В моей замечательной квартирке очень немного мебели, но вся она подобрана со вкусом, и отношусь я к ней, как к предмету одушевленному. Свою холостяцкую кровать я называю Медвежонком. Днем Медвежонок служит мне или моим редким гостям диваном. Как говорят, сиди на здоровье! За спинкой у Медвежонка висит ковер. Он без имени, но это потому, что на нем выткано слишком много птичек. Письменный стол– Товарищ выполнен из светлого дерева и стоит у окна. Это мой творческий «верстак», потому и Товарищ. На кухоньке стоит еще один столик по имени Гурман. Он весь по-медицински белый, а над ним, на полочках, кружевные салфетки. Своего Гурмана я накрываю клеенкой в клеточку, а в каждой клеточке нарисовано по апельсину в натуральную величину. На кухоньке же ютится и старенький холодильник без фабричной марки. Я называю его Пингвином… А телевизор, как и говорил, я скоро куплю. Обязательно новый. Чтобы надежно и надолго.

За чистотой и порядком в квартире я слежу сам. Только раз в неделю ко мне приходит пожилая солидная женщина, делает большую приборку и забирает в стирку мое белье и постельные принадлежности. Берет она с меня относительно недорого, но я все равно не люблю эти дни генеральных приборок. У меня каждая вещь знает свое место, эта женщина иногда все расставляет по-своему. По первости мы обижались друг на друга из-за этого, она даже чуть не отказалась от меня, хотя приработок очень нужен был ее большой семье. Но потом, слава Богу, мы нашли общий язык. И у меня после ее приборки каждый раз в квартире пахнет свежестью…

Сегодня я увидел очень интересного человека. Я сидел, как обычно, на балконе, стараясь, чтобы меня снизу не было видно, а там шумел тот самый безногий забулдыга. Он банным листом прилип к какому-то гражданину и требовал у него денег на выпивку. Этот прохожий вначале ему молча отказывал, отрицательно мотал головой, а затем очень вежливо сказал:

– Я не могу дать вам денег потому, что вы просите их на вино. Я по своей физической и духовной натуре – йог. Я не позволяю, чтобы по моей вине творилось зло, а выпивка – зло.

Тогда безногий стал материть йога, на чем свет стоит, а тот ему опять этак спокойненько:

– Вы меня не оскорбите, и не старайтесь. Я вас совершенно не слышу. Но я очень жалею вас потому, что в последующей жизни вам будет очень плохо, так как вы не заслужили блага в ней своим нынешним поведением.

Мне очень захотелось познакомиться с этим человеком. Если он еще раз пройдет под моим балконом, то я постараюсь привлечь сто внимание. И надежды мои оправдались.

Я поджидал его несколько дней и как только увидел его, выпустил книжку из рук. Она приземлилась за шаг до него, и йог поднял голову вверх. Заметив меня, он тут же спросил, в какую квартиру следует принести эту книгу. Я извинился перед ним и объяснил, что сам я спуститься за книжкой не могу по причине своего безножья, и он, сочувственно кивнув мне, любезно согласился немедленно подняться ко мне. Так я познакомился с Великим человеком.

От чая Йог отказался, и мне пришлось прибегнуть к лести, чтобы хоть на минутку дольше продлить его пребывание в моей квартире.

– Очень хорошую трепку задали вы тому безногому пьянице, – сказал я.

Йог никак не отреагировал на эту лесть, но коротко объяснил принципы своей философии по отношению к таким категориям, как Зло и Добро. Далеко не все из его монолога я понял, но мне было интересно слушать. Он говорил о том, что надо любить всех и никому не делать зла. Даже мух нельзя убивать, а лучше выгонять их наружу. Нельзя есть мясо убитых животных – диких или домашних – все равно. Корова у индусов священна потому, что она, как человек, вскармливает своих детенышей молоком, а вот рыба от человека по развитию стоит очень отдаленно, потому рыбу есть можно. Но иногда человеку просто необходимо и поголодать. Именно так поступают в жизни йоги, потому-то они и умирают молодыми, с большим запасом энергии для последующей жизни. Не по возрасту молодыми, а по состоянию тела и духа.

Расставаясь, он обещал заходить ко мне и продолжать наши беседы о йоге. И еще он добавил, что ему у меня понравилось: в доме нет ничего лишнего, а это помогает думать, что живу я культурно, и, несмотря на серьезный физический недостаток, продолжаю быть интеллигентным человеком, которому, на его взгляд, не хватает только заняться йогой.

Во время своего второго и тоже короткого визита он осмотрел мою библиотечку, доставшуюся мне в наследство от матери. Это были очень старые тома. Я все собирался, как говорят, почистить свои книжные полки, кое-что выбросить, подкупить новых книг, но на старые фолианты у меня не поднималась рука. Он сказал, что тоже любит старые книги и собирает их, но в данный момент он у меня ничего не возьмет, пока не принесет равноценное взамен, «йогам, – сказал он, – тоже присущи некоторые чудачества. Кто-то собирает старые дверные ручки, кто-то спичечные коробки, а он – старые книги».

Он ушел, а я опять задумался надолго об этом учении – Йога. И в итоге решил последовать заповеди этого учения в расчете на то, что новый знакомый мне в этом деле поможет. Вот только об одном забыл я его спросить: можно ли давить клопов или их, как и мух, следует только изгонять из своего дома?

В третий раз Йог пробыл у меня почти час. Он принес новые книжки в красивых переплетах, наверное, очень дорогие. Я хотел от них отказаться, но он проявил настойчивость, успокоив мою совесть тем, что книги эти ему мало чего стоили, он просто их выменял на свои лишние экземпляры.

На сей раз, он рассказал мне о том, что человек, оказывается, не умирает, а перевоплощается. Каждая жизнь – это иное воплощение одного и того же человека. Если он, человек, жил хорошо и правильно, то в новом своем воплощении ему достанется хорошее тело и хорошая судьба. А если плохо, то он может перевоплотиться собакой или крокодилом, или увечным калекой.

Он сказал, что мое нездоровье, возможно, связано с тем, что в прошлой жизни я совершил нечто нехорошее, Это меня сначала обидело, а затем я подумал, что не могу нести ответственности за прошлое, но зато в будущем воплощусь во что-нибудь счастливое и доброе, так как сейчас живу культурно.

Когда Йог ушел, я поставил книги на полку. Они чудесно вписались в интерьер комнаты своими переплетами. Как раз пришел Палач, который сразу же обнаружил новинки на полочке и похвалил их. Он расспрашивал меня о Йоге и тоже захотел с ним познакомиться, чтобы узнать, добро или зло совершает он, выполняя свою работу. И по поводу мяса хотел узнать. Ему ведь при его должности без мяса никак нельзя. Работа нервная, физически очень тяжелая, а с кроличьей пищи, где силы взять?

Палач вскоре ушел, но заявилась моя Помощница и сказала, что она уезжает в отпуск, на месяц, и вместо нее уборку в моей квартире будет делать ее племянница. Доложив об этом, Помощница выглянула в коридор, громко позвала: «Иди сюда!» Вошла Племянница – молодая простенькая девушка в чистеньком, но уж очень бедном платьишке и в стоптанных подобиях туфель. Тетушка выпела девицу на средину комнаты и начала инструктировать ее: «Будешь убирать тут и тут. Но ничего не переставляй, хозяин этого не любит. Не шуми. Если все хорошо будешь делать – хозяин, может, плату прибавит или на конфеты даст».

Я понял, для чего все это она говорит, но виду не подал. Плату я повышать, конечно, не стану, не миллионер, а вот на конфеты, может, и буду давать. Если будет за что. Девушке этой, как сказала тетушка, всего четырнадцать лет, но она вовсе не девушка, а девочка еще. Только довольно рослая. Очень послушная. Потому, что отец ее бьет, когда она в чем-то даст промашку.

Мы договорились, что' Девочка приступит к работе с завтрашнего дня, но не с утра, а сразу после школы. Они ушли, а я лег на кровать поразмышлять о будущем своем перевоплощении.

На следующий день я с утра занимался фотографией. У меня накопилось отснятой пленки на целую серию снимков под рубрикой «С балконной точки зрения». Такие сюжетики – пальчики оближешь. Исключительно выгодная точка съемки – балкон. Никто даже и догадаться не может, что его отсюда, сверху, снимают. Зато снимки все получаются динамичными, а не иконостасными.