– И какой план действий сейчас нам стоит применить, Борис Михайлович? – Сталин всегда обращался к маршалу Шапошникову по имени-отчеству, показывая тем самым свое уважение.

– Мы считаем, что необходимо продолжать сковывать их продвижение. Особая группа уже показала свою высочайшую эффективность именно в подрыве коммуникаций и линий снабжения противника. Немцы теряют большое количество войск просто потому, что им вовремя не подвозят горюче-смазочные материалы, снаряды и патроны. А это, в свою очередь, сокращает, и, должен отметить, значительно сокращает наши потери, – с недавних пор, а именно после прочтения некоторых материалов из будущего, а также, мягко говоря, не слишком удачного контрудара советских войск под Гродно, Шапошников резко критиковал предложения о неподготовленных контрнаступлениях.

– Тем временем, мы перебросим на данный ТВД дополнительные силы, закончим мобилизацию и затем уже ударим по Вермахту со всей мощью.

– Хорошо, Борис Михайлович. Мы подумаем над вашим предложением. И, наверное, примем, – главнокомандующий внимательно посмотрел на карту. – А что у нас с Минском, товарищи?

– Сохраняется угроза городу. Он, благодаря провалившемуся наступлению Второй танковой группы, не окружен, но немцы пытаются компенсировать это более активными действиями танковой группы Гота, – Ватутин нервно сжал указку в руках. – Кроме того, разведка вовремя сообщила нам о повороте значительной части сил противника на Минск, что позволило нам укрепить опасные направления и сбить Вермахту темп.

– Это хорошо, что не окружен. Но плохо, что сохраняется угроза. Вы, Борис Михайлович вместе с товарищем Ватутиным подумайте о том, как усилить гарнизон. Минск враг взять не должен. Или если он его даже возьмет, это должно стоить немцам таких потерь, чтобы ни о каком дальнейшем наступлении речи и не шло.

– Товарищ Сталин! – попросил слова Буденный. Вождь жестом разрешил ему продолжать.

– У нас есть большое количество неисправных танков. Многие из них мы даже и не видим смысла ремонтировать, как устаревшие или не показавшие себя в бою, – маршал, вернувшийся с Юго-Западного фронта, куда ездил вместе с Жуковым, неопределенно помахал рукой. – Но их можно использовать в качестве дотов. Причем – весьма эффективно. Я тут уже подготовил приказ, чтобы войска могли начать вкапывать их в Минске и вокруг него. И вообще о подготовке к уличным боям. Если немец попытается взять в город, то потеряет очень много людей. Но все же пока фашисты не будут рисковать. Им нужно закончить окружение. Разведка докладывает, что они, наконец, восприняли действия Особой Группы всерьез. И направляют против нее несколько дивизий. В основном, пехотных из второго эшелона, но они также оттягивают с фронта семнадцатую танковую дивизию из состава сорок седьмого механизированного корпуса. А также "Великую Германию".

– Ну, их ждет сюрприз. – Сталин ухмыльнулся. – Однако надо помочь товарищам. И сейчас мы с вами решим как. Насколько продвинулся Гудериан?

– Его танковая группа так и не смогла взять Слоним и откатилась к Ружанам. С Ивацевичами то же самое. В основном из-за действий Особой группы, хотя так же отличились части четырнадцатого механизированного корпуса и некоторые наши стрелковые дивизии. – Шапошников вновь взялся за указку…

1 июля 1941 года.

Ранним утром 21-я бригада приготовилась нанести еще один серьезный и масштабный удар, сравнимый по масштабам с "ударом первого дня" и долженствующий остановить наступление немцев на огромном участке фронта.

Батареи самоходок выходили на позиции, тяжелые РСЗО заканчивали развертывание, а танковые батальоны при поддержке БМПТ и мотопехоты готовились к удару.

Первая группа имела своей целью нанесение удара по частям 17-ой танковой дивизии Вермахта, скопившимся рядом с мостами через реку Зельвинку.

В десять утра тяжелые артиллерийские системы нанесли первый удар, посылая в сторону противника целый шквал снарядов.

Еще некоторое время спустя свое веское слово сказали РСЗО, устроив немецким солдатам термобарический кошмар, а еще через двадцать минут части Вермахта увидели, наконец, причину неудачи своего наступления в Белоруссии.

Командир одной из сводных танковых рот атакуемой дивизии Вермахта Фридрих Гассер ломанулся на помощь соседям, едва услышав панические призывы о помощи. Он уже сталкивался и с Т-34, и с КВ. И полагал, что соседи столкнулись как раз с ними. Вылетев из-за пригорка, он увидел как странные, непохожие ни на что машины последовательно уничтожают огнем чудовищных орудий отступающие панцеры, а идущие следом танки другого вида легко и непринужденно уничтожают пехоту. На его глазах знаменитая зенитка "ахт-ахт", оставшаяся незамеченной наступающими, выпустила в танк с жуткой пушкой снаряд практически в упор без всякого видимого эффекта. Расчет орудия был походя уничтожен огнем крупнокалиберного пулемета.

Трезво оценив ситуацию, Гассер приказал отступить. Уж если эти танки не берет восьмидесятивосьмимиллиметровая дура, то ему, с пятидесяти- и короткоствольными семидесятипятимиллиметровыми пушками, тут делать нечего. На его несчастье, группа фашистских танков была замечена парившим в небе БПЛА, и в ее сторону отвернуло четыре монстра – три с жутким орудием, и один с двумя малокалиберными. Отходящие на полной скорости немцы были настигнуты с какой-то нечеловеческой быстротой. Рота Фридриха Гассера была уничтожена до последнего человека.

Вопли командиров Вермахта о помощи были отлично услышаны пилотами Люфтваффе, попробовавшими доказать, что неудачи первых дней войны – еще не повод с ними не считаться. К месту сражения были отправлены все свободные самолеты – от живых еще пока пикировщиков до истребителей. На их несчастье, боеприпасов у "Торов" и "Панцирей" бригад было пока еще в достатке.

На родные аэродромы вернулись единицы…

Федор фон Бок получил первые панические донесения менее чем через полчаса после начала бойни, но к этому моменту катастрофа превратилась уже в необратимую. Вопли "Майн Готт", немецкий мат, призывы о помощи – эфир было попросту страшно слушать. Попытки выяснить, что происходит, привели лишь к еще большему запутыванию ситуации. Согласно донесениям, русские выставили какие-то совсем уж непобедимые танки, хуже даже чем КВ-2, КВ-1 и Т-34 и повторили избиение самолетов своим чудовищным оружием.

Практически сразу он передал приказ 18-ой танковой дивизии спешить на помощь. Аналогичный приказ получил моторизованный полк "Великая Германия".

Последнему очень и очень не повезло. Полк, выдвинувшись из Пружан в район Ружаны, попал в ловушку. На пути следования полковой колонны её в засаде поджидали десяток далеких потомков тяжелой огнеметной системы "Буратино". Плюс оставшаяся часть 21-ой бригады и сводный отряд из частей Красной Армии.

Попав под удар ТОСов, уже в первую минуту боя "Великая Германия" понесла чудовищные потери. Несколько минут спустя ад для солдат одной из элитных частей Вермахта продолжился. Танки и БМПТ уничтожали людей сотнями, а следующие вторым эшелоном БМП и советские солдаты добивали остатки. Вызванная авиационная поддержка попросту не успела на помощь. На свое счастье.

Таким образом, выдвинувшись на помощь в 11-30, около часа дня полк подвергся первому удару, а к двум фактически прекратил свое существование.

Перед немецкими войсками на Востоке замаячила пропасть.

2 июля 1941 года.

Москва, Кремль.

– Таким образом, товарищ Сталин, данная армейская группировка фактически уничтожила семнадцатую танковую дивизию Вермахта и моторизованный полк "Великая Германия". Помимо этого, эта же группировка нанесла серьезные удары по частям восемнадцатой танковой дивизии, а также по частям двадцать девятой моторизованной дивизии. Благодаря этому, наступление на наш фланг остановлено. Полностью остановлено.