Так Друг Бога увидел себя предоставленным исключительно самому себе. Он подверг себя суровой аскезе и бичеваниям, сильно изнурив свою плоть. Многие недели предавался Друг Бога строгому воздержанию, прежде чем пережил новое духовное откровение, о котором рассказывает в следующих образах:

«Возникли предо мной красивейшие, ласковые девы, явив красоту, мной прежде невиданную; они сияли так, что я едва мог взирать на облик их. “Кто вы и чего хотите?” Они сказали: “Мы те, которым ты служил, и желаем вознаградить тебя. Зовут нас Агнесс и Катарина”. Тут обе отвели меня в веселый, ласкающий взор сад к удивительному деревцу, на котором росли самые большие и восхитительные груши, о каких я когда-либо слышал. И велят они мне сесть под деревце и говорят: “Теперь подними свои одежды и потряси деревце”. Я исполнил это, и груши попадали мне в подол. “Береги их, — сказали мне девы, — никому не отдавай. Но если почувствуешь слабость в теле своем, съешь — и ты испытаешь прилив великой, неизведанной силы. А проведешь семечком груши по своим ранам — и в тот же миг они затянутся. А теперь благослови тебя Господь”. И видение исчезло».

Прийдя в себя, Друг Бога нашел рядом с собой чудодейственные фрукты, и каждый раз, съедая их, получал прилив жизненной силы. Семечки светились, словно карбункулы. Когда он проводил ими по своим стигматам, они тотчас же затягивались…

«Но это великое знамение и чудо, — свидетельствует Друг Бога, — не смогло утолить моей духовной жажды». Всеми силами добивался он повторения испытания, какое выпало ему на долю в «начале начал». Прошло тридцать дней строжайшей аскезы, и достиг Николас новой ступени духовного познавания, которое он изображает в следующих образах:

«И был проведен я на чудесные хоры, где все пронизано таким удивительным светом, словно они выложены тонкой позолотой, а кругом сонмы светлых, прекрасных ангелов, среди которых узрел я двенадцать святых посланцев. И сказали мне двенадцать апостолов: “Теперь тебе нужно отслужить мессу”. На что я сказал: “Как такое может быть — я же неучен и не посвящен в сан?” И вот был я всего за час обучен Священному Писанию, и выступил вперед святой Петр, и подготовил и рукоположил меня. И приступил я к мессе, а ангелы и святые апостолы прислуживали мне, помогая исполнить таинство. И когда месса была совершена, то склонились они предо мной и осенили меня крестным знамением».

И вот тогда Другу Бога открылось Священное Писание, и так хорошо познал он его, как если бы всю свою жизнь обучался в семинариях.

«И вновь эти великие знамения не смогли утолить жажды души моей», — пишет Друг Бога. Двенадцать недель последующих аскетических упражнений были позади. И тут его посетило новое видение: «Снова я был в состоянии экстаза и вдруг узрел пред собой очень большого человека, тело которого было так изъязвлено и изломано пыткой, что имело ужасный вид. И в страхе обратился я к человеку: “Кто ты, несчастный, что с тобой так ужасно обошлись?” И ответил он: “Посмотри на меня и увидишь, что ты сам причина этих мук. — И, прижав уста мои к своему израненному сердцу, сказал: — Испей моей крови, это исцелит твои раны”. Потом взял белый платок, провел по своему окровавленному телу и молвил: “Вот, взгляни на этот платок, и если будешь ранен, проведи им по своим ранам — и сразу излечишься”. Перекрестил меня и исчез».

Этот платок Друг Бога нашел у себя. Отныне он был избавлен от телесных страданий.

В последующие пятнадцать недель Николас подвергает себя жестокой аскезе: ибо и это последнее испытание не смогло удовлетворить его душу. По истечении этого времени он преодолевает еще одну ступень на своем духовном пути.

«И вновь был ввергнут я в состояние экстаза и введен в прекрасный светлый дом, сияющий таким ярким светом, что я едва мог его вынести; а вокруг великое множество нежных дев с венками алых роз на главах. И среди них была очаровательная женщина красоты неотразимой. Она сидела в кресле и держала на коленях милое, приветливое дитя. И говорит мне прекрасная женщина: “Взгляни, дорогой друг, на это чудесное Дитя, это мой Ребенок и твой Супруг, ради Которого ты покинул свет”. Затем она сняла лучезарное колечко со своего перста и вложила его в руки Младенца, сказав: “Дитя мое, надень это кольцо Твоему супругу на палец в знак истинной дружбы, чтобы он пошел тем же путем, которым Ты прошел до него”. Ребенок был послушным и сделал то, что велела мать. И как только кольцо коснулось моего пальца, Мать и Дитя осенили меня крестным знамением и тотчас все исчезло».

Великую силу и радость воспринял Друг Бога от кольца, которое осталось у него.

Тяжек путь познания Друга Бога; прилагая все душевные силы, стремится он повторить первые свои испытания, поскольку они превосходят все последующие. По прошествии года, в тот же самый день, он вновь переживает первую ступень своего посвящения. Снова в глубине его души звучит божественный голос: «Итак, взгляни на себя, что ты свершил. Весь этот год ты надеялся и жаждал собственными глазами узреть Господа Бога. Итак, смотри, Господь исполнил твое желание, и ты узрел Его — увидел Его так, будто ты заключен в высокую темную башню и только в оконце на самом верху заглядывает солнце, отбрасывая к твоим ногам крохотный лучик, способный на миг порадовать твое сердце. Так и Бог испустил из Себя лишь один-единственный луч, который узрела душа твоя… В том, что ты от того возликовал, нет ничего удивительного, ибо всякое существо любит равного себе. Итак, душа создана по образу и подобию Божию, а посему благородная, любящая душа удовлетворится не отражением, а только Богом».

Отныне новая великая задача поставлена перед Другом Бога: теперь он должен по собственномужеланию отказаться от всякого послушания, аскетизма и от всех своих чудесных даров. И Друг Бога приносит эту жертву: «И тогда послушался я и взял мои дорогие груши, мой дорогой платок и мое прекрасное кольцо, и развел тайный огонь, и предал огню последнее мое богатство». «Тайный огонь», пылкие жертвенные настроения не позволяют ему долее использовать обретенные божественные силы.

Весь последующий год взор Николаса сосредоточен на слабостях и изъянах бренного своего существа: «Я не смог обнаружить в себе ничего иного, кроме того, что следовало бы отправить в преисподнюю». Так Друг Бога испытал, насколько душа человеческая в своем несовершенстве подвержена силам бездны. Добровольно приносит он в жертву божественные силы своей души, как бы уподобившись тем, кто так и не сумел пробудить свое подлинное Я.

На втором году ему нужно было испытать все, что лежит в основе недуга. На собственном теле должен был он познать это. Третий год позволил ему пробудить в собственном внутреннем мире все, что душа способна развить в себе силой сомнения. И прежде всего усомнился он в том, что связано с христианством. И не было ему в этом утешения, ибо не мог он ни с кем поделиться своими сомнениями.

Четвертый год принес ему неисчислимые страдания: «В великом искушении через страдания мне пришлось испытать одно за другим все творения, праведно и неправедно созданные во времени, и то, что мне было еще неведомо, теперь было явлено мне. Особенно терзали меня великие искушения в небесных образах».

Что же испытал Друг Бога в эти четыре года? Приступив к этому послушанию, он принес в жертву божественные силы — разделил участь тех, кто не мог обрести Христа и оттого был обречен силам, противодействовавшим самому смыслу человеческого развития.

Однако и это испытание проходит Друг Бога — снова видит он свет духовных сфер и прежний глас глаголет в нем:

«Отныне вступил ты на истинный путь любви, ибо окончательно доказал, что являешься Моим подлинным супругом. И следует тебе знать, что именно так Я общаюсь с друзьями Моими возлюбленными, как общался с тобой все эти четыре года. Впредь ты уже не обязан изнурять себя суровой аскезой, ибо крест твой навсегда будет состоять лишь в том, чтобы ты благодаря своим просветленным способностям помогал людям, которые, подобно обезумевшим овцам, мечутся среди волков».