«Этого мне только не хватало!» — недовольно хмурясь, подумала я и, стараясь взять себя в руки, сосредоточила внимание на дороге.
— Приехали, — коротко бросил водитель и, притормозив, свернул направо.
Машина въехала в небольшой дворик и остановилась перед двухэтажным коттеджем, и, если бы не вывеска, говорившая о том, что это ресторан, я бы решила, что это жилой дом — очень приветливый и аккуратный. Фасад был покрыт свежей бежевой краской. Стекла больших окон, на две трети закрытых красивыми кружевными занавесками, сверкали первозданной чистотой. «Наташин дом» — гласило название, очень подходящее к тому впечатлению, которое особняк с первого взгляда произвел на меня.
«При чем здесь ресторан?» — удивилась я, но промолчала.
Мужчина вышел и, обойдя машину, открыл дверцу с моей стороны. С едва заметным поклоном он подал мне руку.
— Прошу, — мягко произнес он, без тени насмешки.
— Спасибо, я сама, — обескураженная такой галантностью, пробормотала я и вышла, стараясь не коснуться его.
Все это мне очень не нравилось. Его поведение и смущало, и озадачивало. Он же в непринужденной позе стоял напротив и явно забавлялся моим замешательством. Взгляд его медленно заскользил по мне сверху вниз, чуть задержался на ногах и вернулся обратно, на долю секунды застыв на моем лице. Что-то неуловимое промелькнуло в его глазах и тут же исчезло. Мне стало не по себе. Я вообще не терпела вмешательства в то, что считала своим, будь то моя личная жизнь, мое тело или мой дом. Вот и тогда мне показалось, что человек, так бесцеремонно разглядывающий меня, нарушил границы моих владений, увидев что-то такое, чего я и сама о себе не знала.
Наконец, завершив свое безмолвное исследование, он спокойно повернулся к ресторану и, бросив мне на ходу: «пойдемте», направился ко входу.
И я пошла. Не знаю, как это у него получилось, но он каким-то непостижимым образом заставил меня делать то, чего мне совсем не хотелось.
Поднявшись по ступенькам крыльца, он придержал дверь и пропустил меня вперед. Мы оказались в небольшом помещении, стены которого были обшиты светлым полированным деревом. На полу лежал ковер желто-зеленого цвета, по краям украшенный полоской орнамента. Слева от входа находился гардероб, напротив — довольно широкая лестница с бегущей по ней точно такой же ковровой дорожкой. На стенах, по обеим ее сторонам, висели зеркала овальной формы в обрамлении неброских, но прекрасно вписывающихся в эту по-домашнему теплую обстановку светильников, а справа от входа была одна-единственная в этом помещении высокая двустворчатая дверь.
Нечаянно наткнувшись на свое отражение в зеркале, я обомлела. Ну и пугало! Волосы растрепаны, на бледном лице выделялись одни лишь глаза, сверкавшие каким-то неестественным блеском. «Привидение да и только», — расстроенно подумала я, и поспешила отвернуться.
Перехватив мой кисло-унылый взгляд, мой нежелательный, но, похоже, неизбежный спутник приблизился и, уверенно подхватив меня под руку, развернул в сторону той единственной двери.
— Не берите в голову. Все это чепуха, — просто сказал он, слегка подталкивая меня вперед.
«В сравнении с остальными неприятностями, конечно, чепуха», — подумала я, но мое настроение — казалось бы, куда еще хуже — испортилось окончательно.
Проведя в дальний конец пустого зала, он усадил меня за столик возле окна.
— Посидите немного в одиночестве, я скоро вернусь, — сказал он и направился к двери, по всей видимости ведущей в служебные помещения.
Мне подумалось, что выбор этого места для него был неслучаен — чувствовал он себя здесь как дома. «Хотя, — глядя ему вслед, пожала я плечами, — скорее всего, этот самоуверенный тип везде так себя чувствует». Он скрылся за дверью, и я, наконец оставшись одна, а потому немного расслабившись, решила осмотреться.
Зал был небольшой — всего столиков десять, но светлый и уютный. Два широких окна выходили в сад. Здесь было очень тихо, звуки с улицы не проникали сюда, и можно было легко представить, что находишься где-то за городом. Из-за стен, выкрашенных светло-желтой краской, и плотных льняных скатертей того же, но чуть более насыщенного цвета, создавалось впечатление, будто все залито мягким солнечным светом. «Чтобы грустить в таком помещении, надо очень постараться», — подумала я, ощущая, что даже во мне, несмотря на подавленное состояние, зарождается приятное и волнующее чувство — ожидание чего-то радостного и праздничного... Интерьер зала дополняли цветы, стоявшие в белых керамических вазочках на каждом столе, и развешанные на стенах пейзажи в рамках из карельской березы. И до того эти пейзажи были хороши, что стоило мне только присмотреться, как я тут же забыла обо всем на свете.
Скорее всего, это были работы одного автора, столь созвучные моему восприятию искусства и природы, что мне захотелось посмотреть и другие полотна, и я собралась уже было встать, но, едва приподнявшись, лицом к лицу столкнулась со своим спутником, так неслышно приблизившимся ко мне, что я даже вздрогнула от неожиданности.
— Извините, я не хотел вас напугать, — мягко сказал он, опуская на стол поднос с двумя чашками кофе и еще чем-то в низком, пузатом бокале, и усаживаясь напротив.
— Нет, вы меня не напугали... — смутившись, ответила я. — Просто засмотрелась... — И не знаю, что меня за язык потянуло, зачем-то добавила: — Со мной иногда такое случается — могу на время выключиться...
Заметив его взметнувшиеся кверху брови, я ощутила еще большую неловкость. Боже, ну что за бред! Выдала очередную порцию глупости.
— Согласна, это не лучшее мое качество, — оправдываясь, пролепетала я. — Мама считает, что я до сих пор витаю в облаках.
— Похоже, она права, — протяжно заметил он. — Вот, значит, где собака зарыта — считать ворон ваше любимое занятие? — Он слегка усмехнулся. — Вообще-то, лично я ничего не имею против желания не расставаться с детством, но при этом не стоит забывать о реальности... А реальность, знаете ли, вещь нешуточная, с ней всегда лучше быть начеку.
«Ну вот и получила», — подумала я, молча выслушав его наставления — не очень-то приятно чувствовать себя провинившейся школьницей. Впрочем, что еще он мог сказать в ответ на мой детский лепет?
— Вопрос, конечно, нескромный, но сколько вам лет? — спросил мужчина, с явным интересом и безо всякого стеснения разглядывая меня. — Двадцать или чуть больше?
«Двадцать! Как же. И не чуть, а значительно больше», — воскликнула я про себя, отводя глаза.
Мне совсем не хотелось отвечать на этот вопрос и вовсе не по той причине, по которой женщины обычно скрывают свой возраст. Мне было известно, что выгляжу я гораздо моложе своих лет — худенькая и не очень высокая я, и правда, могла сойти за двадцатилетнюю. Еще в студенческие времена, если мы с друзьями заходили в вечерние кафе или бары, у меня единственной требовали паспорт.
А сейчас мне было просто стыдно: то, что простительно в молодости, в зрелом возрасте снисхождения уже не вызывает. А ведь мне двадцать семь лет, и, мало того, я мать почти четырехлетнего ребенка...
— Ну ладно, не хотите, не говорите — это ваше право, — легко смирившись с моим молчанием, сказал он, но при этом изучать меня не перестал, отчего я уже не знала, куда деваться.
— Вы немного странная девушка, необычная... — задумчиво произнес он. — У меня такое чувство, — словно размышлял он вслух, — будто вы стараетесь выглядеть сильной и независимой, но вам это не слишком удается. Вы напоминаете ребенка, которому очень хочется быть похожим на взрослых...
Я вспыхнула. А если бы он знал, что у меня у самой уже есть ребенок, которого я пытаюсь воспитывать?.. Интересно, что бы сказал тогда? Удивительно, как легко ему удалось разгадать меня! А может, моя беспомощность очевидна, и только я одна считаю, что, кроме меня и моей мамы, она никому не видна?
После этих его слов ко мне вернулось желание поскорее распрощаться с этим человеком. Я собралась с духом и, вложив в голос всю возможную уверенность, сказала:
