Провал всей операции обнаружился лишь через несколько часов, когда самолет не прибыл в Бухарест. Для некоторых эсэсовцев это была катастрофа.

16 марта 1942 года.

Расположение советских войск в Галати, Румыния.

– Спасибо, ефрейтор, – Антонов поблагодарил подбросившего его с группой до штаба паренька.

– Да что вы, товарищ майор. Мне не сложно, – веснушчатый парень улыбнулся.

– Давай уже двигай, скромняга, – Владимир, улыбнувшись, махнул рукой, показывая, чтобы тот проезжал.

Но едва грузовик отъехал, как на лице офицера мгновенно исчезла улыбка, оставив вместо себя гримасу ненависти.

– Так парни, действуем аккуратно. Ильич, как договаривались.

Дежурящий в этот день в штабе старший сержант Вонтешвили удивился, увидев входящих в штаб людей в грязном камуфляже. И лишь признав в возглавлявшем эту группу человеке майора Антонова, успокоился. Снова напрягшись, заметив, что тот решительным шагом направляется к нему.

– Скажи-ка мне сержант, а не видел ли ты радиста Данилина?

– Как же, товарищ майор, видел. Он на втором этаже сейчас, ему после совещания должны инструкции выдавать, или что-то вроде этого.

– Спасибо, сержант.

Антонов дал знак своим людям и двинулся к лестнице.

Несколько минут спустя он вернулся, весело насвистывая какую-то песенку, в то время как его люди волочили бесчувственного Данилина.

– Товарищ майор, что…- вопрос застыл на языке Вонтешвили, когда он увидел глаза Антонова. Они явно не обещали ничего хорошего любому, кто попытается его остановить.

Сознание медленно возвращалось к Владимиру Данилину. Последнее, что он помнил, это звук открывающейся двери в комнате, в которой он ожидал конца совещания.

Открыв глаза, он вдруг обнаружил себя привязанным к стулу в каком-то темном подвале, освещенным лишь тусклой лампочкой.

"Что за…", – мысль даже не успела сформироваться, когда он почувствовал сжавшую горло руку и увидел сидящего перед ним Антонова. И сразу все понял.

– Знаешь урод, я в детстве очень любил разные истории, – заметив приход в сознание Данилина, Антонов начал говорить. – В том числе истории об агенте Джеке Бауэре. Можно сказать, был его настоящим фанатом. Мечтал стать таким как он. Эдакий герой, способный на что угодно для спасения своей страны.

– Товарищ майор я не понимаю… – задыхаясь, с трудом выговорил Владимир. – Что вы делаете, мне не чем дышать!

– Не боись, скоро сдохнешь и это не будет тебя волновать, – неприятно улыбнулся майор, и, отпустив горло, с силой ударил его в живот, после чего, как ни в чём не бывало, продолжил, – и знаешь, что мне в нем больше всего нравилось? То, что когда он знал, кого надо допросить, он его допрашивал. Несмотря ни на что. В одной из историй, он даже президента США допросил, представляешь? Приставил пистолет к его башке. Только подумай, а? – Антонов зло хохотнул.

Так вот, мой тебе совет. Рассказывай про то, когда тебя завербовали, с кем здесь работал – в общем, про все. И тогда у тебя есть малюсенький шанс остаться в живых. На случай, если ты собираешься поупрямиться, я тебе кое-что скажу. От того, что я могу с тобой сделать и сделаю, если ты будешь изображать хрен знает что, покроется холодным потом любой товарищ на Лубянке.

Очередной удар под дых на мгновение выбил из Данилина сознание.

– Товарищ майор, вы меня с кем-то спутали, я не в чем не виноват! – голос Данилина предательски дрогнул.

– Ну, ты сам выбрал, – и майор сломал предателю палец. Тот заорал.

– Последний шанс, гнида? – не дождавшись вразумительного ответа, Антонов кивнул подручным:

– Абдулов, снимай с него штаны. Береза, тащи паяльник, а ты, Леня, давай сюда спички.

– Что вы собираетесь делать?! – от чувства нереальности происходящего Данилин сорвался на визг.

– Тварь, из-за тебя погибли отличные пацаны. И за это, мразь, я тебя буду медленно убивать. Для начала, немножко поработаем с твоей системой воспроизводства. Видишь эту замечательную спичечку? Знаешь, куда я тебе ее засуну? Если ты после паяльника не заговоришь, урод. Что лично мне представляется сомнительным. Знаешь почему? Потому что паяльник я тоже буду засовывать. В одно отверстие. Можешь угадать какое. Хочешь подсказку, сука? Это не рот.

Наверное, именно то, с каким спокойствием Антонов рассказывал про методы, которые собирается применить, сломало Данилина. Хотя, может быть, сыграл свою роль вид паяльника вносимого лейтенантом Березой в комнату, или сквозняк, обдувавший не раз означенную в рассказе Антонова "систему воспроизводства". В общем, радист стал захлебываясь рассказывать обо всей глубине своего падения.

Некоторое время спустя уже переодевшийся Владимир, в сопровождении Лисова двигался к штабу. Зайдя внутрь и кивнув вскочившему сержанту, до сих пор не знающему, что ему делать – так и дежурить, или бежать к местному особисту, – майор спокойно прошествовал к лестнице.

Совещание было в самом разгаре, поэтому офицеры, никуда не торопясь, отправились к местной контрразведке. В первый момент после получения информации от Данилина, Антонов хотел уже мчаться в штаб и на месте пристрелить "большого" предателя. Но вовремя сдержался, объяснив самому себе, что от этого будет больше вреда, чем пользы. Поэтому, оставив ребят охранять радиста, он отправился к местному СМЕРШовцу – полковнику Коломийцеву.

Тот, как ни странно, в рассказ радиста поверил сразу же, в отличие от Антонова, сломавшего еще пару пальцев предателю для, так сказать, уверенности. Ну не может быть полковник Тережко шпионом! Как оказалось, может. Украинский национализм – штука нехорошая, а если к ней добавится кучка компромата немцев – то смесь получается очень действенная.

Что послужило причиной уверенности особиста – местная паранойя, глаза Данилина или он просто не любил Тережко, но этот мрачный мужик татарского, несмотря на русскую фамилию, вида не сомневался ни секунды.

В итоге получасового совещания и пары звонков куда-то наверх, полковник и два майора пришли к соглашению. Немецкого шпиона будут "играть".

Тарас Тережко вышел с закончившегося несколько раньше совещания со смешанными чувствами. С одной стороны, он получил доступ к более чем ценной информации, которая может оказаться критичной для срыва планов РККА. С другой стороны, он уже не был так уверен, что немцы справятся. Скорее даже наоборот. Но работа на Абвер в любом случае велась уже скорее из чувства страха за свою шкуру. СМЕРШ ведь не посмотрит, что он раскаялся или еще чего-нибудь в этом роде, нет. Расстреляют у ближайшей стенки за шпионаж, и все. И черт его тогда, в тридцать восьмом, дернул попасться.

Идущий по светлому коридору полковник покачал головой и грустно вздохнул. Похоже, что надо валить. Был бы он один здесь – еще ладно. Но радист, тварь, его в любой момент сдать может. Вон, в последний раз чуть ли не пистолет пришлось доставать, чтобы диверсантов немцам сдать.

Спустившись по лестнице и выйдя из штаба, Тережко отправился к машине.

– Эй, Тарас, подожди, – полковник вздрогнул и медленно обернулся, почувствовав неладное.

– Тут такое дело… – Коломийцев не успел договорить. Поворачивающийся полковник краем глаза зацепил лейтенанта Березу, сидящего на грязной скамейке и пытающегося делать вид, что ему не до чего нет дела. И, едва увидев осназовца, а также заприметив парочку солдат из подопечных особиста, мгновенно понял, что произошло. В голове словно щелкнул выключатель, и нервозность сразу прошла.

Одним движением выхватив пистолет, он выстрелил в Коломийцева и бросился к машине. Куривший рядом с ней водитель, полноватый парень с едва пробившимися усами даже не понял, что произошло. Тережко, выстрелив и в него тоже, уже садился за руль, когда ему в колено прилетела пуля из ТТ одного из смершевцев. Дикая боль затмила собою все, не позволив завести машину.