирала от трепетного желания сейчас, сию секунду заняться с ним любовью. Она чувствовала, что он тоже хочет этого. Тогда, больше не думая ни о чем, Аннабет стала расстегивать пояс на его джинсах. Джозеф остановил ее.

– Энни, надо ехать домой! – хрипло произнес он.

– Надо заняться любовью, Джозеф! – шептала Аннабет, целуя его.

– Где, здесь? В грузовике? – Она рассмеялась.

– Молоденькие фермеры испокон века делают это именно в грузовиках!

– Но я-то не мальчик!

Аннабет расстегнула его рубашку и с удовольствием коснулась ладонями его упругого тела. Затем снова принялась за джинсы…

– Что ты мне рассказываешь сказки? – сказала она и вдруг простонала: – Ну пожалуйста, Джозеф, я хочу тебя!

Они стали судорожно раздеваться. Было что-то завораживающее в шуршании одежды, в нечаянных касаниях обнаженных тел. В кабине темно и тесно, но важно только чувство, чувственность, чувствительность… Джозеф полностью отдался страсти. Когда он овладел Аннабет, та вскрикнула.

– Что, что с тобой? – прошептал он.

– Да, ты явно не мальчик! – поддразнила его Аннабет и прижалась к нему еще крепче. – Ну, Джозеф, давай!

Все кончилось довольно быстро. Они оба понимали, что здесь не место для любовных игр. Но этот первый сильный всплеск любви и страсти надо было унять. Джозеф целовал Аннабет, ласкал ее волосы, давая ей время отдышаться.

– Милая, любимая Энни! – шептал он. Пора было ехать домой, пока дорогу совсем не размыло. Джозеф поднял ворох одежды, и оба на ощупь попытались разобраться, где что. Интересно, разделись без проблем, и для любви хватило места. А одеваться стало тесно.

Дождь уже стихал, когда Джозеф медленно повел грузовик по дороге. Аннабет сидела рядом и, когда они выехали на ровное место, он обнял ее одной рукой.

– Кто такая милашка Энни?

– Ты. Милая, любимая, хорошая, замечательная.

– Нет. В первый день, когда я приехала, ты сравнил меня с милой Энни. Ты тогда еще не знал меня. Так кто она?

Джозеф помнил историю, которую дед всегда рассказывал потихоньку от женщин. К востоку от долины находилось ущелье, названное Тропинкой Милой Энни, по имени женщины, которая там жила. Он тогда с трудом понимал, что имел в виду дед, когда хитро улыбаясь, пытался ему что-то объяснить. Уже позже он узнал все нюансы истории той милашки Энни. Наверное, Аннабет с интересом выслушала бы его рассказ, но не сейчас. Аннабет была действительно милой Энни для него, но совсем в другом смысле.

– Поужинаем вместе? – спросил он.

– Смотря как ты будешь себя вести.

– А как насчет того, чтобы провести ночь вместе?

– Тоже смотря как ты будешь себя вести, – рассмеялась Аннабет.

– Ты опасная женщина, Аннабет Гиббс.

– Энни. Называй меня Энни.

Аннабет откинулась на сиденье. Несмотря на холод и дождь, это был лучший день в ее жизни. Она останется в долине Датчмен навсегда. Полюбит Джозефа и будет любить его всю жизнь. И он тоже полюбит ее. То, что было между ними сегодня, только начало.

Машина остановилась у мельницы. Джозеф и Аннабет, обнявшись и накрывшись дождевиком, побежали к крыльцу. Их встретил дрожащий мокрый Эмерсон.

– О бедный Эмерсон! – воскликнула Аннабет. – Я совсем забыла про него.

Когда Джозеф открыл дверь, пес бросился к печке. Но напрасно. Печь была едва теплая.

– Холодно! – поежилась Аннабет. – Займись-ка печкой, Джозеф. А я переоденусь и приготовлю поесть.

Наверху она с удовольствием надела сухие теплые вещи, думая о том, что дома, в городе, она бы выбрала что-нибудь пикантное по такому случаю.

Раскрыв холодильник, Аннабет задумалась, что бы приготовить на ужин. Джозеф крепко обнял ее сзади и зарылся лицом в ее волосы. Аннабет опустила глаза. Большие сильные руки Джозефа ласкали ее.

– Я думала, ты голоден… – прошептала она. Джозеф еще сильнее сжал ее в объятиях.

– Да, очень, – сказал он и повернул ее к себе. – Покажи мне, где ты спишь. Сейчас.

Они поднялись наверх. Там Аннабет создала себе подобие маленькой спальни. Сверху на перила спускались, как занавес лоскутные одеяла. На полу, возле небольшой кровати-раскладушки, покрытой вязаным покрывалом, лежал мягкий коврик. Вокруг стояли коробки и плетеные корзинки с вещами.

– Вот здесь я обитаю по ночам, – сказала она. – Мне очень многие вещи подарили. Эти одеяла и коврик…

Джозеф молча раздевался, не сводя с Аннабет завороженного взгляда. Аннабет тоже не могла отвести от него глаз. Она уже была близка с ним, ощущала его, касалась, но еще не видела этого сильного мускулистого загорелого тела. Джозеф был просто великолепно сложен. Аннабет почувствовала слабость в ногах и потом нарастающее горячей волной возбуждение. Она бормотала что-то невнятное про подарки, безделушки. Джозеф шагнул к ней и начал медленно раздевать ее. Она послушно подчинялась, но вдруг в какой-то момент, словно из последних сил, крикнула: